Мария Амор - Смертельный вкус Парижа [litres]

Я спохватился, поднял глаза на Елену. Она махнула рукой:

– Как будто я не знаю! В твоем блокноте остался след от карандаша: «Ля Тур д’Аржан, 21:00».

Хм, оказывается, напрасно я так усердно топил бумажные клочки в ватерклозете.

– Я это утром нашла и сразу вспомнила все, что ты мне рассказывал про телефонные подстанции. Тут же сняла трубку и пожаловалась оператору, что забыла номер телефона, с которым меня соединяли вчера вечером, а мне, мол, необходимо снова с ним связаться. И когда услышала, что это был Рамбуйе, ужасно расстроилась.

– Лучше бы ты мне доверяла, – сказал я устало.

– Марго позаботилась, чтобы я в любом случае узнала о вашем свидании: консьержка передала мне вот эту писульку.

Она выложила из сумочки на стол смятую записку, я развернул ее. Незнакомым почерком было написано: «Ты все еще сомневаешься? Сегодня вечером я поведу тебя под мост и там докажу истину. Жду тебя в «Ля Тур д’Аржане». Целую, обнимаю. Твоя М.». Я потер лоб:

– По-моему, сразу ясно, что это прислано нарочно.

Елена покраснела, отвела глаза:

– Записка была запечатана. Но от нее так несло той же «Шанелью», что я не выдержала и вскрыла конверт.

– Никто не говорил тебе, что слежка за мужем не приводит ни к чему хорошему?

– Я бы никогда не сделала этого, если бы до этого не обнаружила, что ты собираешься встретиться с ней тайком от меня. – Голос ее сломался, глаза заблестели. – Я больше не доверяла тебе.

Дерюжин хлопнул ладонью по столу:

– Саша, а как Елена Васильевна сообразила спрятать пистолет в тайник, а?! Такой находчивой и смелой женщины еще поискать!

Все незатейливые похвалы, шутки и замечания, все, что говорил боярин, Елена воспринимала по-дружески и без малейших обид. Почему она отказывалась так же воспринимать мои слова?

На сцене Маруся как раз страстно выводила:

– «Ах, как мириться мне с такою болью, я не знаю…»

Я тоже не знал, поэтому просто сказал:

– Я всего-навсего берег тебя. Из-за своей дурацкой ревности ты едва не погибла.

– Ни секунды я не ревновала! С какой стати? Если бы я ревновала, я бы не потащила Дмитрия Петровича на свой позор любоваться. Я знала, что ты надеешься уличить Марго. – К Елене вернулись ее прежние уверенность и энергия. – Но я лучше тебя представляю, на что она способна, поэтому страшно испугалась за тебя.

Это признание подействовало на меня сильнее выпитой водки:

– У меня не осталось выбора. Инспектор продолжал талдычить свое: «У мадемуазель Креспен алиби». Это проклятое алиби защищало негодяйку, как чеснок от вампира. Я был уверен, что убийца – она, но доказать этого не мог. Я решил предложить ей сделку: вернуть ей браунинг в обмен на письменное признание. Но когда я позвонил ей, ее алиби размокло, как бумажный кораблик в воде, – на мой звонок ответила женщина, которую я принял за Марго, потому что сразу узнал характерный хрипловатый голос и тягучие интонации. Что это не Марго, я понял только, когда она не узнала меня и приняла за журналиста. Это была ее мать.

Елена оперлась подбородком на сплетенные пальцы:

– Да, у матерей и дочерей часто по телефону голоса и манера разговора совершенно неразличимы. Наверняка Марго заранее это подстроила. Небось, когда настаивала на встрече с Люпоном, она уже решила, что либо он вернется к ней, либо она его застрелит, поэтому и пистолет взяла. Естественно, она понимала, что первым делом подумают на нее – ее звонки в ресторан, их отношения… Но сообразила, что если каким-то образом вынудить Клэр позвонить в Рамбуйе и уговорить мать ответить вместо нее, то у нее возникнет алиби.

– Неужто мать согласилась? – сморщился Дерюжин.

– Вряд ли она знала о планах дочери. Марго могла придумать какой-нибудь предлог, сказать, что скрывает от Клэр свое свидание. А может, даже была откровенная просьба: «Мама, у моего любовника ревнивая жена, нельзя, чтобы она узнала, что я с ним. Выручи: если кто-то позвонит, ответь вместо меня, никто не различает нас по голосу».

Удивительно легко моя жена придумывала способы обмана.

– Может, сказала, что случайно попала в нехорошую историю, – подхватил Дмитрий.

– Что угодно. Главное – Марго убедила мать прикинуться ею. У нее появилось доказательство, что она сидела дома.

Дерюжин подергал ус:

– Но как она могла быть уверена, что Клэр ей позвонит?

Я отщипнул виноградину:

– Она позаботилась об этом во время их предыдущего телефонного разговора, попросила болтушку дать ей знать, с кем Люпон уйдет из ресторана. Ту хлебом не корми – дай поучаствовать в чужих страстях.

– Разве можно было на это положиться? Клэр могла забыть, раздумать, не успеть, не дозвониться.

– При обычном течении дел могла. Но возможность первой сообщить любовнице о том, что Люпон ранен или убит, Клэр упустила бы, только если бы ее саму застрелили с ним заодно. На звонок, как мы уже установили, ответила мать Марго. Как ей и было велено, она прикинулась дочерью. Может, узнав об убийстве, она испугалась и зазвучала немного невпопад, но это вполне объясняло потрясение от страшной вести. Как бы то ни было, выдать собственную дочь мать не могла. Так что вынуждена была помалкивать.

Елена вытащила из сумочки сигаретную пачку, Дерюжин заметил и покачал головой. Она послушно бросила пачку в тарелку с объедками. Меня покоробило, что он ей указывал, а еще неприятнее было, что моя жена беспрекословно послушалась полковника.

– Когда я спутал их голоса, Марго сообразила, что ее алиби прохудилось. Я сделал вид, что ничего не понял, но она опасалась, что рано или поздно даже такой тугодум, как я, сложит два и два. Возможно, тогда она и решила избавиться от меня и свалить мое убийство на Елену вместе с убийством Люпона. Кстати, во время нашего с ней разговора на линии послышался клик – такой бывает, когда соседи по спаренному телефону поднимают трубку. Я решил проверить, не слышали ли они в последние дни каких-нибудь телефонных бесед Марго. Она девушка интересная, с бурной личной жизнью, вполне можно было предположить, что окружающие интересовались ею.

Елена снова надулась, на этот раз такая инфантильность меня разозлила:

– Ну что?! Что?! Ее уже на свете нет, а я все еще не могу признать, что она привлекала внимание?

– Что тут признавать? Я сама это прекрасно по тебе заметила. – Елена презрительно прищурилась.

– Хорошо, давай тогда похороним утверждение, что ты не ревновала, идет?

– Так кто-нибудь подслушивал Марго? – Дмитрий предпринял очередную благородную, но напрасную попытку прекратить нашу пикировку.

– Да, но я не успел выяснить это до нашей встречи. Потом, уже после смерти мадемуазель Креспен, оказалось, что владелица дома мадам Томази действительно имела такую невинную слабость. И по счастливой случайности любознательная старушенция слышала, как Марго назначала Люпону встречу под мостом.