К Сэнсом - Каменное сердце

— Угрюм мне прохода не дает, — огрызнулся в ответ молодой человек. — Только и слышу от него одни оскорбления. В нашей деревне я, конечно, терпел, но тут не деревня.

Среди собравшихся пробежал одобрительный гомон, а кое-кто рассмеялся. Герольд от этого остервенел еще пуще. Побагровев, как свекла, он рявкнул:

— Заткнитесь!!! Теперь вы — люди короля и должны забыть свои деревенские дрязги!

Потом он окинул толпу злобным взором и продолжил:

— Сегодня утром вы получили возможность пройтись в шлемах и джеках. А двадцатка Голубя будет гулять в бригандинах [16] Бригандина — корпусный доспех, состоящий из тканевой основы, к которой изнутри приклепаны металлические пластины. . Вините в этом его. — Раздавшиеся недовольные стоны Снодин пресек коротким рыком: — Молчать! Вам надо привыкнуть к доспехам, в них вы пойдете навстречу французам! Первая десятка, на разгрузку!

Десятеро парней торопливо отделились от остальных и, подбежав к возу, принялись разгружать плотно облегающие голову стальные шлемы, стеганые джеки и другие куртки, оснащенные металлическими пластинами, которые позвякивали, словно монеты. Я слышал, что бригандины могут остановить стрелу. Угрюм, чуть прихрамывая, поднялся на ноги и повернулся к Голубю с победоносной улыбкой.

— Солдатам придется идти во всем этом? — спросил я Барака.

— Похоже на то. Слава богу, что я избежал подобной участи!

— Как только что сказал герольд, им придется в этом сражаться, — заметил Дирик. — Смотрите-ка, вот едут Ликон и капитан. Пошли, пора в путь!

Джордж и сэр Франклин уже верхом подъехали к герольду и принялись негромко переговариваться с ним о чем-то. Ликон явно не соглашался со Снодином, однако Гиффард внезапно объявил:

— Ерунда! Это преподаст им урок!

Чем и завершил дискуссию, выехав на дорогу.

Люди надевали джеки, кроме самой последней двадцатки, в которой состояли Угрюм и Голубь, а кроме того, юный стрелок Ллевеллин: эти невезучие солдаты натягивали бригандины. Как и джеки, многие из них истрепались, и из прорех выглядывали металлические пластины. Солдаты недовольно ворчали, впрочем Угрюм, щеголявший в новом на вид красном доспехе, блестящие пластины которого удерживались медными клепками, явно гордился этим «нарядом» — как я понял, своей личной собственностью. Прочие признаков радости, как я уже сказал, не обнаруживали. Капрал, крепкий и востроглазый молодой человек с приятным живым лицом, подбадривал их:

— Действуйте, парни, делать нечего! Не огорчайтесь! Ведь это только до обеда!

По команде Снодина солдаты выстроились в шеренги по пять человек. Сэр Франклин, Ликон и барабанщик заняли места спереди. Барабанщик начал мерно отстукивать ритм, и солдаты пошли с поля. Я снова отметил, как они молоды: почти всем было меньше тридцати лет, а нескольким явно еще не исполнилось и двадцати. Все были в кожаной обуви, по большей части потертой и поношенной. Снодин пристроился в хвосте колонны, так чтобы видеть всю сотню. Мы, четверо штатских, заняли места у него за спиной. С коня я видел плешь на его макушке, а когда он поворачивал голову, получал возможность узреть во всей красе украшенный сиреневыми прожилками нос пьянчуги. Позади, выбираясь на дорогу, покряхтывали телеги. Когда мы проезжали по пустынной главной улице Кобхэма, из верхнего окна одного из домов высунулся старик, крикнувший:

— С вами Бог, солдаты! Боже, спаси короля Генриха!

Я уже начинал привязываться к собственному коню, имевшему на одной ноге белый чулок, а потому получившему кличку Нечет. Кроткий нравом, он шел ровным и мерным шагом и с утра даже как будто бы обрадовался мне. Сотня маршировала по сельской дороге под заданный барабаном ритм; топот сапог, доносящийся сзади грохот тележных колес, тяжелая конская поступь и звучащий впереди неожиданно тонкий монетный звон бригандин — все это слилось воедино. Один из солдат завел песню, и остальные нестройным хором подхватили непристойную вариацию «Зеленых рукавов», причем каждый следующий куплет блистал все большей выдумкой.

Спустя некоторое время Ликон приказал барабанщику умолкнуть. Теперь мы взбирались на Суррейские холмы, и дорога превратилась в сухой мел. Ноги марширующих солдат поднимали тучу пыли, и вскоре мы, ехавшие в конце колонны, густо покрылись ею. Облик окрестностей переменился. Все больше полей возделывалось тут по старинной системе, когда огромные участки земли делились на узкие полоски и засевались различными видами растений. Пшеница и горох здесь казались более зрелыми и не столь потрепанными, — возможно, грозы и бури не дошли до этих южных краев. Крестьяне, распрямляясь, смотрели на нас, без особого, впрочем, интереса. Эта солдатская колонна проходила через их края далеко не первой.

Через пару миль певцы выдохлись. Замедлился и шаг, так что барабанщику пришлось вновь задавать ритм. Я решил затеять новый разговор с Дириком. Даже под широкополой шляпой его узкое строгое лицо начинало понемногу обгорать, как это обычно бывает с рыжеволосыми людьми.

— Вот бедняги, — проговорил я, кивнув в сторону парней в бригандинах, — сегодня им пришлось попотеть!

— Ну, когда мы придем в Портсмут, одним потом они не отделаются, — мрачным тоном заметил Винсент.

— Да уж. Лучше бы король вообще не затевал эту войну.

— Что ж… возможно, пришло время окончательно поквитаться с французами. Желаю только одного: чтобы по вашей милости мне не пришлось застрять в самой сердцевине этой заварушки.

Я расхохотался:

— Ну, знаете ли, брат Дирик! Должна же найтись хотя бы одна тема, в отношении которой мы сошлись бы во мнениях.

Мой спутник бросил на меня враждебный взгляд:

— Боюсь, что сие в принципе невозможно.

Я сдался. И, рискуя показаться невежливым, отстал, чтобы пообщаться с Бараком. Фиверйир неодобрительно посмотрел на меня.

Мы уверенно продвигались вперед. Услышав сигнал трубы, телеги раз за разом выезжали на обочину, а однажды нас пропустила бригада, занятая ремонтом дороги. Через два часа мы остановились у моста, чтобы напоить коней из протекавшего под ним ручья. Когда мы повели животных к воде, солдаты оставили строй и сели завтракать прямо посреди дороги, доставая хлеб и сыр из висевших на поясе мешков. Одетые в джеки и бригандины, они казались совсем уставшими.

— Едва ли я сумел бы выдержать этот переход так же, как они, — принялся рассуждать Барак. — Пять лет назад — возможно, но не теперь. А что касается этого мерзавца Гудрика… Его ведь даже не интересовало, получится из меня хороший солдат или нет. Ему просто хотелось превратить меня в назидательный пример.

— Действительно.

— А Снодин — такой же солдафон, как и Гудрик. Вы же сами видели, как он шпынял сегодня того лопоухого парнишку!