К Сэнсом - Каменное сердце

— А на последней охоте я завалил оленя, — похвастался мой молодой собеседник.

— Я слышал, что вы получили в качестве награды его кость, которую с тех пор носите на шее.

Рука юноши непроизвольно коснулась шеи, а глаза его сузились.

— И кто же вам это сказал?

— Мастер Эйвери.

— Так вы расспрашивали его обо мне?

— Хью, единственной причиной, заставляющей меня вообще находиться здесь, является ваше благополучие.

Взгляд непроницаемых глаз цвета морской волны обратился ко мне.

— Я уже говорил вам вчера, сэр, что не имею никаких жалоб или претензий.

— Перед моим отъездом из Лондона Бесс Кафхилл передала мне для вас некий предмет, который миссис Хоббей когда-то отдала Майклу. Он принадлежал вашей сестре.

Открыв ладонь, я показал лежащий на ней красивый крестик.

В глазах Кертиса мгновенно вскипели слезы. Он отвернулся.

— Майкл хранил его у себя? — спросил Хью разом охрипшим голосом.

— Да, до самой смерти.

Я положил крест рядом с ним на постель.

Протянув руку, молодой человек взял его, после чего достал платок, вытер глаза и посмотрел на меня:

— Так миссис Кафхилл помнит мою сестру?

— Да, и очень сожалеет о ее печальной участи.

Парень помолчал какое-то мгновение, сжимая крестик в руке, а затем поинтересовался:

— А каким сейчас стал Лондон? Я был там так давно… Почти ничего не помню, кроме шума, криков людей на улицах и тишины нашего сада.

И вновь я ощутил в этом юноше усталость, не подобающую его возрасту.

— Если бы вас отправили в университет, вы смогли бы общаться со своими ровесниками и обсуждать с ними книги с утра до вечера. Мастер Хоббей должен обеспечить такую возможность, если у вас есть подобное желание, — сказал я ему.

Поглядев на меня, юноша напряженно улыбнулся, а затем процитировал:

— «В учебе каждая часть тела является праздной, что поощряет грубые и холодные гуморы».

— «Токсофилус»?

— Да. И вы же знаете, сэр, что я хочу не учиться, а отправиться на войну. Применить на деле свое мастерство во владении луком.

— Признаюсь, что, на мой взгляд, мастер Хоббей совершенно справедливо вам в этом препятствует.

— Когда в пятницу вы поедете в Портсмут, встретитесь ли вы там с вашим другом, капитаном стрелков?

— Надеюсь на это.

— Мы с Дэвидом тоже отправляемся туда, чтобы посмотреть на корабли и на солдат. А скажите, не было ли среди этих лучников моих ровесников? Мне случалось видеть в ротах, проходивших по Портсмутской дороге, и тех, кто на вид казался моложе меня.

Я подумал о Томе Ллевеллине и покачал головой:

— По правде сказать, мастер Хью, самый молодой рекрут из тех, кого мне доводилось встречать, был примерно на год старше вас. Крепкий такой парень.

— На мой взгляд, у меня достаточно и силы, и мастерства, чтобы отправлять каленые стрелы в сердца французских захватчиков. Да пошлет Господь мор на их головы! — с чувством проговорил Кертис.

Должно быть, на моем лице отразилось удивление, так как он покраснел и склонил голову, потирая одну из рябинок. Парнишка вдруг показался мне весьма ранимым и уязвимым. Он вновь посмотрел на меня:

— А скажите мне, сэр, мастер Дирик — друг вам? Говорят, что адвокаты соперничают в суде, но в жизни дружат.

— Иногда так случается. Но мы с мастером Дириком ни в коем случае не друзья.

Юноша кивнул:

— Это хорошо. Он мне не нравится. Но в этой жизни сплошь и рядом приходится общаться с теми, кто нам не по вкусу, не так ли? — Горько усмехнувшись, он добавил: — Время идет, сэр. Я не вправе задерживать вас.

— Быть может, после моего возвращения мы сумеем поговорить о «Токсофилусе» и других ваших книгах.

Полностью овладев собой, Хью снова взглянул на меня:

— Да, с удовольствием.

— Буду с нетерпением ждать новой встречи. А теперь позвольте откланяться.

Я оставил его сжимающим в руке крестик Эммы.

Продвигаясь по дороге дальше, я припомнил слова Абигайль, говорившей, что предстоящая охота ее пугает, и ответ мужа, заявившего, что он не в состоянии больше терпеть одиночество. Чего же они боятся? Нет ли здесь какой-то связи со вчерашним выстрелом в нас с Джеком? Вне зависимости от того, что именно столь тщательно скрывали в Хойленде, я ощущал, что Хью известна по крайней мере часть тайны. Затем мысли мои переключились на свару Хоббея с деревенскими жителями… Тут как раз не было ничего необычного: лендлорды сплошь и рядом пытаются отобрать общинные земли для собственных нужд. Мне не раз доводилось сталкиваться с подобными процессами в Суде палаты прошений. Типична была и политика селян: ими руководили мелкие землевладельцы, подобные Эттису, а некоторых бедняков удавалось застращать до того, что они «добровольно» продавали свои наделы владельцу поместья.

К тому времени, когда я добрался до поворота на Рольфсвуд, солнце уже поднялось достаточно высоко и стало жарко. Я рассчитывал увидеть перед собой жалкую провинциальную колею, однако дорога на Сассекс содержалась в порядке. Проехав около мили, я ощутил запах гари и вспомнил тех углежогов, что попались нам по пути на юг. Справа от меня дорога через высокий откос уходила в лес. Из любопытства я направил по ней коня.

И через несколько сотен ярдов выехал на лужайку, на которой находилось некое похожее на улей, невысокое, в рост человека, обмазанное глиной сооружение, из отверстия в крыше которого курился дымок. Прогалину занимали груды хвороста. На груде земли сидели двое молодых людей, которые, увидев меня, поднялись.

— Уголь жжете? — спросил я у них.

— Да, сэр, — кивнул один из этих парней. Лица обоих были черны от копоти. — Обычно летом мы не работаем, да вот в наши дни древесного угля не хватает.

— Насколько я понимаю, сейчас повсюду льют пушки, — заметил я.

— Так это на востоке, сэр! Однако и для маленьких литейных мастерских в Западном Сассексе сейчас находится уйма работы.

— Война приносит хороший доход, — заметил его приятель, — но только не нам.

— Я направляюсь в Рольфсвуд, — сказал я. — Насколько я знаю, там раньше была плавильня, которая потом сгорела.

— Ну, это было давно… Сейчас там железо не делают, — ответил первый углежог и, немного помолчав, предложил: — А не хотите ли выпить с нами пивка?

— Спасибо, но нет: я должен торопиться, — отказался я.

На лицах углежогов отразилось разочарование, и я подумал, как, должно быть, скучно этим людям работать здесь вдвоем возле одной-единственной угольной печи.

В Рольфсвуд я приехал в четвертом часу дня. Местечко оказалось куда меньше, чем я ожидал: на главной улочке насчитывалось лишь несколько хороших кирпичных домов, сменявшихся дальше бедными хижинами. Извилистая дорожка вела к мосту через узкую речушку, а потом по полю, к старинного вида церкви. К счастью, на главной улице обнаружилась весьма внушительная гостиница. Мимо меня проехали две телеги, груженные свежесрубленными сучьями, которые источали запах древесного сока.