Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— А кто таков ты, что меня вопрошаешь?

— Меня зовут Роберт Бидвелл. Я основатель Фаунт-Ройала, а также его мэр.

— Тогда я соболезную тебе в сию годину бедствий. — Он снял шляпу, обнажив седые волосы на макушке, слишком редкие и всклокоченные, чтобы быть париком. — Я же известен под именем, коим нарек меня Господь: Исход Иерусалим. Много лиг я проделал, дабы добраться сюда, сэр.

— С какой целью?

— Ужель самому невдогад? Меня привела сюда сила Божия, дабы я исполнил Его волю.

Он водрузил треуголку на голову, тем самым покончив с формальностями.

— Господь направил меня в сей град, дабы изничтожить вашу ведьму и сразиться с исчадиями преисподней!

Бидвелл почувствовал слабость в ногах. Он, как и Вудворд, наконец понял, что ворота только что открылись перед странствующим проповедником, причем донельзя воинственным и кровожадным.

— Мы держим ситуацию под контролем, мистер… э-э… Иерусалим. Под полным контролем, — сказал Бидвелл. — Это мировой судья Вудворд из Чарльз-Тауна. — Он указал на своего спутника. — Суд над ведьмой идет своим чередом.

— Суд?! — взревел Иерусалим, оглядывая лица горожан. — Иль вам и без того не ведомо, что сия женщина — ведьма?

— Мы это знаем! — крикнул Артур Доусон. — И мы знаем, что это она прокляла наш город!

Его поддержал хор гневных и раздраженных голосов, что — как заметил Вудворд — вызвало довольную улыбку на лице проповедника, словно слух его усладили нежные переливы камерной музыки.

— Тогда надобен ли суд? — вопросил Иерусалим голосом, подобным гулкому рокоту большого барабана. — Она заключена в темнице? Но покуда ведьма жива, кто знает, какое еще зло она сотворит?

— Минутку! — вскричал Бидвелл, поднимая обе руки в попытке утихомирить зевак. — С ведьмой мы разберемся, полагаясь на силу закона!

— Глупец! — прогремел Иерусалим, будто из пушки пальнул полным зарядом своих легких. — Несть силы большей, нежели закон, данный нам Господом! Ужели станешь отрицать, что Его закон превыше закона падшего Адама?

— Нет, я этого не отрицаю! Но…

— Тогда как можешь ты полагаться на закон падшего Адама, зная, что на нем лежит печать самого Дьявола?

— Нет! Я о том, что… мы должны сделать все правильным образом!

— А дозволение злу прожить в сем граде хоть одной минутой больше — это, по-твоему, правильно? — Иерусалим жестко ухмыльнулся и покачал головой. — Ты поражен нечестивой заразой, как и все это место! — Он снова воззвал к толпе, уже разросшейся и проявлявшей признаки нетерпения. — Истинно глаголю вам: Бог есть наивернейший и чистейший источник закона. А каково слово Господне о ведьмах? «Ворожеи не оставляй в живых»! [14] Исх. 22: 18.

— Верно! — крикнул Джордж Бартоу. — Господь велит нам прикончить ведьму!

— Бог не дозволяет с этим медлить, полагаясь на порочный закон человеческий! — продолжил Иерусалим. — Ибо всякий, предавшийся сему безрассудству, обречет себя на муки в геенне огненной!

— Он их подстрекает! — сказал Бидвелл судье, а затем обратился к остальным. — Погодите, граждане! Послушайте…

Но его голос был перекрыт общим неодобрительным гулом.

— Грядет суд Божий! — возгласил Иерусалим. — Не завтра и не чрез день! Суд грянет сей же час!

Он пошарил внутри фургона, а когда его рука появилась вновь, она сжимала рукоятку топора.

— Я избавлю вас от ведьмы, а после того мы вместе испросим благословения Божьего для ваших домов и семейств! Кто из вас укажет мне путь ко врагу моему?

При виде топора у Вудворда сильно забилось сердце; теперь уже и он вскочил на ноги.

— Нет! Я не допущу такого… — Он хотел сказать «надругательства над правосудием», но тут ему отказали воспаленные голосовые связки, и завершить фразу не удалось. С полдюжины мужчин, перекрикивая друг друга, вызвались показать проповеднику дорогу к тюрьме, и внезапно всю толпу — человек двадцать пять, по оценке Вудворда, — обуяла яростная жажда крови. Иерусалим спустился с фургона на землю, сжимая в руке топор, и в окружении настоящей своры злобных собак в человеческом обличии двинулся по улице Гармонии в сторону тюрьмы. Длинные тощие ноги несли его в темпе паука, спешащего к пойманной добыче.

— Они не смогут попасть внутрь, дуралеи! — фыркнул Бидвелл. — Ключи-то у меня!

Вудворд напрягся и просипел:

— Топор вполне заменит ему ключ!

И тогда он увидел на лице Бидвелла это выражение: что-то вроде блаженного успокоения при мысли о том, что топор проповедника может покончить с ведьмой гораздо быстрее, чем костер закона. Как бы то ни было, Бидвелл сделал свой выбор, перейдя на сторону толпы.

— Остановите их! — потребовал Вудворд. Его щеки лоснились от пота.

— Я пытался, сэр, — прозвучало в ответ. — Вы же видели, я пытался.

Вудворд приблизил свое лицо к лицу Бидвелла.

— Если эту женщину убьют, я обвиню в убийстве и привлеку к суду всех людей в той толпе!

— Полагаю, будет непросто довести такое дело до приговора, — сказал Бидвелл и опустился на сиденье. Он взглянул на фургон проповедника, из которого тем временем выбралась темноволосая стройная женщина средних лет и начала о чем-то переговариваться с молодым возницей. — Боюсь, я уже не в силах что-то изменить.

— Зато я в силах! — Вудворд вылез из экипажа; кровь закипала в его жилах. Но прежде, чем он бросился догонять проповедника и его свору, над его головой прозвучал голос:

— Господин судья, сэр?

Он поднял глаза на Гуда. Негр протягивал ему тонкий хлыст, обычно хранившийся в кожаном кармашке рядом с козлами.

— Это для защиты от диких зверей, сэр, — пояснил он.

Вудворд взял хлыст, бросил негодующий взгляд на Бидвелла и — понимая, что время дорого, — пустился вслед за Иерусалимом и прочими со всей скоростью, какую ему позволяла ломота в костях.

А широко шагавший проповедник уже преодолел большую часть улицы Гармонии. Попутно его фанатичный огонь привлекал все новых мотыльков. К тому времени, когда он достиг поворота на улицу Правды, его свита разрослась до сорока шести мужчин, женщин и детей, а также четырех собак и молодой свиньи, которая панически металась перед толпой, рискуя быть втоптанной в грязь. Куры с кудахтаньем, теряя перья, разлетались из-под ног плотной массы вопящих людей и лающих дворняг, а во главе грозной процессии шествовал Исход Иерусалим, выпячивая острый подбородок подобно тарану боевой галеры и вздымая свой топор, как триумфальный факел.

Внутри тюремного здания двое узников услышали шум приближающейся толпы. Мэтью вскочил со скамьи и быстро подошел к решетке, но Рейчел осталась сидеть. Она закрыла глаза и слегка запрокинула голову; ее лицо покрылось испариной.

— Там суматоха какая-то! — сказал Мэтью. При этом у него сорвался голос, ибо суть происходящего не вызывала сомнений: граждане Фаунт-Ройала готовились штурмовать тюрьму.