К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

— Я один только потому, что вы отослали Саймона, — возразил он.

— Это обеспечит его будущее, как я хочу обеспечить и твое тоже. Не многим молодым людям выпадает такая возможность. Ну, что скажешь?

— Нет, сэр. — Парень повесил голову. — Спасибо, но я не хочу.

Я вздохнул:

— Мы еще поговорим об этом.

Тимоти не ответил.

Я пошел к себе в комнату, где Джозефина оставила хлеб, сыр, бекон и кружку пива, и сел за стол, чтобы поесть. За окном в саду было зелено и солнечно, а в дальнем конце беседка давала приятную тень. Прекрасное место, чтобы посидеть в одиночестве и привести мысли в порядок.

Тут я увидел на столе новое письмо от Хью Кертиса и распечатал его. Хью писал, что его повысили, перевели на постоянную должность в одном английском торговом доме и что теперь он думает о том, чтобы сделать карьеру купца. Дальше он сообщал мне последние антверпенские новости.

Два дня назад я познакомился в таверне с одним англичанином, и тот обрадовался встрече с человеком, который говорит на его языке. Раньше он несколько лет служил гувернером в Уилтшире, в одной богатой и влиятельной семье. Сам он придерживается радикальных религиозных взглядов, и работодатели, хотя и хорошо к нему относились, в конце концов испугались, что это может повредить им. Они дали ему денег и устроили его переезд сюда. Никак не могу понять, сэр, что же такое творится в Англии. Ну до чего странные настали времена. Надеюсь, Вам ничто не угрожает.

Мне подумалось, уж не отправились ли и трое друзей Грининга на материк. Эх, и как это я раньше не сообразил, что надо было проверить порты, а теперь уже наверняка слишком поздно. Я вздохнул и стал читать письмо Хью дальше.

Вчера я был в конторе в порту, и мне показали человека в темной одежде, который стоял среди других и смотрел на корабли. У него была длинная седая борода, а глаза на умном лице смотрели на всех настороженно и презрительно. Мне сказали, что это сам Джон Бойл, автор пьес, высмеивающих папу римского и многое другое. Если бы король поймал его, то сжег бы на костре. К счастью, инквизиция не смеет слишком вмешиваться в антверпенскую жизнь из-за торговли, хотя формально Нидерланды и находятся под властью Испании; однако говорят, что Бойл не слишком часто показывается на людях. Возможно, он экспортирует новые запрещенные книги в Англию. Потом Бойл повернулся и ушел. Я рад, что мне выпала возможность увидеть его.

«Джон Бойл, — подумал я, — желчный Бойл…» Этот человек и в самом деле был большой занозой для Гардинера и его приспешников. Ему повезло, что он сейчас находится в безопасности за границей.

Я пошел в сад, прихватив с собой перо, чернила, бумагу и графин вина, и сел в прохладе беседки. Тени уже удлинились, но воздух был еще теплым. Ну до чего же приятно вот так сидеть в тени, закрыв глаза.

Но мне нужно было привести мысли в порядок, и я стал составлять хронологию последних событий, начиная с написания королевой «Стенания грешницы» зимой. Она сказала, что только в июне показала законченную рукопись архиепископу Кранмеру в своих личных покоях и не согласилась с ним, когда тот посоветовал ей уничтожить книгу.

Потом, пятого июля, случилось первое нападение на жилище Грининга, которое засвидетельствовал Элиас. Его совершили два плохо одетых человека, у одного из которых было отрублено пол-уха. Затем, девятого числа, ее величество обнаружила, что рукопись пропала: ее украли в промежуток от шести до десяти часов вечера, пока Екатерина была у короля. Никто заранее не знал, что Генрих вызовет ее, и это означает, что кто-то дожидался удобного случая с дубликатом ключа наготове. Меня покоробило от мысли, что в окружении королевы есть человек, который следит за ней в ожидании возможности предать ее.

Итак, ключ. Екатерина все время носила его на шее, так что для кражи наверняка использовался дубликат. И его сделал либо замочных дел мастер, либо кто-то, у кого ключ хранился до того, как его отдали ее величеству. Завтрашний визит в замок Бэйнардс будет очень важен.

Откинувшись на спинку стула, я задумался о тех людях, с кем встречался в Уайтхолле. Я не мог представить, что книгу взял кто-то из пажей или Мэри Оделл, но вот насчет дурочки Джейн нельзя быть уверенным. У меня возникло ощущение, что она не так тупа, как притворяется, хотя само по себе это, разумеется, еще не было доказательством ее вины. А кроме того, она служила как королеве, так и леди Марии. Я вспомнил рассказ Мэри Оделл о странном поведении стражника в тот вечер, когда украли рукопись. Посмотрим, что выяснит лорд Парр.

Я взглянул на зеленые ветви большого старого вяза рядом с беседкой. Листья колыхал легкий ветерок с реки, отчего на полу калейдоскопом сменялись узоры. Потом я посмотрел на дом и покачал головой. Самые главные вопросы по-прежнему оставались без ответа. Как кто-то вообще мог узнать о существовании «Стенания грешницы»?

Я записал следующую важную дату — одиннадцатое июля: в этот день Армистед Грининг был убит, а украденная книга вырвана у него из рук неизвестными злоумышленниками, которые лишили печатника жизни и пытались замести следы, устроив пожар. Эти двое — не те, кто готовил предыдущее нападение, хотя они тоже были молоды и бедно одеты. Однако наряду с этим у нас имеется обрывок кружевного рукава, явный признак джентльмена. Я вспомнил, что старый помощник Оукдена говорил об одном из нападавших, у которого недоставало половины уха: «Как будто отрублено мечом, а не большая дыра, как когда уши прибивают к позорному столбу». Так что, вероятно, этот тип участвовал в схватке на мечах, а носить мечи разрешалось только джентльменам вроде Николаса.

«А что, если оба нападения совершали люди высокого положения, переодевшись простолюдинами, чтобы не привлекать внимания? — подумалось мне. — Вдруг все четверо преступников работали на одного и того же человека?» И все же оставалось главное противоречие: первое покушение состоялось, когда рукопись еще не была украдена. А не могло ли быть так, что убийцы изначально искали что-то другое и наткнулись на «Стенание грешницы» случайно?

После гибели Грининга все его единомышленники, за исключением Элиаса, исчезли. Правда, сначала констебль успел их допросить, и у всех имелось алиби. «Интересно, они скрылись, потому что испугались преследований на религиозной почве, — подумал я, — или по какой-то другой причине?» Остался только бедный Элиас, потому что был нужен матери и сестрам, и его наверняка убили те же самые люди, которые прикончили Грининга.

Тут возникала новая загадка: почему перед смертью подмастерье сказал матери, что его убили из-за Энн Аскью? Может быть, компания Грининга была как-то связана с этой женщиной до ее ареста и они боялись, что это обнаружится?