К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— Мастер Шардлейк, — чопорно обратилась она ко мне, — спасибо, что пришли. Друзья мои, — произнесла она с гордостью, — это начальник моего мужа, сержант королевского суда!

Я покраснел, когда все посмотрели на меня. Как я ни любил Тамазин, однако присущий ей налет снобизма иногда смущал меня. Я увидел, как Барак у нее за спиной толкнул в бок Николаса и подмигнул мне. Я склонился над Джорджем, который уставился на меня бессмысленными глазенками.

— С днем рождения, малыш! — Я коснулся его пухлой щечки.

— Спасибо, что пришли, — тихо повторила Тамазин, — и вообще за то, что сделали для нас за все эти годы.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я. — Лучше?

— Пребываю в добром здравии и отличном настроении. — Оглядевшись по сторонам, хозяйка дома удовлетворенно улыбнулась. — Наша вечеринка проходит хорошо.

Я ощутил укол совести при мысли, как мы с Джеком обманываем ее, и сказал:

— Мне нужно поговорить с Гаем, а то он, похоже, заскучал в одиночестве.

— Хорошая мысль.

Я подошел к своему старому другу.

— Что, Мэтью? — нейтральным тоном спросил он.

— Тамазин говорит, что ей лучше.

— Да, беременность ее протекает без осложнений. А как дела у тебя? — Врач пристально посмотрел мне в глаза.

— Неплохо.

— Рука у Джека заживает. Как и рана на груди у юноши. Оба, к счастью, избежали заражения крови.

— Я знаю.

И тут Малтон тихо спросил:

— А это дело, в котором их ранили, как оно — разрешилось?

Я замялся. Мне не хотелось вдобавок врать еще и ему.

— Так я и думал, — тихо сказал он. — Барак, чтобы помочь тебе, ввязался в какую-то авантюру: что ж, вполне в его духе. Сорок лет я внимательно наблюдаю за людьми — это часть моего ремесла. Думаю, Тамазин что-то заподозрила, когда мужа ранили, хотя теперь, кажется, успокоилась. Но у них маленький ребенок, Мэтью, и она ждет второго. Если с Джеком что-то случится…

— Гай, — с неожиданным жаром воскликнул я, — иногда человек просто должен выполнить свой долг! Он дает клятву, и порой, чтобы выполнить клятву, ему нужна помощь!

— Мэтью, я знаю лишь об одной твоей привязанности, ради которой ты не задумываясь подвергнешь себя — и других — опасности. Я думал, королева выпуталась из беды, в которую попала раньше, но, возможно, я ошибаюсь. Что ж, в конце концов это не мое дело. Я согласен, иной раз человек чести просто обязан выполнить свой долг. Но когда он вовлекает в это других, то должен думать и о них тоже.

— Гай…

Тут я ощутил что-то на руке и, взглянув вниз, увидел на рукаве большое мокрое пятно. С неба стали падать крупные капли, и Барак скомандовал:

— Все под крышу! Пошли, женушка, спрячь поскорее Джорджа!

Мы все вошли в дом, а дождь вскоре превратился в ливень. Несколько женщин помогли Джейн спасти сласти, пока те не промокли. Когда мы оказались в гостиной, я оглянулся в поисках Гая, но тот уже исчез.

Я пробыл в гостях еще некоторое время. Снаружи непрестанно стучал дождь, а потом до нас донеслись раскаты грома. Отсутствие Гая не осталось незамеченным. Я сказал Тамазин, что ему стало нехорошо, а вскоре и сам откланялся. Гроза закончилась, и, когда я шел домой, в воздухе пахло сыростью и странной свежестью, несмотря на хлюпающую под ногами отвратительную бурую слизь, этакую смесь грязи и нечистот.

Придя домой, я услышал доносившиеся из кухни женские рыдания. В прихожей со смущенным видом стоял кавалер Джозефины Эдвард Браун и вертел в руках шапку.

