Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Этот Ланкастер, — сказал Мэтью, возвращая Смайта к предмету беседы, — зарабатывал на жизнь только своими цирковыми номерами?

— Да, только этим. Никто из нас не был богачом, но… мы все поддерживали друг друга и в целом не бедствовали.

Смайт наморщил лоб, и Мэтью понял, что он формулирует следующее заявление.

— Мистер Ланкастер… был со странностями.

— Потому что приручал крыс?

— Не только поэтому, — сказал Смайт. — В большей степени это касается других представлений, которые он временами устраивал. За ограждением из ширм… перед небольшой аудиторией, готовой дополнительно раскошелиться, причем дети туда не допускались.

— И что это было?

— Демонстрация животного магнетизма.

— Животный магнетизм? — Теперь настал черед Мэтью наморщить лоб. — Что это значит?

— Искусство магнетической манипуляции. Вы никогда об этом не слышали?

— Я осведомлен о явлении магнетизма, но о животном магнетизме не слышал. Это какой-то цирковой трюк?

— Насколько мне известно, он более популярен в континентальной Европе, чем в Англии. Особенно в Германии, как мне рассказывал отец. Мистер Ланкастер некогда блистал среди самых маститых немецких магнетизеров, хоть он и родился в Англии. Это я также узнал от отца, у которого повсюду есть друзья в цирковой и театральной среде. Но это было еще в молодости мистера Ланкастера. А потом случилась неприятная история, и ему пришлось бежать из Германии

— Неприятная история? Вы знаете подробности?

— Я знаю только то, что мне рассказал отец, который попросил меня хранить это в секрете.

— Однако вы уже давно покинули Англию, и ваш отец более не имеет над вами власти, — сказал Мэтью. — Сейчас крайне важно, чтобы вы сообщили мне все, что знаете о Джонатане Ланкастере. В особенности секреты.

Смайт помедлил, склонив голову набок.

— Могу я спросить, почему это для вас так важно?

Это был справедливый вопрос. И Мэтью ответил:

— Хорошо, я вам верю и надеюсь, что вы поверите мне. Теперь уже ясно, что Ланкастер скрыл свое настоящее имя от мистера Бидвелла и всех жителей города. И я хочу выяснить, почему он так поступил. Кроме того… у меня есть основания считать, что этот самый Ланкастер непосредственно причастен к возникновению нынешней ситуации в городе.

— Что? Вы говорите о ведьме? — Смайт нервно улыбнулся. — Вы, должно быть, шутите!

— Отнюдь не шучу, — сказал Мэтью твердо.

— Но этого не может быть! У мистера Ланкастера, конечно, были свои странности, но ничего демонического за ним не водилось. Я допускаю, что его таланты, демонстрируемые избранной публике, могли кому-то показаться колдовством, но все это основывалось на вполне научных принципах.

— Ага. — Мэтью кивнул, и сердце его забилось быстрее. — Теперь мы приближаемся к сути, мистер Смайт. Так в чем заключались эти «таланты для избранной публики»?

— В манипуляции чужим сознанием, — ответил Смайт, и Мэтью с трудом удержался от победительной ухмылки. — Посредством магнетической силы мистер Ланкастер мог отдавать мысленные приказы отдельным людям из зала, что-нибудь им внушая, заставляя их выполнять определенные действия или произносить слова, которые… не всегда годились для детских глаз и ушей. Должен признаться: я неоднократно тайком проникал за ширмы, чтобы посмотреть на это действо, и вправду очень занимательное. Помнится, он заставлял людей верить, что день — это ночь, и они начинали раздеваться, чтобы лечь в постель. Одной женщине он внушил, будто та замерзает при снежной буре — и это в середине июля. Мне особо запомнился случай, когда он заставил мужчину поверить в то, что он угодил ногами в муравейник, и бедняга начал уморительно подпрыгивать и вопить от мнимых муравьиных укусов. Прочие зрители надрывались от хохота, но этот человек не слышал ни единого смешка, пока мистер Ланкастер его не разбудил.

— Разбудил? Так эти люди некоторым образом погружались в сон?

— Это было состояние, похожее на сон, однако они реагировали на команды. Чтобы ввести их в это состояние, мистер Ланкастер использовал разные предметы: фонарь, свечу или монетку. Любой предмет, с помощью которого можно было удерживать их внимание. Потом он их как бы убаюкивал и подчинял себе голосом… Хоть раз услышав этот голос, ты его уже никогда не забудешь. Я бы сам мог поддаться его магнетизму, если бы не знал заранее, как он это проделывает.

— Да, — сказал Мэтью, глядя мимо Смайта в сторону Фаунт-Ройала, — это я вполне могу понять. — Он снова повернулся к собеседнику. — Но почему это называется магнетизмом?

— Я имею лишь смутное представление, но это как-то связано с тем фактом, что все живые тела и все предметы содержат железо. Следовательно, опытный практик может задействовать любую вещь как инструмент для манипуляции людьми, поскольку железо есть в человеческом теле, крови и мозге. Отсюда и пошло название «магнетизм». Во всяком случае, так объяснял мне отец. — Смайт пожал плечами. — Считается, что это явление было впервые обнаружено еще древними египтянами и широко использовалось их жрецами.

Вот и попался сэр Хитрый Лис, подумал Мэтью.

— Я вижу, это для вас действительно очень важно, — сказал Смайт, на лице которого лежали солнечные пятна от лучей, пробившихся сквозь ветви и листву дуба.

— Так и есть. Жизненно важно.

— Что ж… как вы сказали, я уже не в Англии, и отец не имеет надо мной власти. Раз это для вас настолько важно, знайте… что секрет, доверенный мне отцом, связан с деятельностью мистера Ланкастера до его появления в нашем цирке. В молодости он был известен как своего рода целитель, якобы лечивший больных заговорами. Полагаю, он мог использовать для исцеления магнетизм. Очевидно, он с успехом применял свои навыки во время путешествия по Европе и привлек внимание одного немецкого вельможи, пожелавшего, чтобы мистер Ланкастер обучил магнетизерству его самого и его сына. И вот… учтите, что я лишь передаю вам отцовский рассказ, как он мне запомнился, и могу что-нибудь напутать.

— Я понимаю. Продолжайте, пожалуйста.

— Мистер Ланкастер не говорил по-немецки, но его хозяин немного знал английский. Так что были проблемы с переводом. Не знаю, повлияло ли это на конечный результат, но, по словам отца, мистер Ланкастер бежал из Германии после того, как их занятия печально отразились на вельможе и его сыне. Младший закололся отравленным кинжалом, а старший ополоумел. Полагаю, это свидетельствует о губительной силе магнетизма, попавшего не в те руки. Как бы то ни было, за голову мистера Ланкастера назначили награду, так что он спешно вернулся в Англию. Но после того случая он и сам стал другим человеком, опустившись до дрессировки крыс и магнетических трюков для узкого круга зрителей.