Роберт Харрис - Второй сон

В книге насчитывалось без малого триста страниц. Фэйрфакс принялся медленно перелистывать их. Бо́льшую часть места занимали иллюстрации. На каждой странице была зарисовка какого-нибудь строения, а под ней — краткая археологическая справка и схематическая карта с указанием местоположения. Некоторые объекты были совсем маленькими, как, например, «Столбы из Боксли» в Кенте — шесть круглых бетонных колонн, причудливо торчавших посреди чистого поля. «Дуга, Хаддерсфилд» выглядела как изящный, напоминающий радугу эллипс на фоне заросшей вереском пустоши. «Водонапорная башня в Саут-Уонстоне» походила на гигантскую подставку для факела, воткнутую в землю. Другие и вовсе нельзя было назвать сооружениями, к примеру, «Стокенчерчский желоб», огромный рукотворный каньон, выдолбленный в холмистом плоскогорье Чилтерн-Хиллз. Но, пожалуй, самой впечатляющей была «Чаруэлтонская башня», тонкая, похожая на иглу, возвышающуюся на плоской безлюдной равнине, при полном отсутствии всякого подобия дорог поблизости от нее, и видимая, если верить Шедуэллу, с расстояния, равного целому дню пути. На полях имелись сделанные бисерным почерком карандашные пометки, почти неразборчивые. Сами рисунки были выполнены со всей скрупулезностью. Фэйрфакс повернул книгу к свече, чтобы лучше их разглядеть.

Какой колоссальный, должно быть, труд, подумалось ему, — объездить всю страну и описать это. Книга сама по себе была памятником. Ему нередко доводилось проезжать мимо подобных развалин, правда менее масштабных и хуже сохранившихся: мегалит, одиноко стоящий у обочины дороги близ Эксетера, о котором ничего не было известно; бесформенная бетонная глыба, полускрытая деревьями в королевских охотничьих угодьях близ Яркомба. Фэйрфакс никогда не давал себе труда задуматься, откуда они взялись. Они были просто частью пейзажа. Теперь он понимал, как легко впасть в одержимость, однажды поразмыслив над их значением. На самом деле существовало две Англии: повседневная и вот эта, древняя, скрытая Англия, почти уничтоженная, по которой большинство людей ходило, даже не задумываясь.

Он заглянул в указатель, чтобы посмотреть, не удостоились ли какие-нибудь известные ему места упоминания в книге. Сооружения перечислялись в алфавитном порядке, с разбивкой по регионам. Самым богатым на достопримечательности оказался Эссекс. Фэйрфакс провел пальцем по столбцу с названиями мест и замер, дойдя до строчки «Чертово Кресло, окрестности Эддикотт-Сент-Джорджа».

Некоторое время он оторопело смотрел на нее, потом вернулся назад, к соответствующей странице. Иллюстрация мистера Куика изображала невыразительный бетонный цилиндр, со всех сторон окруженный деревьями, не такой впечатляющий, как прочие древности, но все же весьма внушительный.

Высота Чертова Кресла равна приблизительно семидесяти футам, обхват — восемнадцати. Если избавиться от деревьев, за последнее столетие взявших его в кольцо, с него откроется бескрайний вид на восток. Наиболее правдоподобная гипотеза о его предназначении — утверждают, что оно могло служить дозорной башней, — разбивается о то обстоятельство, что не найдено ничего, даже отдаленно похожего на вход, хотя пятна ржавчины, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга по всей высоте сооружения, с северо-западной его стороны, указывают на возможное наличие в прошлом металлической лестницы. Местные жители не знают точно, относится ли название к самому сооружению или к месту, на котором оно стоит, — впадине, окруженной высокими холмами и несколько напоминающей кресло.

Закончив срисовывать карту, на которой был изображен путь из деревни к холмам, Фэйрфакс услышал, что наверху кто-то ходит. У него не было никакого желания сталкиваться с миссис Бадд и объяснять ей, что он тут делает. Да и все равно, самое полезное, что он мог сделать, — это набраться сил перед завтрашним днем. Но, вернувшись в постель, он обнаружил, что пребывает в том раздражающем состоянии, когда ты слишком устал, чтобы продуктивно мыслить, но при этом слишком возбужден, чтобы спать — и промаялся остаток ночи, крутясь и ворочаясь с боку на бок под одеялом, пока в деревне не заголосил петух. Вскоре после этого, без малого в шесть часов, забрезжил сероватый рассвет. Фэйрфакс отдернул занавески и устремил взгляд на картину за окном, черно-белую, как одна из гравюр мистера Куика. Похоже, никто еще не встал.

Он ополоснул лицо водой, чтобы взбодриться. В комоде нашелся старый широкий кожаный ремень, которым он подпоясался и подоткнул свою сутану так, чтобы та не мешала ходить. Потом спустился по лестнице, держа башмаки в руках, чтобы не шуметь. В последнюю минуту он вспомнил про подзорную трубу, которую видел в кабинете, затем написал Агнес записку и оставил ее на кухонном столе, объяснив, что отправляется на долгую прогулку и вернется не ранее чем через несколько часов, так что пусть она не волнуется — и кстати, он прихватил с собой хлеба и сыра на тот случай, если проголодается. Он завернул провиант в тряпицу и привязал узелок к поясу, после чего натянул башмаки, взял стоявшую у задней двери ореховую трость и вышел через парадный вход.

Было свежо, деревня только начинала пробуждаться. Он дружески кивнул пастуху и молочнице, проходя мимо них, но пригнул голову, чтобы избежать разговора. Наконец он перешел через мост. Домишки остались позади. Над полями неподалеку от Свинарен висела коричневая пелена дыма. Двери кузни у перекрестка были раскрыты, но огонь в горне не горел, и Фэйрфакс с облегчением отметил, что ни Ганна, ни его подмастерья нигде не видно.

Едва он ступил на дорожку, ведущую к Дарстон-Корту, как из-за деревьев показалось солнце. Дойдя до воротных столбов, охраняемых диковинными фигурами из расплавленного камня, он замедлил шаг. Его так и подмывало заглянуть к Саре Дарстон. Но было слишком рано, к тому же после вчерашних событий он не знал, что ей сказать. Он зашагал вверх по склону.

Дорожка становилась все круче и у́же. Кусты, с обеих сторон подступавшие к ней, превратились в деревья, и вскоре Фэйрфакс уже взбирался по лесистому склону, где пролегала тропка. Журчание ручья напомнило о том, что ему хочется пить. Он с грехом пополам спустился по берегу, зачерпнул холодной воды, утолил жажду, потом присел на мшистое бревно и позавтракал хлебом и сыром. Повсюду вокруг пестрели полевые цветы — ветреницы, колокольчики, ирисы. Над ними порхало немыслимое множество бабочек — адмиралов и голубянок, и каких-то еще, фиолетовых и лимонных — Фэйрфакс не знал, как они называются.

Это буйство природы и приятное ощущение сытости придали ему уверенности, которой, по правде говоря, поначалу недоставало, несмотря на все его решительные действия. Если верить карте, дорожка тянулась еще с полмили, после чего плавно сворачивала к западу и упиралась в башню. Возможно, двадцать лет назад — или когда там Шедуэлл с Куиком посещали здешние края, — так и было, но теперь все изменилось. Природа взяла свое. Оставалось лишь продолжать восхождение. Рано или поздно он обязательно доберется до вершины, рассудил Фэйрфакс, и дальше можно будет идти по гребню.