К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

Пейджет заговорил снова, на этот раз строгим тоном:

— Разумеется, вы забудете все, что было сказано в кабинете, и не в последнюю очередь — что король проговорился о своей санкции применить против Энн Аскью крайние меры.

Я глубоко вздохнул:

— Разумеется, мастер секретарь.

Уильям прищурил глаза:

— И вы слышали, что сказал король. Потрудитесь больше его не беспокоить. И впредь не пересекайтесь со мной. А теперь забирайте своего юношу и убирайтесь отсюда подобру-поздорову. И, как сказал король, никогда, ни при каких обстоятельствах более не возвращайтесь.

Пейджет сделал знак стражнику и без лишних слов направился по галерее короля в приемную. Он пересек комнату и коротко поговорил о чем-то с одним из стоявших там охранников. Я снова посмотрел на фреску Гольбейна, на короля в расцвете сил — на его самодовольное, жесткое квадратное лицо, безжалостные маленькие глазки и рот. Свет от свечи падал также и на лицо Джейн Сеймур — скромное, спокойное, с тем же вздернутым подбородком, как и у ее сына. Вскоре сэр Уильям вернулся со стражником.

— Отдайте ему мальчишку и выпроводите обоих из дворца, — распорядился он. — Быстро.

С этими словами королевский секретарь повернулся и пошел прочь, не удостоив меня кивком и прощальным взглядом. Его длинная черная мантия шелестела вокруг ног. Он закончил со мной. Ум королевского Мастера Интриг, вероятно, уже вернулся к суете заговоров.

Овертон сидел на полу маленькой приемной, обхватив руками согнутые колени. Когда он встал, я увидел на его камзоле пятна крови — крови Барака.

— Пошли, Николас, — тихо сказал я. — Мы свободны, но должны поскорее уйти.

Сопровождающий провел нас по темным коридорам в помещение для стражи, а потом вниз по лестнице через мощенный булыжником двор и вывел за ворота. Как только мы оказались на улице, мой ученик произнес:

— Я уж решил, мы погибли.

— Я тоже. Но теперь, полагаю, мы спасены, если больше никогда сюда не вернемся.

Я взглянул на окна Гольбейновых ворот, подумав, не видит ли нас король, и тут же отвернулся: теперь было опасно даже смотреть в ту сторону.

— А Стайс и его люди, они… — начал было Овертон.

— Свободны как ветер, — с горечью ответил я, искоса рассматривая лицо юноши, которое казалось встревоженным. — Но не проси меня рассказать больше. Никогда.

Ник провел рукой по рыжим волосам и издал короткий сдавленный смешок:

— Когда я уезжал в Лондон, мне говорили, как великолепны королевские дворцы. Теперь я и сам увидел, что это правда. И все же — здесь царят страх и смерть, больше чем в остальном мире.

Я улыбнулся с безысходной грустью:

— Вижу, ты начинаешь понимать.

— Да, тут я ощутил это. — Молодой человек сглотнул. — И что теперь? Что с Бараком?

— Нужно немедленно вернуться к нему, — сказал я, хотя меня страшила мысль о том, что мы там найдем. — Придется идти пешком.

Мы добрались до нужного переулка примерно через час — незадолго до этого часы пробили час ночи. Найти то место оказалось нетрудно. Я подбежал к мусорной куче в ужасе от того, что сейчас увижу, и… встал как вкопанный. Тела Барака там не было.

— Куда он делся? — в изумлении спросил Николас. — Не мог же Джек… уйти?

— Это невозможно. Кто-то забрал его.

Я безумно огляделся в темноте переулка, однако ничего не увидел.

— Но куда?

Я крепко задумался:

— Если кто-то нашел раненого, то его могли отнести в больницу Святого Варфоломея. Это совсем рядом. Пошли, нужно проверить.

Через десять минут мы уже были в больнице, причем на этот раз Овертону с его длинными ногами пришлось поспевать за мной. Двери были заперты, и на наш стук вышел привратник с лампой. Я взволнованно сказал:

— Мы хотели бы узнать, не приносили ли к вам сегодня ночью мужчину. Он был ранен мечом в спину, и еще ему отрубили руку.

Привратник возмущенно прищурился:

— Так это вы бросили его там? Истекающего кровью, в мусорной куче?

— Нет, не мы. Мы — его друзья.

— Его нашел старик Сибрант и принес сюда. — Служащий больницы с сомнением посмотрел на нас.

— Ради бога, скажите, — взмолился Николас, — он жив?

— Да, но так близок к смерти, что ближе некуда. Бедняга так и не пришел в сознание.

— Вы послали за доктором? Гаем Малтоном?

Привратник покачал головой:

— Доктор приходит лишь один раз в день.

— Ну так позовите его скорее! — воскликнул мой ученик. — Он — друг моего хозяина и того человека, которого к вам принесли.

Взглянув на освещенное лампой лицо Николаса, я мог поклясться, что с прошлого дня на нем появились морщины. Я достал из кошелька два шиллинга и протянул их привратнику:

— Вот. Пошлите кого-нибудь, чтобы он привел доктора Малтона, а потом отведите нас к Бараку.

Сторож уставился на монеты у себя на ладони, а потом посмотрел на меня:

— Кто такой Барак?

— Так зовут тяжелораненого мужчину. Пожалуйста, скорее!

Привратник поспешил прочь, оставив нас в вестибюле. Овертон криво усмехнулся:

— Если вы будете так швырять деньгами, скоро у вас ничего не останется.

«Что за дерзкий тон? — подумал я. — Парень становится слишком самоуверенным».

Потом я вспомнил о Тимоти: неужели я потерял и его? После всех свалившихся на нас испытаний я совсем забыл про сбежавшего мальчика.

Вернулся привратник — теперь он держался подобострастно:

— Я отведу вас к вашему другу. С ним сейчас Сибрант. Мы положили раненого в палату для тех, кому может понадобиться соборование.

Барак лежал в той же палате, где умер анабаптист Маккендрик, на той же самой кровати, а рядом на стуле горела дешевая свечка. Раненого раздели, и одеяло накрывало лишь нижнюю часть его тела. Мускулистый, испещренный шрамами торс Джека был бледен, как будто он уже умер. Мой друг лежал на боку, и окровавленная повязка покрывала то место, куда он получил удар мечом. Его правая рука, вернее, обрубок под толстым слоем бинтов покоился на подушке. Я с трудом сдержал крик, приложив ладонь ко рту.

Дверь в палату отворилась, и вошел человек с лампой. Я узнал старого Сибранта, ассистента Гая. Увидев меня, он нахмурил брови:

— Опять вы, сэр? Вы уже приходили сюда — к другому человеку, на которого напали…

— Привратник сказал, что это вы принесли Барака. Как все было? — спросил я вместо ответа.

— Я шел на дежурство вечером. Я всегда хожу окольными переулками. Иногда найдешь больного нищего или кого-нибудь брошенного раненого, хотя с подобным я столкнулся впервые. — Старик укоризненно посмотрел на нас. — Это вы оставили его там?

— Нет! Нас схватили, мы ничего не могли сделать. Боже милостивый, похоже, вы успели как раз вовремя!

«Возможно, наконец-то мои молитвы не пропали даром», — подумал я. А вслух произнес: