Ирина Потанина - Смерть у стеклянной струи

То, что сначала он принял за диковинную меховую накидку на плечах Клары, оказалось котом. Минька, с момента смерти хозяйки никого к себе не подпускавший, блаженно распластался у Клары Бржихачек на плече. Сейчас, когда гостья попыталась встать, он недовольно приподнялся и ворчливо замурчал.

— Да, Минька тоже… удивил. Не знаю, что с ним. Но, наверно, хоть это к счастью, — сказала Галочка, перехватив изумленный взгляд мужа.

— Коты меня всегда любили, — пояснила Клара. — Иногда невзаимно, но этот — милый, — она сняла перчатку и принялась чесать Миньку за ухом. Тот — тоже словно подменили — не сопротивлялся и вроде даже был доволен. — Не нужно так смотреть! — вспыхнула Клара. — Да, у меня после концлагеря артрит и, чтобы не пугать таких брезгливых личностей, как вы, обычно я всегда ношу перчатки.

Морской действительно смотрел на руку Клары с ужасом, не в силах оторваться. И думал он, конечно, в этот миг о Доре. Сказать, что его близкая знакомая точно так же искалечена лагерем, но только не немецким, а советским, конечно, было бы недопустимо. Морской молча отвел глаза. Галина предупреждающе покачала головой, все понимая и как бы напоминая мужу, что про Дору говорить нельзя.

Это был добрый знак — восстановление понимания с полувзгляда.

— Ну? — спросил Морской жену, протягивая руки то ли в мольбе, то ли как предложение объятий. — Я прощен?

— Не уверена! — Галочка отстранилась, но это была уже обида с примесью кокетства, что, в общем-то, Морского обнадежило.

— Проводим гостью и поговорим? — спросил он осторожно. Жена задумалась.

— Езжай на работу, — выдохнула она глухо через миг. — Тебе пора! А мне нужно побыть одной и все обдумать. Вернее не одной! Я вечером пойду к подруге. А тебя с собой не позову! — Поняв, что тон выходит слишком игривый, Галя отвернулась и заговорила более серьезно: — Ничего хорошего я тебе сейчас не скажу, а на плохое тратить время глупо. И, — тут она позволила себе намекнуть, что готова сдаться, — не знаю, где ты достал это, — она кивнула на курицу, выключая газ под кастрюлей, — но разыщи на бульон и на холодное такую же. Нет! Мое прощение ты этим не купишь, но маме будет поспокойней. Она уж точно пострадала зря.

— Загадочна многострадальная русская душа! — вернула себе общее внимание Клара. И тут же снова перешла к своим требованиям: — Если хотите, чтобы я никогда не рассказала Ирине, что стало с ее лаком, помогите мне ее найти. Немедленно. Поеду, куда скажете. Я на авто, — тут она странно улыбнулась: — Знакомый предложил повозить. Я согласилась, хотя терпеть не могу кабриолеты.

Морской теперь понял, почему Бржихачек одета так странно, в платке, но удивился, не понимая, о каком знакомом речь: Ирина говорила, что Клара в Харькове впервые. Впрочем, выяснять что-либо сейчас он не собирался.

— Если хотите, дам вам адрес Николая, — сказал спокойно. — Но думаю, сейчас они с Ириной уже в отделении. Пусть вас знакомый отвезет туда, а если Горленко еще не на работе, тогда уже поедете к нему домой. Это довольно далеко.

Возвращая Ирину в гостиницу, Коля Горленко в двадцать пятый раз напоминал себе, что делает это не из праздного желания сопроводить и предпринять хоть что-нибудь с неким — пусть дурацким и нечетким — планом действий. Хотя вообще-то на успех оперативных мероприятий в данном случае рассчитывать не приходилось.

— В следующий раз, когда обнаружите следы злоумышленника, не бегите через черный ход куда глаза глядят и не болтайте с Морским, затягивая время, а просто доложите охраняющим вас должностным лицам о проблеме! — снова не сдержался он. — Они не зря штаны протирают у вас в гостинице круглосуточно…

— Вы уж определитесь — «не зря» или «штаны протирают», — огрызнулась Ирина и тут же оправдала свою грубость безрадостностью окружающих пейзажей: — Простите. Так больно видеть все это в руинах!

Не дождавшись нужной марки трамвая, они доехали до площади Тевелева и шли сейчас пешком по бывшему Купеческому спуску. Виды окружающих развалин, конечно, не вселяли оптимизма. Натянутый среди руин красивый транспарант с распространенным призывом «Мир Миру!» [20] Знаменитый лозунг «Миру Мир!» до 1951 года звучал как «Мир Миру!» , конечно, обнадеживал, но горечи не уменьшал.

— Нет сил ни думать, — продолжила Ирина, — ни с юмором воспринимать ваши упреки, озвучиваемые в сто двадцатый раз.

— Это не упреки, это просьба! Вернее рекомендация, вернее… — Тут Коля превзошел сам себя, сумев одновременно и покаяться, и обвинить: — Вернее оправдание тому, что я ничем вам не смогу помочь. Да, я заранее прикрываю свою бесполезность вашими ошибками. Но вы действительно все завалили, не вызвав специалистов на место немедленно. Поймите, наш злоумышленник — опасный и ловкий тип из профессиональной банды. В булочной эти ребята не оставили никаких следов и отпечатков. Если бы мне не повезло выйти на Кондрашина, мы бы их не поймали. И тут наверняка такой же случай. Единственное — можно было попросту догнать преступника, если бы вы сразу о нем доложили. А вы сбежали. Так что перестаньте обижаться!

— Договорились, — Ирина сдержанно кивнула. — Но только перестаньте обижать.

Со стороны могло бы показаться, что они ссорятся. Но нет. Именно так они дружили. Ирина, кстати, была единственным в жизни Коли человеком, с которым «вы» служило не признаком отстраненности, а традицией. Как ни странно, ни совершенно разные жизненные обстоятельства, ни необщение длиной в шестнадцать лет между Ириной и Светой с Колей ничего не изменили. Близость восстановилась с первого же вчерашнего Светланиного:

— Ирина? Как я рада! Я понимала, что «не время», и дергать тебя сейчас нельзя, но все равно считала, что все это ужасно глупо: как это так — ты приехала, а мы не увидимся…

— Всему виной твой муж! — ответила Ирина. — Со мною Коля держится так официально и серьезно, что я решила, будто он забыл, что мы друзья и что я вас люблю.

— Ой, вас забудешь, как же, — смущенно фыркнул Коля и начал мямлить про служебную необходимость быть строгим и про трагические обстоятельства, обязывающие к серьезным официальным интонациям.

С душевной обстановкой вернулась и былая откровенность, поэтому Горленко, не стесняясь в выражениях, высказывал теперь Ирине все, что думает про ее ночное исчезновение из гостиницы. Нет, он, конечно, сразу сбегал к телефону-автомату, позвонил в отделение и сообщил дежурному о случившемся. Оказалось, из «Интуриста» уже доложили, что у них паника. Выбежавшую с черного хода гостиницы Ирину, естественно, засекли. Но куда ее умчало такси, установить пока не смогли: у водителя барахлила рация. Коля заверил, что Ирина сейчас под присмотром, и попросил связаться с ребятами из гостиницы. Во-первых, чтобы не пугались, во-вторых, чтобы проверили, не оставил ли злоумышленник следов. И он, конечно, не оставил. Да и гоняться было не за кем — времени прошло непростительно много.