Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— А эта женщина, сыгравшая роль вашей супруги, — кто она? Какая-нибудь полоумная дамочка из Чарльз-Тауна? Нет-нет, вам нужна была женщина, которую вы могли бы — или хотя бы рассчитывали — держать в узде. Может, это была простая шлюха, которой вы посулили щедрое вознаграждение?

Смех начал угасать и наконец прекратился, но Джонстон продолжал ухмыляться. При этом его лицо, — на котором кожа туго обтянула кости, а глаза тлели угольками в глубине глазниц, — выглядело как настоящая сатанинская маска.

— Думаю, вы быстренько разделались с этой женщиной, как только выехали за пределы города, — предположил Мэтью. — Она и впрямь поверила, что вы собираетесь вернуть ее в уютное голубиное гнездышко?

Джонстон вдруг развернулся и поспешно захромал к выходу, тем самым подтверждая, что коленный бандаж действительно сковывал движения и способствовал имитации хромоты.

— Мистер Грин, — позвал Мэтью, не напрягая голоса.

И тотчас дверной проем перекрыла фигура рыжебородого великана с пистолетом в опущенной руке.

— Этот пистолет заряжен, будьте уверены, сэр, — сказал Мэтью. — Я ни секунды не сомневался в вашей готовности прибегнуть к насилию и убийству и принял необходимые меры предосторожности. Будьте любезны сесть на свое место.

Джонстон не ответил. Тогда заговорил Грин:

— Вам лучше бы послушаться мистера Корбетта.

Он говорил с присвистом из-за дырки на месте выбитого переднего зуба.

— Что ж, хорошо! — Джонстон с театральной эффектностью (и все с той же ухмылкой, похожей на оскал черепа) повернулся к своему истязателю. — Раз уж я под арестом, так и быть, присяду и послушаю эти бредни! Только знайте, что вы все околдованы! Каждый из вас!

Он подошел к расставленным полукругом стульям и занял позицию перед ними, как бы выйдя на авансцену.

— Господи, помоги нашему рассудку противиться столь демонической силе! Неужели вы не видите? — Он указал на Мэтью, который с удовлетворением отметил дрожание его руки. — Этот юнец вступил в сговор с темнейшим злом из всех, когда-либо выползавших из адской бездны! Спаси нас Бог пред этим злом!

Теперь Джонстон держал поднятую руку ладонью вверх, просительно-умоляющим жестом.

— Я взываю к вашему здравому смыслу, достойные сэры! К вашей порядочности и к вашему человеколюбию! Видит Бог, это первейшее, что всякий демон стремится разру…

«Шмяк!» — с этим смачным звуком на подставленную ладонь оратора опустилась книга. Покачнувшись, Джонстон уставился на сборник английских пьес, недавно дочитанный Мэтью и после того возвращенный экономкой на книжную полку.

— Это дурачества Бедного Тома в вольном пересказе? [29] Намек на эпизод из шекспировского «Короля Лира» (1605), когда Эдгар притворяется полоумным бродягой по прозвищу Бедный Том, которого якобы терзает нечистая сила. — уточнил Мэтью. — Там есть очень похожая речь — кажется, на сто семнадцатой странице. Можете свериться, если хотите быть ближе к тексту оригинала.

В этот миг новое выражение промелькнуло на лице Джонстона, когда он встретился глазами с Мэтью. Нечто воистину лисье и при этом глубоко порочное, как сам грех. Словно зверя выманили из логова и заставили показать себя в истинном виде, но уже мгновения спустя он исчез. И вновь лицо Джонстона окаменело. Он пренебрежительно перевернул ладонь, и книга упала на пол.

— Извольте сесть, — жестко приказал Мэтью, а мистер Грин надежно перекрыл выход из комнаты.

С нарочитой медлительностью, дабы не потерять остатки достоинства, Джонстон уселся на свой стул.

Мэтью переместился к висевшей позади него «перспективной карте» Фаунт-Ройала и постучал указательным пальцем по изображению источника.

