Иван Любенко - Слепень. Повести

— Вопросов больше, чем ответов, — с сомнением покачал головой Поляничко. — Что это за вода на стенах и полу? Как проник в комнату убийца, если дом был закрыт изнутри? Где ружьё, в конце концов?

— Никакого ружья и в помине не было, — заключил адвокат. — Кусок жакана не имеет характерного полировочного следа от ствола. Убийство было совершенно с помощью порохового заряда, пыжа и нескольких жаканов. Эта своеобразная бомба была запакована в промасленный гусиным жиром картонный цилиндр. — Ардашев продемонстрировал кусок жёлтого картона. — А он, в свою очередь, был вделан в ледяной шар таким образом, что от пороха фитиль, вымоченный в керосине, был выведен наружу. Злоумышленник залез на крышу, зажёг фитиль и бросил бомбу в дымоход камина. Она упала в огонь и взорвалась, пули попали в жертву. Со стороны могло показаться, что раздался выстрел. Силой взрыва разбросало горящий очаг, и угли разлетелись по комнате.

— А для чего надо было использовать лёд? — Леечкин вопросительно смотрел на адвоката.

— Чтобы запутать следствие. Если бы порох находился, допустим, в металлическом контейнере, то, учитывая разлетевшиеся по комнате осколки, сразу бы прояснилось, каким образом произошло убийство. А лёд превратится в воду, вода вскоре высохнет, и тогда совершенно невозможно будет ничего понять. Останутся лишь пули и несколько кусочков промасленного гусиным жиром картона, предохраняющего порох от намокания (ведь только герметичность может привести к взрыву заряда, а не будь его — порох бы просто вспыхнул и сгорел). Без давления, которое обеспечивал лёд, не было бы и энергии, достаточной для выброса пуль.

— Да, но как преступнику удалось незаметно попасть на крышу? — поинтересовался Каширин.

— Без особого труда. Дом хоть и большой, но одноэтажный. Окна обращены в сад. Я только что осмотрел внешнюю часть особняка. Стена, выходящая на улицу, — глухая. Рядом — брама соседнего дома. На ней имеются выступы наподобие ступенек. Их злоумышленник использовал для того, чтобы залезть на крышу, а каминная труба кабинета расположена тут же.

— Теперь ясно, почему в посылке была пуля и гусиное перо, — задумчиво вымолвил Поляничко. — Слепень имел в виду гусиный жир.

— Совершенно верно. Однако я должен заметить, что снег не идёт уже несколько часов, и поэтому прошу вас забраться на крышу и снять следы подошв злоумышленника. Не мне вам говорить, что для этой цели лучше всего использовать столярный клей. Ни гипс, ни воск в данном случае не подойдут, — резюмировал Ардашев.

— А мне непонятно, на каком основании господин присяжный поверенный не только вмешивается в ход расследования, но ещё и раздаёт приказы? Он что, новый полицмейстер? — недовольно вопросил Каширин.

— Хорошо, господа. Раз так, не смею вам мешать.

Адвокат уже собрался уходить, но тут вмешался Поляничко:

— Нам сейчас, Антон Филаретович, не до фанаберий. Тем более что я сам вызвал Клима Пантелеевича. Смею заметить, что предложение господина Ардашева вполне разумное. Лестницу вам найдут. А о клее позаботьтесь сами. Не первый год на службе. Но учтите, что поверхность крыши покатая, потому варите его гуще, чем обычно, и выливайте уже тогда, когда начнёт твердеть. В противном случае всё испортите. И фонарь не забудьте. Слепки следов извольте сегодня же доставить в отделение. Я их лично осмотрю.

— Слушаюсь, — сквозь зубы процедил Каширин и багровый от злости скрылся за дверью.

— Таким образом, присланная Бояркину пуля полностью соответствует способу его убийства, — заключил Леечкин. — Сыр и вилка для судьи — тоже понятно. Но что тогда означает крысиный хвост для врача?

— Это вопрос, — развёл руками Поляничко. — Но, как бы там ни было, Слепень перешёл в наступление, даже несмотря на фальшивые покаянные письма, которые мы отправили на почту. Клим Пантелеевич, какие у вас соображения?

— Давайте для начала подведём итоги. Первая попытка Слепня расправиться с судьёй потерпела неудачу. Будет ли он теперь стремиться совершить убийство вторично, в соответствии с вилкой и сыром, или изобретёт что-то новое — мы не знаем. Но смею предположить, что он попытается разделаться с Приёмышевым таким способом, к которому вилка и сыр будут иметь определённое отношение. Надобно так же осмотреть жилище Кирюшкиной. Возможно, это поможет нам догадаться, каким образом преступник может расправиться с ней и как с этим связан крысиный хвост. В противном случае мы обречены на отставание… Пожалуй, поеду посмотрю, всё ли в порядке у судьи Приёмышева. Уж больно дурное у меня предчувствие, — проговорил присяжный поверенный и направился в переднюю.

— И я с вами. Здесь нам уже делать нечего, — сказал Поляничко. — Тем более коляску в этот час вам не найти. Воспользуемся моей. Давайте сначала заедем к докторше, а после неё и к судье.

— Хорошо.

На улице было слышно, как Каширин кричал на дворника. Доносились обрывки отдельных слов и фраз, смысл которых был понятен: «лестница», «столярный клей», «фонарь». Но были слышны и другие фигуристые выражения, от которых покраснела бы даже гербовая бумага высшего оклада по пятьдесят копеек за лист.

Полицейская пролётка покатила вниз. Дом Кирюшкиной находился на углу Станичной и Казачьей улиц.

Снег точно приклеился к деревьям, и чёрные ветви, будто подведённые тушью на фотографическом снимке, украсились белым нарядом. В некоторых домах ещё не ложились. Сквозь щели закрытых ставней пробивались тусклые полоски жёлтого света фотогеновых ламп.

Ардашев, достал коробку ландрина, отправил в рот синюю конфетку и сказал:

— Ставрополь хоть и губернский центр, но город небольшой. От края до края можно проехать от силы за две четверти часа.

— Нам бы ещё реку приличную или хотя бы озеро вёрст в пять по окружности. А лучше и то и другое. Да где их взять? Может, внуки что-нибудь придумают?

— Зато в каждом дворе — фруктовый сад. А прудов сколько вокруг! Речки небольшие, но родников много. Вода чистая, ключевая… Улицы широкие, точно площади. Церкви, соборы. Один Казанский чего стоит! Колокольню за тридцать вёрст видно. А заметили, как на Пасху Ставрополь преображается? Люди становятся вежливее, добреют, не ссорятся.

— Ваша правда. У нас в книге «Для записи преступлений» на Пасху и Рождество в графах касательно смертоубийств, грабежей и разбоев всё чаще пропуски. Пьяный мордобой в расчёт не беру. Видно, хевраки [8] Хевраки (жарг.) — члены преступного мира ( прим. авт .). откладывают свою работу на чёрные дни календаря да на осеннюю ярмарку.

Не доезжая саженей пятидесяти до дома, в котором жила врач Кирюшкина, показалась небольшая толпа, человек пять-семь. Из окна валил дым, раздавались тревожные голоса, и среди этой людской массы виднелся дворник в овчинном полушубке и мохнатой папахе.