— В чем дело? — резко спросил я. Эдвард казался мне порядочным молодым человеком. Если это он чем-то обидел мою служанку… — Кто там плачет?

— Это почтенная миссис Броккет, сэр, — торопливо ответил Браун. — Мы с Джозефиной вернулись и нашли ее в смятении на кухне. Простите, что жду в вашей прихожей, сэр, но Джозефина меня выставила.

— Ладно, ничего страшного.

Я отправился к женщинам. Агнесса Броккет сидела за столом без чепца, обхватив голову руками, а рядом с ней пристроилась Джозефина. Когда я вошел, Агнесса подняла голову, и спутанные каштановые волосы упали ей на лицо.

— Что стряслось? — поинтересовался я.

Мне ответила молодая служанка:

— Миссис Броккет получила ужасные новости от родственников, сэр. Когда мы с Эдвардом вернулись, я увидела, что она плачет. Все будет хорошо, я позабочусь о ней.

Агнесса посмотрела на меня:

— Извините меня, я лишь глупая женщина…

— Где Мартин? — спросил я.

— Отправился в город, сэр. — Миссис Броккет с заметным усилием попыталась взять себя в руки, вынула носовой платок и вытерла глаза. — Ему не очень понравился хлеб, который доставили от мастера Дава, и он решил разобраться лично. Пожалуйста, не говорите, что видели меня в таком состоянии, мастер Шардлейк.

— Я бы хотел знать, что случилось, Агнесса.

Женщина глубоко вздохнула и повернулась к Джозефине. Та растерянно посмотрела на меня, и тогда миссис Броккет тихо сказала:

— У нас есть сын, сэр. Наш единственный ребенок, и он попал в беду. Его дела пошли плохо, и сейчас он в долговой тюрьме в Лестере.

— Печально это слышать, — ответил я.

Миссис Броккет покачала головой:

— Джон был такой милый, очаровательный мальчик… У него были такие планы выйти в люди, пробиться в жизни!

Я сел напротив служанки:

— В этом нет ничего плохого.

Агнесса нахмурилась:

— Мартин так не считает. Он думает, что каждый должен занимать свое место, которое определил ему Бог. Он всегда был строг с Джоном, — думаю, поэтому мальчик и покинул родной дом так рано. — Она быстро взглянула на меня. — Но я не хочу плохо говорить о муже, сэр. Несмотря на свою строгость, он очень любит Джона.

— Как ваш сын попал в тюрьму, Агнесса? Может быть, как адвокат я смогу вам помочь…

Миссис Броккет грустно покачала головой:

— Слишком поздно, сэр. Джону удалось убедить кое-кого в Лестере ссудить ему денег, чтобы купить земли, принадлежавшие старым монастырям. Он хотел придержать их, пока цены на землю не вырастут.

— Неужели ему дали деньги без залога? — удивился я.

Агнесса печально улыбнулась:

— Джон, если захочет, может очаровать птиц на деревьях. — Но тут ее лицо вновь омрачилось. — Однако цены на землю продолжили падать, кредиторы потребовали вернуть деньги, возбудили иск, и весь прошлый год наш сын просидел в лестерской тюрьме, где и останется, пока не выплатит долг.

— Печально это слышать, — повторил я.

— Мы с Мартином выслали ему денег — в этом страшном месте, если у тебя нет средств на еду и одежду, остается только умереть от голода и холода. Бедный мальчик старается понемногу выплатить долг. Но это целых двадцать фунтов. Теперь Джон написал, что наши деньги не покрывают даже процентов и кредиторы говорят, что долг вырос. — Она покачала головой. — Боюсь, теперь Джон так и умрет в тюрьме. В январе у него случилось воспаление легких, а уж если придется провести там и следующую зиму… — Она не закончила фразу. — Пожалуйста, не говорите Мартину, что я все рассказала вам, сэр. Это стыдно, а он такой гордый и не хочет, чтобы другие знали о нашей беде…