— Вот где, джентльмены, кроется первопричина всех этих интриг и обманов. В сравнительно недавнем прошлом — думаю, за несколько лет до того, как в эти края прибыли изыскатели мистера Бидвелла, — этот источник облюбовали пираты в качестве хранилища своей добычи. Речь не только об испанских золотых и серебряных монетах, но и о драгоценных камнях, столовом серебре… обо всем, что они сумели награбить. Вероятно, некий пиратский вожак и ранее запасался здесь пресной водой, а потом решил использовать источник по другому назначению. Мистер Джонстон, вам известно имя этого пирата?

Ответа не прозвучало.

— Я могу лишь предположить, — сказал Мэтью, — что этот человек был англичанином, ибо — судя по содержанию клада — он предпочитал нападать на испанские торговые суда. Или на испанских каперов и контрабандистов, также разбогатевших неправедными способами. Как бы то ни было, он сколотил сказочное состояние… но, разумеется, он и сам всегда был под угрозой нападения и решил припрятать свою добычу в надежном месте. Поправьте меня, мистер Джонстон, если я в чем-нибудь ошибусь.

Мистер Джонстон молча прожигал взглядом воздух.

— Увы, должен сообщить вам, сэр, — сказал Мэтью, — что бо́льшая часть сокровищ, на которые вы надеялись наложить руку, уже протекла у вас между пальцами. Исследовав источник, я обнаружил течение подземных вод. Это озерцо связано с общим потоком лишь небольшим отверстием, но его, увы, достаточно для переноса донных отложений. Конечно, какие-то вещицы — несколько монет или осколки керамики — еще завалялись на дне, но бо́льшая часть была изъята их истинным владельцем: Матерью Природой.

Теперь он заметил, как болезненно перекосилось лицо Джонстона — удар пришелся в самую болевую точку.

— Думаю, вам удалось найти кое-что из того клада, когда вы изображали из себя землемера, и этого хватило на учительскую экипировку. И на фургон с парой лошадей, да? И на наряды для вашей фальшивой жены? Помимо того, вам еще нужно было оплатить переезды туда-обратно через океан и авансировать Ланкастера кое-какими подарками и щедрыми посулами. А как насчет лезвия, впоследствии рассекшего горло Ланкастеру, — его вы, наверно, забыли продемонстрировать в числе авансов?

— Боже правый! — ошеломленно промолвил доктор Шилдс. — Я… был уверен, что Алан из богатой семьи! Я видел у него перстень… с большим рубином! И золотые часы с его инициалами!

— Ну и что? Перстень мог быть одной из его находок в источнике, а часы он вполне мог купить в Чарльз-Тауне еще до приезда сюда и сделать гравировку у тамошнего мастера для подтверждения своей фальшивой личности. — Мэтью поднял брови. — А может, эти часы достались вам как трофей после одного из прошлых убийств и вы использовали инициалы при выборе очередного фальшивого имени?

— Ты… — промолвил, кривя губы, Джонстон, — …всего лишь никчемный дурак.

— Вы не первый, кто называет меня таковым, сэр, однако никто до сих пор не смог меня одурачить. Разве что совсем ненадолго. Уж вам-то ума не занимать, сэр, спору нет. Допустим, я попрошу мистера Грина взять вас в охапку и не отпускать, а тем временем мы с мистером Бидвеллом и мистером Уинстоном обыщем ваш дом — найдем ли мы там сапфировую брошь? Или книгу о Древнем Египте? Или пятилезвийный наконечник с остроги крысолова? Вы все провернули мастерски, что и говорить. Чего стоят одни только следы когтей! Такая хитрость могла прийти в голову лишь очень талантливому лицедею! А сделать грязного крысолова из аккуратиста Ланкастера, — видно, на вас снизошло вдохновение. Вы знали, что у него был цирковой номер с дрессированными крысами? Вы видели его представления? Вы были в курсе, что Фаунт-Ройал заполонили крысы? Одно это уже гарантировало теплый прием любому крысолову. Кто из вас мастерил колдовских куклол — вы или Ланкастер? Надо признать, весьма убедительно. Примитивные поделки, какими они и должны быть.