К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— Я знаю его. Это один из шпионов епископа Гардинера. Наверняка высматривает заглавия запрещенных книг или подозрительных посетителей у печатников.

Мы прошли мимо него и, оглянувшись с безопасного расстояния, я спросил Уильяма:

— Вы давно работаете в Ученом совете королевы?

— Всего два года. Лорд Парр был добр ко мне и составил протекцию.

Я подумал, что Сесил, несомненно, очень способный молодой человек. И он явно сочувствует реформаторам.

— А откуда вы приехали в Лондон? — поинтересовался я. — Мне показалось, я уловил у вас легкий линкольнширский акцент. Мой ученик уроженец этого графства.

— Вы угадали. Моя первая жена, как и я, тоже была оттуда. К сожалению, Бог забрал ее к себе во время родов, но оставил мне нашего сына.

Я взглянул на своего спутника. У него было ничем не примечательное лицо, если не считать выразительных глаз навыкате, которые, как я заметил, редко моргали, и этого ряда из трех родинок на щеке. Тем не менее к двадцати пяти годам он уже успел жениться, овдоветь и снова жениться, а также попасть в доверие к высшим лицам королевства. При всей своей заурядной наружности и сдержанных манерах Уильям Сесил явно был человеком незаурядным.

— Нам туда, — вдруг сказал он.

Мы повернули в узкий проход между домами, где от тени собора было еще темнее. В пыли что-то клевали цыплята. Сесил остановился у двери с облупившейся краской. Рядом, перегораживая почти весь проход, стояла повозка, крытая просмоленной парусиной. Мой провожатый тихонько постучал в дверь: два раза быстро и еще один раз после паузы, — очевидно, то был условный сигнал.

Дверь открыла женщина лет сорока с лишним, невысокая и худенькая, в отличие от рослого и сильного Элиаса. На ней было бесформенное серое платье, и она даже не покрыла голову чепцом, а лишь наспех заколола темные волосы на затылке. В ее широко раскрытых глазах плескался даже не страх, а самый настоящий ужас. На манжетах у нее я заметил красные пятна. Она посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на Сесила и испуганно спросила:

— Кто это?

— Мастер Шардлейк. Юрист, — ответил Уильям. — Не бойтесь, он, как и я, не преследует людей за их взгляды. Можно войти, любезная миссис Рук?

Беспомощно ссутулившись, хозяйка дома кивнула и отвела нас в бедно обставленную комнату, где за столом сидели две исхудавшие девочки лет восьми и десяти. У младшей, как у матери, было маленькое, птичье личико, а старшая плотно сбитой фигуркой и крупными чертами лица напоминала Элиаса. Обе в страхе уставились на нас. Я заметил на полу ведро и швабру, а рядом — брошенный скомканный передник, весь в красных пятнах.

— Девочки, — ласково проговорила миссис Рук, — поднимитесь в спальню. Но не входите в комнату брата. Обещаете?

— Да, — ответила ее старшая дочь.

Она взяла сестру за руку, и они вместе проскользнули мимо нас вверх по деревянной лестнице. Когда шаги стихли, несчастная мать села.

— Его сестрам не надо этого видеть, — сказала она и добавила прервавшимся голосом: — Я и сама чуть не умерла.

— Девочки знают? — тихим голосом спросил Сесил.

— Они думают, что Элиаса избили, а не убили. Было нелегко удержать их в комнате прошлой ночью, когда я тащила его тело по лестнице. Они высунулись на шум и всё спрашивали, что случилось. — На мгновение миссис Рук положила лоб на дрожащую руку, а потом подняла голову и в отчаянии посмотрела на нас. — Не знаю, что мне теперь делать, джентльмены.

— Мы попытаемся вам помочь, — пообещал Уильям. — А пока не могли бы вы рассказать еще раз о том, что случилось, мастеру Шардлейку?

— Если это не слишком тяжело для вас, — добавил я.

— По сравнению с тем, что я видела, рассказывать гораздо легче, — без всякого выражения произнесла женщина и глубоко вздохнула. — Мой муж умер в прошлом году. Слава богу, Элиас получил работу у мастера Грининга. Но он проводил там слишком много свободного времени, беседуя с хозяином и его друзьями. Кое-что из того, что они обсуждали, — ее глаза заметались между нами, — было очень опасно.

— Например, что вера и Библия — единственные ключи к благодати и что Бог создал всех людей равными. Так, кажется, вы мне говорили? — уточнил молодой человек.

Миссис Рук кивнула:

— Да. Я сердилась на Элиаса, что он рассуждает о таких вещах перед сестрами. Будь жив отец, он поколотил бы его за подобные речи. И все же, — ее голос смягчился, — Элиаса можно понять: мой сын был молод и искренне возмущался, что мир устроен так несправедливо. Элиас был хороший мальчик, он не пил и не транжирил деньги, и мы вчетвером жили на его заработок. — Она провела рукой по волосам. — А теперь я даже и не знаю, что с нами будет… Как кормить дочерей?

— Я посмотрю, что можно для вас сделать, — сказал Сесил.

— Так что случилось прошлой ночью? — чуть погодя спросил я.

Женщина посмотрела на меня:

— Было около десяти, девочки, слава богу, уже легли, и я сама тоже собиралась укладываться. Я беспокоилась, потому что прошлой ночью Элиас не пришел домой. Он был угрюм и неспокоен после убийства бедного мастера Грининга. Потом я услышала снаружи его голос, он кричал: «На помощь! Мама!» — Она безутешно покачала головой. — Я думала, он ходит вокруг дома, проверяя, безопасно ли войти. — Миссис Рук сглотнула. — И сразу открыла дверь. Из прохода между домами выскочили двое. У одного в руках была дубина. Они пробежали мимо меня, мимо повозки на улице и скрылись. Я заглянула в проход. Там лежал мой сын. Его голова… — Она крепко зажмурила глаза. — Там повсюду, повсюду была кровь. Но Элиас был еще жив и схватил меня за руку. И произнес: «Скажи им, скажи моим друзьям, что меня убили из-за Энн Аскью». И умер, — добавила несчастная мать упавшим голосом. — Уж не знаю, как я нашла в себе силы, но я втащила его тело в дом, подняла на второй этаж и положила в его комнату. Знаю, мне следовало пойти к констеблю, но после его слов — когда сын назвал это имя… — Ее голос упал до шепота. — Энн Аскью. Та самая, которую сожгли в пятницу. — Женщина взглянула на нас. — Элиас хотел пойти на казнь, крикнуть что-нибудь несчастным, чтобы поддержать их. Думаю, друзья убедили его, что так он только сам окажется на костре. — В ее глазах вспыхнула злоба. — Он стал бы не первым из молодых подмастерьев, кого сожгли в последние годы!

— Да, это правда, — кивнул Сесил. — Но все они, равно как и Элиас, теперь не подвержены злу этого мира, а пребывают в объятиях Иисуса.

Эти слова могли бы прозвучать банально, но он произнес их совершенно искренне.

Добрая Рук снова спросила в отчаянии:

— Что я должна сделать, джентльмены? Как мне теперь себя вести?

Уильям тяжело вздохнул:

— Ничего не говорите коронеру, пока не надо. Если кто-то спросит, где Элиас, отвечайте, что он до сих пор так еще и не вернулся.