К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— В моем окружении четверо, которым я доверяю, — ответил старый лорд. — Хотя, естественно, я ничего не скажу им про «Стенание грешницы».

— Я бы хотела избежать насилия, — вставила королева.

— У нас может просто не оказаться выбора, племянница, — печально заметил Парр. — Вдруг Шардлейку и Сесилу придется защищаться и им понадобится помощь. — Он внимательно посмотрел на меня. — Что известно сейчас вашему Бараку?

— Теперь уже абсолютно все.

Лорд Уильям удивленно поднял брови.

— Мне пришлось ему сказать, — объяснил я, — когда я попросил подстраховать меня на Нидлпин-лейн.

Дядя Екатерины призадумался, после чего сказал:

— Значит, мы можем его использовать. А что ваш ученик, тот, которого похитили?

— Ник знает совсем немного. Он проявил мужество, но еще очень молод. А у Барака есть обязанности перед семьей. Я бы не желал подвергать обоих своих сотрудников дальнейшей опасности.

— А сами они хотят помочь?

Я поколебался:

— Да. Они хорошие люди.

— Тогда они нам нужны.

Тут подал голос Сесил:

— Я знаю кое-что о Бараке, но этот молодой парень, как его?..

— Николас Овертон.

— Ему и в самом деле можно доверить такое? Кому он предан?

Я задумался:

— Думаю, никому, кроме меня.

— Вы можете за него поручиться?

— Да, несомненно.

— А каково его происхождение? И религиозные взгляды?

— Он из семьи линкольнширских помещиков. При дворе не имеет никаких связей. А что касается религии, то он как-то сказал мне, что хочет лишь следовать требованиям короля и считает, что другим должна быть обеспечена свобода совести.

— Даже папистам? — Тут в голосе Сесила послышалось неодобрение.

— Он сказал только это, — уточнил я. — Я не считаю своей обязанностью допрашивать служащих относительно их религиозных взглядов.

Лорд Парр пристально посмотрел на меня своими красными, усталыми, но по-прежнему пронзительными глазами и наконец принял решение:

— Ладно, подключаем и парня тоже. Расскажите ему всю историю. Овертон показал себя с хорошей стороны. Но теперь он должен пообещать, что впредь будет хранить тайну о пропавшей книге королевы. И с Барака заодно тоже возьмите клятву.

— Похоже, в этом Николасе нет глубокой веры, — печально проговорила Екатерина.

Я ответил с необычной дерзостью:

— Как я уже сказал, ваше величество, я не старался залезть парню в душу. У меня нет такого права. И если уж на то пошло, у меня нет права подвергать его и Барака опасности.

Екатерина едва заметно покраснела. Лорд Парр нахмурился и раскрыл было рот, чтобы одернуть меня, но племянница не дала ему этого сделать:

— Не надо. Мэтью имеет право так говорить. Но… если ему и Сесилу дается столь сложное и ответственное поручение, то, конечно, чем больше у них людей, тем будет безопаснее.

Она взглянула на меня, и я кивнул, медленно и неохотно.

Лорд Уильям нетерпеливо продолжил:

— Итак. Рич знает, что охота за еретиками закончена, но считает, что реформаторы еще не победили. Брат королевы был сегодня на заседании Тайного совета: Гардинер, Ризли и Пейджет снова шептались о чем-то в углу. Мой племянник расслышал, что они говорили о каком-то человеке, который должен вот-вот прибыть в Лондон.

— Уж не о Бертано ли, чье имя нас преследует? — живо спросил я.

— Мы понятия не имеем, — раздраженно ответил Парр. — Но если знает Пейджет, знает и король. — Он обратился к Екатерине. — Сегодня вечером его величество ничего не говорил об этом?

Королева хмуро посмотрела на дядю:

— Нет. Он говорил только о приготовлениях к визиту адмирала д’Аннебо. А потом позвал музыкантов, и я ему пела. У него сильно болела нога.

Она отвела глаза: Екатерина очень не любила пересказывать, о чем именно они беседовали с супругом. Но в последние месяцы она нуждалась в союзниках.

Лорд Парр встал:

— Хорошо, Шардлейк. Пошлите сообщение Ричу. Сесил поговорит с нашими людьми на таможне. А теперь мне пора отдохнуть.

Он поклонился королеве.

— Спасибо, дядя, — тихо сказала она. — И вам, мастер Сесил, тоже. Мастер Шардлейк, задержитесь, пожалуйста. Я хочу поговорить с вами. Мы можем немного пройтись по моей галерее, и Мэри Оделл составит нам компанию. — По лицу ее промелькнула мимолетная горькая улыбка. — Всегда безопаснее быть с компаньонкой, когда я общаюсь с мужчиной, который мне не родственник.

Старый лорд бросил на меня колючий взгляд, и я понял, что он бы предпочел, чтобы все доверительные разговоры велись через него. Тем не менее они с Сесилом оставили нас, низко поклонившись ее величеству. Когда они выходили, я заметил за открывшейся дверью Мэри Оделл и сестру королевы. Сама она вышла и коротко переговорила с обеими, оставив меня в кабинете одного, а потом вернулась и позвала:

— Пойдемте с нами.

Я повиновался. Леди Герберт ушла, но миссис Оделл осталась. Екатерина тихо проговорила:

— Мэтью, вы помните Мэри? Вы задавали ей вопросы на прошлой неделе.

— Да, — ответил я. — Рад вас видеть, миссис Оделл. Сообщенные вами сведения очень нам помогли.

Фрейлина кивнула. Ее полное лицо хранило серьезность: будучи особой, приближенной к королеве, эта женщина явно догадывалась, что возникла какая-то новая опасность.

Екатерина провела нас по коридору мимо своих апартаментов в широкий вестибюль, где у каждой из четырех дверей стояло по два-три стражника. Они отсалютовали королеве, и мы прошли в прекрасную галерею футов в двести длиной, темную, но с видом на реку, который открывался через высокие застекленные окна с одной стороны. Стражник взял из скобы на стене факел и по знаку Мэри Оделл поспешил вперед по галерее, зажигая канделябры, стоявшие через равные интервалы на столах, покрытых яркой турецкой тканью. Когда детали убранства стали видны лучше, я огляделся. Крыша была раскрашена голубым и золотым, на стенах виднелись картины на библейские и античные сюжеты, а несколько гобеленов сверкали золотой канителью. Через определенные интервалы стояли на шестах клетки с птицами, на ночь накрытые тканью. Наконец стражник с поклоном удалился, а королева издала долгий вздох и, заметно успокоившись, обратилась к Оделл:

— Иди чуть позади нас, Мэри. Я хочу кое-что обсудить с мастером Шардлейком.

— Да, ваше величество.

Мы медленно двинулись по галерее. Через равные промежутки в стене находились ниши, наполненные раритетными драгоценностями, выложенными на столах с каменными ножками: ящик с необычными золотыми и серебряными монетами, камни и минералы всевозможных цветов, несколько причудливых часов, чье тиканье словно бы звучало аккомпанементом нашему продвижению. Екатерина остановилась у стола, на котором лежали раскрытая книга и несколько листов бумаги с заметками, написанными ее почерком. Я уставился на них, и она посмотрела на меня с грустной улыбкой: