К Сэнсом - Каменное сердце

Я застонал:

— Твердолобый протестант. Этого нам еще не хватало!

За несколько миль до Ишера наше быстрое продвижение закончилось. Мы уткнулись в конец долгой вереницы телег, вынужденных остановиться, поскольку дальше было не проехать. Облаченные в серые рубахи мужчины и женщины, вероятно из ближней деревни, ровняли взрытый глубокими колеями низменный участок дороги, спешно приводя его в порядок. Пришлось прождать больше часа, прежде чем нам позволили продолжать путь. К тому времени и за нами тоже выстроилась длинная цепочка телег, а Дирик, не вылезавший из седла, так и кипел негодованием по поводу задержки. Движение сделалось гуще, и оставшуюся часть утра нам пришлось неторопливо пролагать себе путь мимо повозок и всадников.

Наконец мы въехали в крохотный городок Ишер, где остановились, чтобы пообедать. Винсент по-прежнему пребывал не в духе и потому обругал Фиверйира, когда тот пролил немного похлебки на стол. Клерк покраснел и принялся извиняться. А я, признаться, удивился тому, сколь много значило для этого молодого человека мнение его господина.

После полудня путешествие сделалось неторопливым и тягучим. На юг направлялось все больше и больше телег, полных бочонков со съестным и пивом. Другие повозки перевозили всякие плотницкие припасы, ткани и оружие — одна из них была доверху заполнена полотняными колчанами, набитыми тысячами стрел. Однажды нам пришлось отъехать на обочину, чтобы пропустить массивную телегу на прочных колесах, груженную крепко перевязанными веревками бочками, на боках которых был выведен краской огромный крест. Пушечный порох, понял я. Чуть позже мы пропустили ватагу иностранных наемников, рослых мужчин в ярких мундирах: в разрезах их желтых рукавов и штанов виднелась красная ткань. Они прошли мимо уверенным шагом, переговариваясь по-немецки.

К середине дня небо потемнело, и сильный ливень, промочив нас, превратил дорогу в болото. Путь наш пошел в гору: мы покидали долину Темзы, поднимаясь на холмы Суррейской гряды. К тому времени когда мы добрались до Кобхэма, крохотного городишки, длинная центральная улица которого вытянулась вдоль реки, я уже полностью выдохся. Седло натерло мне ноги и зад, а бока коня покрывал пот. Барак и Дирик также выглядели уставшими, а тощий Сэмюель навалился всем телом на луку седла.

Местечко оказалось многолюдным. Повсюду возле дороги стояли телеги, и возле многих из них скучали на страже местные мальчишки. За дорогой на широком лугу торопливо ставили квадратом белые конические шатры какие-то люди. Все они были молодыми, крепкими, выше среднего роста и широкоплечими, с коротко подстриженными волосами. Облачены рекруты были в короткие куртки без рукавов, по большей части коричневой или какой-нибудь светлой дешевой ткани, обычной для бедняков, хотя я заметил и несколько кожаных. На дальней стороне поля располагались шесть больших фургонов. Дюжину могучих коней уже уводили к реке, а остальные путники устраивали кухонные очаги и копали выгребные ямы. Пожилой седобородый мужчина, в превосходном дублете и с мечом у пояса, неторопливо объезжал группу по краю на поджарой охотничьей лошади.

— Похоже, солдаты, — заметил я. Там их было человек сто, не меньше.

— А где же их белые плащи? — спросил Дирик.

Завербованным на войну солдатам обыкновенно выдавали белые плащи с красными крестами, какие мы видели на барже.

Поглядев на поле, я заметил коренастого и краснолицего мужчину лет сорока с мечом на поясе, указывавшим на офицерский чин. Он подбежал к двум молодым парням, которые выгружали из фургона сложенные палатки. Один из них, высокий и стройный молодой человек, как раз выронил свой конец свертка, приземлившийся прямо в коровью лепешку.

— Голубь, ты гребаный идиот! — завопил офицер, и его крик раскатился по всему полю. — Хрен неуклюжий!

— Солдаты, никаких сомнений, — произнес Барак за моей спиной.

— И тоже идут на юг, как и все остальные, — добавил я.

Дирик, охваченный внезапным гневом, повернулся ко мне:

— Кровь Господня, ну и времечко вы выбрали, чтобы навязать мне это путешествие! Что, если в конце концов французская армия отрежет меня от моих детей, разлучит с семьей?

— Не слишком патриотично вы рассуждаете, — пробормотал державшийся за нами Джек.

Винсент повернулся в его сторону:

— Последи за своим языком, клерк!

Барак ответил ему равнодушным взглядом.

— Вот что, — проговорил я. — Нам надо попытаться найти себе место для ночлега.

К моему облегчению, конюх самого крупного постоялого двора сказал, что у них свободны три небольшие комнаты. Спешившись, мы на усталых ногах направились в дом. Барак и Фиверйир потащили наши вещи. Сэм с тремя коробами, казалось, падал под тяжестью груза, и мой помощник предложил взять у него одну из корзин.

— Спасибо, — простонал молодой клерк. — А то я уже буквально с ног валюсь.

Это было первое проявление вежливости, которого они с Дириком нас удостоили.

Я поднялся по лестнице в тесную комнатушку, с облегчением стянул сапоги и умылся в тазике с холодной водой. А потом сошел вниз, ощущая волчий голод. Просторная гостиная была полна возниц, сидевших за длинными столами и запивавших пивом похлебку. По большей части они провели в дороге весь день, и потому в зале стоял крепкий запашок. В помещении было сумрачно, так как за окном темнело, и на столах уже расставили свечи. Я заметил Барака, сидевшего в углу за небольшим столиком с кружкой пива, и присоединился к нему.

— Какая вам досталась комната? — спросил он.

— Совсем маленькая. С соломенным тюфяком.

— Что ж, во всяком случае, вам не приходится делить ее с Фиверйиром. Едва мы закрыли дверь, как он стянул с себя сапоги, явив миру пару лодыжек, настолько тонких, что устыдилась бы и курица, а затем преклонил колени и задрал задницу выше головы. Признаться, на какое-то мгновение я опешил, уж не знал, что и думать, но тут он начал молиться и просить Бога сохранить нас в путешествии. — Джек грустно вздохнул. — Эх, если бы я не обошелся столь дерзко с этим мерзавцем Гудриком, то ночевал бы сегодня рядом с Тамазин, а не с придурковатым Сэмом.

— Когда мы доберемся до Хойлендского приорства, тебя разместят поудобнее, — пообещал я.

Мой клерк сделал большой глоток и вздохнул:

— Ну и компашка тут подобралась, просто загляденье!

— Любуйся-любуйся, — посоветовал я, понимая, что вид солдат напоминает ему о той участи, которой он едва избежал.

— Жду не дождусь возможности провести время в более приятном обществе, — едко проговорил Джек.

Появились Дирик и Фиверйир.

— Не разрешите ли присоединиться к вам, брат Шардлейк? — спросил мой коллега. — Другого приличного общества здесь не найдешь.