Вячеслав Каликинский - Агасфер. В полном отрыве

Лавров поглядел на него долгим взглядом, невесело усмехнулся:

– Требуется кучер, конечно… Только учти, Евстратий, дело мое каторгой пахнет, ежели поймают!

– С таким начальником и на каторгу не страшно, – совсем весело отозвался Медников. – А кому голову морочить станем-то?

Выпытав про задумку начальника, Медников посерьезнел:

– Стало быть, точных сведений насчет объекта не имеется? «На арапа» брать доктора станете? А ежели упрется: я не я, и тетка не моя? Тогда как?

– Тогда отпустим, Евстратий, – вздохнул Лавров. – Мы ж не революционеры – до конца чтобы идти… Одна надежда у меня: сколько слышал про этого человечишку – слаб духом, говорят, да жизнь очень любит. Так что, если я все правильно вычислил – «поплывет».

Медников сердито посопел, но ничего не сказал.

Новицкий стукнул в дверь второго купе, повернул ручку – дверь оказалась открытой. Нахмурившись, он шагнул внутрь, раскланялся с супругой Витте, повернулся к нему самому:

– Ваше высокопревосходительство, мы ведь с вами договаривались: дверь все время запертой должна быть!

Витте, забавлявшийся с внуком под строгим присмотром бонны, виновато поглядел на своего телохранителя:

– Так ведь, Андрэ, голубчик, запираться вроде и не от кого! Все в вагоне свои! Три купе из шести за мной записаны, в остальных члены делегации едут. Четвертое купе – посол Покотилов, пятое – секретари МИДа Набоков и Коростовец, в шестом профессор Мартенс. На ходу поезда и опасаться вроде некого – вагон от соседних изолированы. А на станциях я наружную дверь всегда запертой держу, и без вас носа наружу показать не смею.

Уловив в выражении лица Витте легкую улыбку, Новицкий нахмурился еще больше.

– Напрасно насмешничаете, ваше высокопревосходительство. Привычка должна у вас выработаться…

– А как насчет вашей привычки, милостивый государь? – перешел в наступление Витте. – Мы с вами, Андрэ, двое суток в Петербурге под одной крышей жили, да в поезде целый день едем – а сколько раз я вас просил позабыть это дурацкое «высокопревосходительство»? Вы же секретарь мой – стало быть, вполне приемлемо по имени-отчеству работодателя называть. А вы все «превосходительствуете»… Давайте лучше чайку у проводника спросим, да о делах поговорим. А то у Лёвушки, я гляжу, уже совсем глазки слипаются.

Витте передал ребенка бонне, и та отправилась в выделенное ей и ребенку отдельное купе. А Сергей Юльевич дважды дернул сонетку, вызывая проводника.

– Да вы присаживайтесь, Андрэ, не смущайтесь! – супруга Витте, Матильда Ивановна убрала со столика у окна разложенные журналы. – Или я помешаю вашим секретным мужским разговорам?

– Ну какие же от вас могут быть секреты, Матильда Ивановна, – галантно возразил Новицкий, присаживаясь на диван напротив женщины.

В свои 42 года Матильда Ивановна Витте сохранила девичью стройность фигуры и матовую бледность лица, а выразительные зеленые глаза и ямочки на щеках при улыбке делали ее лет на пятнадцать моложе. Новицкий, досконально и всесторонне изучивший «объект охраны», знал, что на самом деле Матильда была никакая не Ивановна, а Исааковна. Увидев эти глаза в Одесском театре, рано овдовевший Витте влюбился раз и навсегда. Рискнув карьерой, которая серьезно могла пострадать в результате женитьбы на еврейке, Витте обратился с просьбой устроить развод мадам Лисаневич, урожденной Нурок, лично к Александру III.

Государь высоко ценил Витте и не смог отказать своему любимцу: «По мне, так хоть на козе женись – лишь бы дело шло. А насчет развода еврейки твоей я Победоносцеву скажу». Витте заплатил мужу возлюбленной двадцать тысяч рублей отступных, и Матильду Исааковну развели в три дня. Женитьба на ней, правда, дорого обошлась самолюбию Витте: его перестали приглашать на придворные балы, а в высшем свете стали гулять злые эпиграммы в адрес «молодоженов».

Своих детей у Витте не было, и он удочерил Верочку, дочь мадам Лисаневич. А когда та, повзрослев, вышла замуж, не только признал и полюбил внука Лёвушку, но и, по слухам, переписал в его пользу духовную…

Витте между тем снова и снова дергал на сонетку, безуспешно призывая проводника.

– Ну и порядки нынче на железной пороге, – сокрушенно возмутился он. – Никогда не дозовешься проводников – спят, что ли? Матильда, душа моя, ты не распорядишься ли насчет чаю?

Та с готовностью направилась к двери купе, но Новицкий галантно задержал даму:

– Позвольте, я сам схожу, Матильда Ивановна…

Не слушая возражений, Новицкий выскочил в узкий, шатающийся под ногами коридор и, перебирая руками латунные поручни, направился в конец вагона. Дверь в служебное купе была раскрыта, но проводников на месте не оказалось. Пожав плечами, Новицкий направился еще дальше, в рабочий тамбур.

Проводники были там и, судя по перепачканным сажей рукам и лицам, безуспешно воевали с нежелавшим разгораться ведерным самоваром.

– Любезные, в чем дело? – сделал строгое лицо Новицкий. – Почему пассажиры не могут вас дозваться?

– Да вот, ваша милость, самовар проклятущий! – с плачущим лицом отозвался один из проводников. – Не разгорается, хоть ты тресни!

Второй, ожегши пассажира неприязненным взглядом, отвернулся.

Новицкий заглянул в топку самовара, доверху набитую крупными щепками и бумажными обрывками.

– Кто же так разжигает? – подивился Новицкий. – Новички, что ли? Самовара прежде не видели?

Проводники угрюмо промолчали.

– Ну-ка, вытащи все из топки, – решил взять дело в свои руки Новицкий.

Когда труба была освобождена, он зажег скрученную бумагу, сунул ее в самый низ, уложив сверху несколько тонких щепочек. А когда те занялись, добавил щепок потолще. Самовар весело загудел.

– Вот таким образом! – довольно констатировал подпоручик. – Вы, любезные, погодите дальше заправлять, пусть разгорится как следует сначала…

– Благодарствую, ваша милость. Ручки вот свои перепачкали.

– Ничего, в умывальнике вымою, – махнул рукой Новицкий. – Как закипит, во второе купе три стакана принести надо. Что у вас к чаю имеется-то?

Имелось, как выяснилось, не слишком много: пиленый сахар и утрешняя булочная мелочь.

– Ладно, на ближней станции сам куплю, – решил Новицкий. – Когда станция-то?

Проводники переглянулись. Один, ухватив себя рукой за подбородок, нахмурил брови:

– Минск, должно? – неуверенно предположил он. – А по времени в расписание глянуть надо.

– Эх ты, голова! Орша – следующая станция, любезный! А до Минска еще ехать да ехать!

Вернувшись в купе к Витте, Новицкий рассказал супругам, как им всем «повезло» с проводниками. Витте возмутился:

– Быть того не может, чтобы отдел эксплуатации железной дороги выпустил поезд с этаким комплектом проводников! Во всяком случае, пока я служил по железнодорожному департаменту, такого не было, – поправился он. – Впрочем, нынче нравы другие. Забастовки какие-то, брожения умов… Так что давайте без чая разбираться, Андрэ – что мы имеем-с?