Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Вы пришли сюда добровольно, чтобы дать показания, да или нет?

— Да, сэр.

— Тогда ваши показания будут неполными, если вы не ответите на все мои вопросы. Я должен знать, что произошло в саду той ночью.

— Ох, Боже, — тихо простонал Бакнер, видимо умоляя Всевышнего придать ему решимости.

Он склонил голову, глядя в пол, а когда поднял ее вновь, свет ламп отразился от покрывшей его лицо испарины.

— Я вышел в сад, — начал он. — Ночь была холодной и тихой. Почти сразу я услышал… женский смех… и еще один звук. Что-то вроде… вроде звериного храпа.

Он умолк и вновь опустил голову.

— Продолжайте, — сказал Вудворд.

— Ну… я пошел в сторону звуков. Глубже в сад, значит. Помнится, разок остановился и глянул обратно на мой дом. Он казался ужасно далеким. Я пошел дальше, пытаясь найти женщину. И через пару-другую минут я ее нашел. — Бакнер сделал глубокий вдох, словно набирался сил для описания дальнейших событий. — Она лежала на спине под одной из яблонь. Ее ноги были раздвинуты так широко, что казалось, еще чуток, и она разорвется напополам посередке. А поверх нее был этот… ну прямо чудище. И он всаживал в нее так… будто пикой протыкал. И каждый раз он всхрапывал, а она лежала с закрытыми глазами и смеялась.

— Чудище? — переспросил Вудворд. — В каком смысле чудище?

Бакнер — с отвисшей челюстью и блестящим от пота лбом — посмотрел прямо в глаза судье.

— Это было что-то… похожее на человека, только… с темной шкурой, жесткой на вид. Лица я не увидел… да и не хотел видеть. Сам он был здоровенный. В жизни не видал таких чудищ. И он вспахивал ее от души. Я в том смысле, что у нее ноги вразлет, а он сверху пашет без устали. Я видел, как его спина ходила ходуном… и по всему хребту там были острые шипы. Потом он замотал башкой и выдал зверский стон. И женщина заорала ему под стать. Он встал во весь рост… а росту того было футов семь-восемь… и тогда я увидел… — Бакнер помедлил, а его глаза подернулись пленкой при этом воспоминании. — Я увидел, что женщина вся истекает кровью… в причинном месте. Чудище потопало прочь, но тут же… что-то еще появилось из-за деревьев и стало на колени рядом с женщиной.

— Что это было? — Рука Вудворда крепко сжала чашку, и его ладонь стала влажной.

— Не знаю. У этой твари были белые волосы и детское лицо. Но это был не ребенок, а карлик со сморщенной серой кожей, как у дохлой рыбы. И вот, значит, он встал на колени рядом с женщиной и наклонил голову, а потом… изо рта его высунулся жутко длинный язык и…

Бакнер прервался, зажмурил глаза и затряс головой.

— Не могу об этом говорить, — выдохнул он. — Просто не могу.

Вудворд отхлебнул из чашки и поставил ее на стол. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не смотреть в сторону Рейчел Ховарт. В то же время он ощущал напряжение Мэтью, сидевшего в готовности над своими записями.

— Вы должны рассказать все, — негромко потребовал Вудворд.

Бакнер издал звук, похожий на всхлип. Его грудь заметно содрогалась.

— Я буду обречен гореть в Аду из-за этих картинок в моей голове! — с болью молвил он.

— Вы поступаете как добрый христианин, сэр. Вы были всего лишь свидетелем греховных деяний, но не их участником. Еще раз прошу вас продолжить рассказ.

Бакнер провел рукой по рту, его пальцы дрожали. Кожа его стала мертвецки бледной, под глазами углубились темные впадины.

— Этот карлик… походил на ребенка. Белокурого ребенка. Прямо-таки падший ангел, подумал я тогда. Видать, скукожился после того, как его скинули в Бездну. Я увидел… увидел его язык… мокрый и блестящий, цветом как сырое мясо. И он… этот язык… вошел внутрь женщины. В ее кровавое лоно. Она начала корчиться и вопить, а язык двигался у нее внутри. Я хотел заслонить лицо руками, но не смог их даже приподнять. Пришлось стоять и смотреть. Казалось… кто-то заставляет меня смотреть, не позволяя закрыть глаза и воззвать к Господу, чтобы избавиться от этого.

Его голос сорвался, и на секунду Вудворд подумал, что старик сейчас разрыдается. Но Бакнер продолжил рассказ.

— Когда язык этой твари… выскользнул обратно… он был весь в крови. Кровь с него так и капала. А эта женщина знай себе лыбится, будто невеста на свадьбе.

— Мэтью… — Горло Вудворда было так обложено, что каждое слово давалось ему с трудом. — Ты ведешь протокол?

— Я не делал бы этого, — сухо ответил Мэтью, — только если бы вдруг оглох.

— Да, конечно. Уверен, для тебя это новый и непростой опыт на секретарском поприще. — Вудворд рукавом вытер пот со лба. — Да и для меня это как дверь в неизвестность, которую я предпочел бы оставить крепко запертой.

— А потом появилось третье невесть что, — сказал Бакнер. — Оно было разом и мужчиной и женщиной.

Вудворд и Мэтью застыли, не издавая ни звука. Эту тишину нарушало только хриплое дыхание Бакнера. Через открытый верхний люк донеслось отдаленное воронье карканье. Мэтью макнул перо в чернильницу и снова замер в ожидании.

— Пусть никто не сможет сказать, — наконец подал голос судья, — что в ходе расследования мы не перевернули все камни, какая бы гадина под ними ни таилась. Расскажите нам о третьей твари, мистер Бакнер.

Теперь глаза Бакнера казались прозрачно-пустыми, словно образы прошлого вытравили из них живое зрение.

— Оно появилось из глубины сада сразу после ухода карлика, — начал он. — Сперва я принял его за голую женщину. Правда, ростом выше большинства женщин и ужасно худую. Она — то есть оно — имело длинные темные волосы. Черные или темно-коричневые, было не разобрать. У этой твари были женские сиськи, и вот их я разглядел четко. А потом глянул пониже и чуть с ног не свалился.

Бакнер склонил голову; на его шее резко обозначились жилы.

— Два шара и дрын. В том самом месте, где у женщины должна быть корзинка. Причем дрын стоял наизготовку, и ведьма при виде этого вся расплылась в такой нечестивой улыбке, что у меня аж сердце зашлось. Это невесть что легло на землю рядом с ней, и она сразу начала… начала облизывать его торчок.

— Говоря «она», вы имеете в виду кого-то конкретно? — спросил Вудворд.

— Вон ее. Ту, что в клетке. Эту ведьму, Рейчел Ховарт.

— Понятно. — Вудворд снова вытер пот с лица. Стены тюрьмы, казалось, надвигались на него со всех сторон. От этого наваждения спасал только открытый люк с квадратом серых туч над ним. — Продолжайте.

— После того… были другие греховные гнусности. Ведьма встала на карачки и выпятила зад. А это — полумужчина-полуженщина — схватило свой дрын и пристроилось к ней. Я видел такое… чего не подобает видеть ни одному христианину, сэр. Я вот что вам скажу: до того, как я навидался всякого той ночью, с головой у меня был полный порядок. А теперь нет. Спросите у моей Пейшенс, и она подтвердит, что нынче я сам не свой и вообще уже ни на что не годен.