Роберт Маккаммон - Зов ночной птицы

— Я могла бы предвидеть, — произнесла Рейчел спокойным, но слегка дрогнувшим голосом, — что они убьют меня именно в воскресенье.

Тем временем снаружи Исход Иерусалим осмотрел цепь, запирающую вход, примерился и высоко поднял топор. Когда тот с размаху опустился на цепь, толстые железные звенья выдержали удар, хотя от них огненными шершнями разлетелись искры. И вновь проповедник поднял топор, и вновь тот неистово обрушился на преграду. Цепь и теперь выдержала, хотя два звена были серьезно повреждены. Иерусалим собрался с силами, сделал мощнейший замах и выбил новый сноп искр. Он уже поднимал свое оружие для четвертого — скорее всего, решающего — удара, поскольку одно звено уже было готово отделиться от своих собратьев, когда из толпы внезапно выступил некто и задержал руки проповедника, положив поперек них трость.

— Что здесь творится? — строго спросил учитель Джонстон, на котором были те же бордовый сюртук и черная треуголка, что и во время церковной службы. — Я не знаю, кто вы такой, сэр, но прошу вас убрать этот топор!

— А я не знаю, кто такой ты, сэр, — ответствовал Иерусалим, — но если ты встанешь между мной и ведьмой за сей дверью, ты будешь держать ответ пред Всемогущим Господом!

— Остановите его, Джонстон! — Запыхавшийся Вудворд протолкался сквозь толпу. — Он собирается ее убить!

— И правильно! — крикнул стоявший в первом ряду Артур Доусон. — Давно пора с ней расквитаться!

— Убьем ее! — заорал мужчина рядом с Доусоном. — Сколько можно тянуть с этим делом?

Толпа откликнулась новыми воплями и призывами к расправе над ведьмой.

— Вот он, глас народа! — громко объявил Иерусалим и нанес четвертый удар, еще более яростный, чем три предыдущих. На сей раз цепь лопнула.

Тогда Джонстон, припадая на увечную ногу, схватил проповедника за руку в попытке отобрать топор. С другой стороны на него напал Вудворд, также попытавшийся завладеть оружием. Но внезапно кто-то схватил судью сзади за горло и оттащил от проповедника, в то время как другой мужчина ударил Джонстона кулаком в плечо. Судья с разворота взмахнул хлыстом, но уже вся толпа шла в наступление, и сразу несколько человек набросились на Вудворда прежде, чем он успел повторно использовать хлыст. Чей-то кулак врезался ему в ребра, а чья-то рука вцепилась в воротник, чуть не оторвав его от сорочки. Затем судья был подхвачен морем тел, поднят ввысь и брошен на землю среди опасных рифов топчущихся башмаков и сапог. Услышав звуки ударов и невнятные возгласы, он догадался, что это Джонстон отбивается во все стороны своей тростью.

— Вперед! Захватим тюрьму! — призвал кто-то.

Чей-то каблук чуть не раздробил кисть Вудворда, когда он попробовал встать на ноги.

— А ну, осади! — вдруг рявкнул новый мужской голос. — Назад, я сказал!

Послышалось конское ржание, затем трескуче грянул пистолетный выстрел. Столь повелительные звуки вынудили толпу отхлынуть, и Вудворд наконец-то получил достаточно пространства, чтобы подняться с земли.

Он увидел Джонстона, распростертого на пороге тюрьмы и своим телом перекрывшего Иерусалиму доступ внутрь. Рядом валялась раздавленная треуголка учителя, а над ним стоял проповедник, также оставшийся без шляпы, но по-прежнему с топором в руке…

— Черт побери, ну и картина! — Пороховой дым рассеивался над головой Николаса Пейна, который въехал на своем гнедом жеребце в самую гущу озлобленного сборища. Еще дымящийся пистолет он держал дулом вверх. — Вы тут что, с ума посходили?

— Мы в своем уме, Николас! — заговорил немолодой мужчина, в котором Вудворд распознал Дункана Тайлера. — Самое время всем нам взяться за ум и покончить с ведьмой.

— Это сделает проповедник! — сказал Доусон. — Один удар топором, и мы от нее избавимся!

— Нет!

Джонстон уже подобрал свою шляпу и теперь пытался встать, но без особого успеха. Вудворд нагнулся и помог оксфордскому собрату подняться на ноги.

— Мы же договорились соблюдать закон, как цивилизованные люди! — заявил Джонстон после того, как оперся на трость для устойчивости.

Пейн брезгливо посмотрел на Иерусалима.

— Вы, как я понимаю, бродячий пастырь?

— Я Исход Иерусалим, призванный Господом наставить сей град на путь истинный, — последовало в ответ. — Ужель ты не хочешь того же?

— Я хочу, чтобы вы положили топор на землю, — сказал Пейн, — не то я вышибу напрочь ваши дурные мозги.

— Зрю душу, пораженную порчей! — возопил Иерусалим, охватывая взглядом толпу. — Он грозит Божьему посланнику и защищает сатанинскую блудницу!

— А я, сэр, вижу перед собой обыкновенного недоумка, который пытается проникнуть в тюрьму Фаунт-Ройала без каких-либо законных оснований, тогда как я уполномочен пресекать подобные безобразия, — ответил Пейн с выдержкой и достоинством, восхитившими Вудворда. — Посему я повторно предлагаю вам положить этот топор.

— Николас! — сказал Тайлер, хватая всадника за штанину. — Пусть этот человек сделает то, что давно следовало сделать.

— Я облечен силой Господней! — возвысил голос проповедник. — Никакое зло не устоит пред высшим правосудием!

— Не позволяй ему, Николас! — призвал Джонстон. — Это будет не правосудие, это будет убийство!

Пейн тронул коня, отцепившись от Тайлера, проехал сквозь толпу и остановился в каких-то трех футах перед кинжаловидным носом Иерусалима, после чего нагнулся к нему, скрипнув кожей седла.

— Слушай меня внимательно, пастырь, — произнес он вполголоса, — не то в следующий раз я буду говорить уже над твоей могилой. — Он позволил этому мрачному прогнозу на несколько секунд повиснуть в воздухе, пока между ним и Иерусалимом происходила дуэль взглядов, а потом обратился к Вудворду. — Господин судья, вы не откажетесь от подарка в виде этого пастырского топора?

— Не откажусь, — прохрипел Вудворд и осторожно протянул руку, готовый отпрянуть, если Иерусалим вздумает применить свое оружие.

Иерусалим не шелохнулся. Вудворд видел, как ходят желваки на его покрытых седой щетиной скулах. Затем по его лицу скользнула улыбка — отчасти презрительная, но в большей мере глумливая, — и, честно говоря, эта улыбка вызывала куда больше опасений, чем его гримаса праведного гнева.

— Мои поздравления, — молвил Иерусалим, поворачивая топор лезвием к себе и опуская деревянное топорище на ладонь судьи так неспешно и плавно, как опускается на землю туман.

— А вы все расходитесь по домам! — приказал собравшимся Пейн. — Здесь больше смотреть не на что!

— Один вопрос к тебе, Николас Пейн! — прокричал Джеймс Рид, стоявший рядом с Тайлером. — Мы с тобой оба видели этих кукол под полом в ее доме! Ты не хуже прочих знаешь, что она сотворила с нашим городом! Неужто на тебя и впрямь наслали порчу, как сказал пастырь? Должно быть, так оно и есть, иначе ты не отвел бы топор, уже готовый ее прикончить!