Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Так недолго и свихнуться, слушая вашу болтовню, — сказал Джонстон, на секунду опустив веки. — Свихнуться… напрочь.

— Вы решили, что Рейчел идеально подходит на роль ведьмы. Всем — и вам в том числе — известно, что случилось в Салеме. Хорошо умея манипулировать настроениями публики, вы использовали массовую панику, чтобы разыграть свою пьесу акт за актом. Но одного умения влиять на толпу вам было мало; еще нужен был человек, способный проникать в сознание конкретных людей. Задачей было посеять ужас в Фаунт-Ройале, воздействуя на нескольких легко поддающихся внушению людей, следствием чего должно было стать бегство жителей из города. После чего вы — вместе с Ланкастером, как тот надеялся, — могли бы без помех завладеть кладом.

Джонстон поднял руку и дотронулся до своего лба, слегка раскачиваясь вперед-назад на стуле.

— Теперь что касается убийства Дэниела Ховарта, — сказал Мэтью. — Думаю, в ту ночь вы выманили его из дома на заранее назначенную встречу под предлогом разговора, о котором якобы не следовало знать Рейчел. Она сказала мне, что накануне вечером Дэниел вдруг спросил, любит ли она его. По ее словам, для мужа была совсем не характерна… гм… настойчивость в таких вопросах. У него и ранее были опасения касательно Николаса Пейна, который проявлял интерес к Рейчел. А вы, должно быть, постарались раздуть это пламя намеками на ее ответное чувство к Пейну. Какими сведениями вы обещали с ним поделиться, приглашая на встречу там, где вас не смогут подслушать? Разумеется, он не мог знать о ваших планах. Не сомневаюсь, что с вашим даром убеждения вы могли направить Дэниела куда угодно в любое время по вашему выбору. А кто перерезал ему горло? Вы или Ланкастер?

Не дождавшись ответа, Мэтью продолжил:

— Я думаю, это сделали вы. И потом вы располосовали тело мертвого либо умирающего Дэниела острогой с пятью лезвиями. Уверен, Ланкастер не мог даже представить, что его самого ждет аналогичный конец. А когда его случайно опознали, он запаниковал, да? Он хотел уехать из города? — Мэтью мрачно улыбнулся. — Но вы же не могли этого допустить, да? Он слишком много знал, чтобы позволить ему уехать. Скажите, вы ведь изначально собирались его убить — правда, лишь после того, как он поможет вам завладеть сокровищами, а Фаунт-Ройал превратится в вашу частную крепость?

— Будь ты проклят! — обратился к Джонстону побагровевший Бидвелл. — Будь прокляты твои глаза, твое сердце и твоя душа! Чтоб ты умер медленно и мучительно за то, что чуть не превратил в убийцу и меня!

— Успокойтесь, — посоветовал ему Мэтью. — Проклятие его не минует, а колониальная тюрьма лишь немногим лучше адской бездны или навозной кучи. Именно там он проведет несколько дней перед повешением, если я хоть немного этому поспособствую.

— Все это, — вяло промолвил Джонстон, — может, и так…

Мэтью понял, что теперь он готов говорить.

— Однако, — продолжил Джонстон, — я сумел выжить в Ньюгейтской тюрьме [30] Расположенная в центре Лондона Ньюгейтская тюрьма (ликвидирована в 1902 г.) была печально известна очень тяжелыми условиями содержания заключенных. , потому сомневаюсь, что меня смутят здешние тюремные условия.

— А-а-а! — Мэтью кивнул и прислонился спиной к стене напротив Джонстона. — Выпускник не Оксфорда, а Ньюгейта! И как вас угораздило попасть в этот университет жизни?

— Долги. Политические интриги. А также друзья, — сказал он, глядя в пол. — Дружки с ножом за пазухой. Моей карьере пришел конец. А ведь я делал неплохую карьеру. Не то чтобы я был большим светилом, но светлые мысли посещали мою голову. Я надеялся… когда-нибудь… накопить достаточно денег для того, чтобы основать собственную театральную труппу. — Он тяжело вздохнул. — Однако завистливые коллеги задули мою свечу. Скажите, разве я не был… убедителен в разыгранной здесь роли?

Он поднял влажное от пота лицо, чтобы взглянуть на Мэтью, и слабо улыбнулся.

— Вы заслуживаете аплодисментов. По крайней мере, от палача.

— Я приму это за сомнительный комплимент.

— Эта пакость… — Джонстон накрыл рукой вздутие на ноге, — меня уже замучила. Посему я буду рад от нее избавиться.

Он расстегнул пуговицу под коленом штанины, спустил чулок и начал развязывать кожаный шнурок бандажа. Через несколько секунд все присутствующие увидели совершенно нормальную, круглую коленную чашечку.

— Вы правы. Я использовал свечной воск. В тот раз весь вечер провозился, чтобы придать этой чертовой штуковине правдоподобный вид. Вот, получайте трофей.

Он бросил наколенник к ногам Мэтью, который не удержался от мысленного сравнения этого трофея с другим, куда более отвратного вида: отсеченной и жутко воняющей головой медведя, которую ему вручили на празднике в индейской деревне. А ценность данного трофея была для него несравнимо выше.

Джонстон поморщился, распрямляя ногу, и помассировал колено.

— Позапрошлым вечером у меня из-за нее случились мышечные судороги, чуть не свалился на пол. Я уже носил похожую штуковину на сцене где-то… лет десять назад. В одной из моих последних ролей с труппой «Парадигма». Комическая роль, если быть точным. Вот только смешного в ней было мало, если не считать смешным, когда публика закидывает тебя гнилыми помидорами и конским навозом.

— Клянусь Богом, я придушу тебя собственноручно! — взревел Бидвелл. — И палач сэкономит на пеньковой веревке!

— Удавитесь сами, раз уж на то пошло, — сказал Джонстон. — Кто, как не вы, настаивал на скорейшем сожжении этой женщины?

Это заявление, сделанное как бы между прочим, стало последней соломинкой, сломавшей спину верблюду. Хозяин уже почти мертвого Фаунт-Ройала, изрыгая брань, вскочил со стула, бросился на актера и обеими руками схватил его за горло.

Сцепившись, оба упали на пол. Уинстон и Мэтью тотчас кинулись их разнимать, Грин смотрел на них со своей позиции стража двери, а Шилдс как будто прирос к своему стулу. Наконец Бидвелла удалось оторвать от Джонстона, но не ранее, чем он нанес тому два удара и расквасил нос.

— Сядьте, — сказал Мэтью Бидвеллу, который сердито вырвался из его захвата.

Уинстон поднял упавший стул актера и помог ему сесть, после чего быстро отошел в угол комнаты, словно боялся заразиться, прикоснувшись к этому человеку. Джонстон рукавом вытер кровоточащий нос и подобрал с пола свою трость.

— Я сам тебя убью! — кричал Бидвелл, вздувшиеся жилы на шее которого грозились лопнуть. — На куски разорву за все, что ты натворил!

— Им займется закон, — сказал Мэтью. — А сейчас, пожалуйста… присядьте и сохраняйте достоинство.

Бидвелл неохотно вернулся к своему стулу, плюхнулся на него всей массой и стал смотреть прямо перед собой, хотя мысли о мести еще вспыхивали язычками пламени в его глазах.