К Сэнсом - Каменное сердце

— Согласен. — Я посмотрел назад, на дорогу. — А что это там такое?

Вдали показалось облако пыли, поднятое всадниками. Снодин приказал рекрутам, усевшимся на дороге, перебраться на обочину. Мимо нас на юг проехало с полдюжины всадников в королевских ливреях. Во главе колонны скакал невысокий человечек в серой одежде. Коня его покрывала зелено-белая — королевских цветов — попона. Перед мостом лошади замедлили ход, и я успел узнать бледное аристократическое лицо сэра Ричарда Рича.

По мере того как утро продвигалось к полудню, я стал находить путешествие все более утомительным. Пешим солдатам оно давалось куда тяжелее, и я заметил, что те, кто шел в старой обуви, начали прихрамывать. На спинах рекрутов, маршировавших впереди нас в бригандинах, выступили темные пятна пота, очерчивавшие вшитые в ткань металлические квадраты. Солдаты явно замедлили шаг, и барабан подгонял их, задавая нужный темп. Некоторые из них уже начинали роптать, но вот наконец труба пропела привал. Мы остановились, не доходя до деревни, возле большого обсаженного ивами пруда. К нам подошла пара немолодых женщин в белых фартуках, и Ликон переговорил с ними, не слезая с коня. После недолгого совещания с капитаном он крикнул солдатам:

— Останавливаемся здесь на обед! В деревне есть ветчина и бекон на продажу. Казначей, выдай деньжат! И снимайте джеки и бригандины!

— А нельзя ли, сэр, кроме еды, закупить нескольких красоток? — вопросил молодой капрал из последнего отделения.

Солдаты дружно расхохотались, и мой бывший клиент тоже улыбнулся:

— Ты, Стивен Карсвелл, возможности пошутить не упустишь!

— Парни из Хиллингдона больше любят ослиц, чем баб! — выкрикнул грубиян Угрюм и сам первым засмеялся, широко раскрывая рот, лишенный половины зубов.

Солдаты разошлись и снова пристроились отдыхать на обочине, если не считать нескольких человек, отправившихся по приказу командира к телегам за сухарями, сыром и бочонком пива. Я не мог не подивиться четкости армейских порядков. Джордж и капитан повели своих лошадей к воде, и мы, адвокаты, направились за ними.

Пока животные пили, Дирик устроился в тени ивы, и Фиверйир последовал его примеру. Мы с Бараком подошли к стоявшему в одиночестве и наблюдавшему за своими людьми Ликону. Некоторые из солдат уже двинулись в сторону домов.

— Трудная это работа — командовать сотней людей, — заметил я.

— Ага, — подтвердил Джордж. — У нас есть свои ворчуны и парочка бунтарей. А Карсвелл исполняет роль шута. Хороший парень… думаю, что из тех, кто будет шутить, идя в бой.

— А этот, с соломенными волосами, — тот еще тип. Кстати, сегодня утром именно он и был зачинщиком драки…

Ликон вздохнул:

— Да уж, Угрюм умеет набедокурить. Однако Снодин недолюбливает бедного Голубя — считает парня недотепой. Младшим офицерам свойственно подчас без всякой причины придираться к кому-нибудь из солдат.

— В этом ты прав, — с чувством согласился Барак.

— На мой взгляд, это несправедливо, — заметил я.

Джордж бросил на меня нетерпеливый взгляд:

— Здесь армия, мастер Шардлейк, а не суд. Снодин обязан поддерживать дисциплину, и ему, возможно, придется делать это в сражении, так что я не пытаюсь оспаривать его решения. Наш герольд жесткий человек, но он нужен мне. Ну а сэр Франклин — что ж, с ним вы знакомы.

— А что там у вас за проблема с пуговицами? — полюбопытствовал я.

— Вы могли заметить, что у одних солдат есть на рубашках пуговицы, в то время как другие довольствуются завязками. Сэр Франклин искренне уверен в том, что носить пуговицы вправе только джентльмены. Это у него, скажем так, навязчивая идея.

— Пуговицы? — недоверчиво повторил мой клерк.

— Да. Не могу сказать, что он полностью заблуждается, — солдатам приятно сохранять по возможности больше общественных различий, каковыми они обладали в прошлом. В этом-то отчасти и заключается причина раздоров. Да, они родом из одной деревни, но Голубь — сын батрака, а Угрюм — йомена. Хотя только второй сын.

— Которому, по обычаю, достанется наследство с гулькин нос.

— Угрюм сам стремился попасть к нам в сотню, и он умелый лучник.

— Если бы только причины набирать эту армию никогда не существовало! — воскликнул я.

Ликон посмотрел в сторону деревни, а потом туда, где длинное, нарезанное полосками поле венчало низину, а крестьяне старательно пропалывали свои грядки. И заговорил с внезапной страстностью:

— Мы обязаны защитить своих соотечественников, мастер Шардлейк. Потому-то и была собрана эта армия. А теперь я должен выяснить, куда отправился капитан.

И с этими словами Джордж зашагал прочь.

— Кажется, я обидел его, — сказал я Бараку.

— Ему полезно знать, что думают люди об этой войне.

— Тем не менее в конечном счете он прав: мы должны защитить себя. И сделать это предстоит ему и его солдатам.

— А знаете что, — проговорил Джек. — Давайте сходим в деревню. Я не возражал бы против ломтя бекона.

Настоящего центра у деревни не было: вытянутые дома самого разного размера сгрудились в ней как попало, и между ними вились тропки. Перед невысокой пекарней, квадратной и приземистой, был выставлен стол с беконом и толстыми ломтями ветчины. Несколько солдат о чем-то оживленно спорили с теми пожилыми женщинами, которые встретили нас у деревни и теперь стояли за импровизированным прилавком. Похоже, тут вновь не обошлось без Угрюма, который и затеял перебранку. Из домов тем временем выходили новые селяне.

Одна из женщин размахивала полученной от Угрюма монетой с тем же отчаянием и яростью, которые я видел десять дней назад на рынке в Чипсайде.

— Да это разве деньги? — кричала она. — Это не серебро! Стыдно вам, солдатам короля, обманывать бедных крестьян!

Угрюм успешно отбивался, огрызаясь:

— Это одна из новых монет, бестолочь ты деревенская! Это тестун, шиллинг такой!

К нему направился суровый с виду старик.

— Не смей оскорблять мою жену, обезьян! — заявил он, оттесняя в сторону скандального лучника.

Другой солдат тут же, шагнув вперед, толкнул старика:

— И ты не трогай Угрюма! Хоть он и обезьян, но наш обезьян!

Капрал Карсвелл поднял руки:

— Пошли, парни. Не нарывайтесь на неприятности, иначе нам придется весь день маршировать в джеках.

— Да что эта деревенщина понимает в монетах! — проговорил Угрюм с насмешкой.

По собиравшейся толпе пробежал многозначительный ропот. Босоногие детишки с увлечением наблюдали за происходящим.

— Прошу вас успокоиться! — выкрикнул Карсвелл. — Наш обезьян говорит правду, это действительно новые монеты нашего королевства!

Угрюм бросил на него красноречивый взгляд.

— Тогда платите нам старыми! — выкрикнул какой-то молодой селянин.