Валерий Введенский - Напиши себе некролог

Вечером, по обыкновению, к Володе зашел Обормот, лег рядом и заурчал.

— Помнишь, я тебя от собаки спас, а потом уговорил маменьку взять тебя в дом? Помнишь, конечно! Потому всегда приходишь, чтобы поблагодарить. А Танька — тварь неблагодарная. Я ее с женихом познакомил, а она за это гадости на меня наговаривает.

Евгений очень вовремя напомнил княгине про девять дней. Она как раз придумывала повод для визита в морг к доктору Прыжову.

С Лешичем — так княгиня по-дружески называла Прыжова — они вместе выросли. Но уже в юности их пути неожиданно разбежались. И виновата в том была сама Сашенька. Вообразила вдруг, что в Прыжова влюблена и, когда тот не ответил взаимностью, решила от отчаяния покончить с собой. Глупой девице промыли желудок, а объект обожания отправили учиться подальше от нее, в Москву. Когда Алексей оттуда возвратился, Сашенька уже была княгиней Тарусовой. И неожиданно они вдруг поменялись ролями. Теперь страстями закипел Прыжов. Что было приятно и лестно, ведь уязвленное когда-то самолюбие новоявленной княгини жаждало сатисфакции. Но к себе его она не подпускала, хотя и не гнала. Странные отношения длились много лет, пока в прошлом году Прыжов вдруг не женился. Конечно, Сашенька была против. Она так привыкла к немому обожанию Лешича, его преклонению перед ней и готовности ждать ее ответа хоть вечность, что чуть не лишилась дара речи. Как так? Неужели вечность закончилась? Да и избранница Прыжова, бывшая гувернантка Тарусовых Наталья, по Сашенькиному мнению, ему не подходила: глупая, завистливая, самонадеянная…

Сашенька оказалась права — брак Прыжовых продлился всего три месяца. Потом он столь же внезапно полюбил другую и ушел из семьи. В августе у него должен был родиться ребенок от Натальи, а в начале октября — от Нюши. Чтобы достойно содержать обеих, Лешич трудился теперь как проклятущий: утро проводил в морге, а все оставшееся до ночи время посвящал частной практике. Поэтому зазвать его в гости стало неразрешимой задачей. С Сашенькой они не виделись очень давно.

Алексей вышел в ординаторскую узнать, кто к нему пожаловал, в окровавленном халате и перепачканных перчатках. Поэтому, несмотря на взаимную радость, ограничились поцелуями.

— Мы идем на кладбище. По дороге решили тебя навестить, — объяснила свое появление Сашенька.

Признаваться, что навестила старинного друга лишь для того, чтобы вытянуть из него сведения, конечно же, не стала.

— Вот молодцы! — похвалил Тарусовых Прыжов. — Как же я по вам соскучился! А ты почему в костюме? — спросил он у Евгения, который сегодня решительно отверг поданный Тертием гимназический мундир и обрядился в парусиновую тройку.

Юноша с гордостью вытащил из кармана медаль и протянул ее Лешичу:

— Вот!

— Господи! Я же пропустил Торжественный акт! Как я мог забыть? Поздравляю!

Лешич раскрыл объятия, но вовремя вспомнил, как он одет:

— Давайте-ка я прогуляюсь с вами на кладбище. Дел у меня сегодня мало, и я их все уже сделал. Только переоденусь. Жаль, что Диди не пошел с вами.

— Он, как всегда, готовится к своим процессам.

— Ты так уничижительно говоришь, будто он, как Обломов, валяется на диване.

— Папа отменил поездку в Европу, мама расстроена, — объяснил поведение Сашеньки Володя.

— Тебя никто не спрашивал, — накинулась на младшего брата Татьяна, злившаяся на него со вчерашнего дня.

— Тихо! Лешич, иди, переодевайся, — велела княгиня и повернулась к Тане с Володей: — А ну прекратить склоку.

— Можно я пойду с дядей Лешей? — заявил младший.

— У меня там ничего интересного, — пожал плечами Прыжов.

— Что? Ни одного трупа?

— Я же говорила, он ненормальный! — заверещала Таня. — Я в его возрасте трупов боялась. И до сих пор боюсь.

— Потому что ты глупая, — объяснил ей Володя. — И за что Каретный в тебя влюбился?

— Дурак, дурак! — и Таня ринулась к выходу.

— Возьми Володю за руку, в морг его не пускай, — велела Сашенька Евгению. — А я догоню беглянку. А ты, Лешич, поторопись!

— Таня! Я старше тебя на двадцать лет! А сзади у меня турнюр и юбка до пят! Я не могу за тобой бежать! — кричала Сашенька дочери, пытаясь ее догнать.

Татьяна остановилась. Княгиня, тяжело дыша, доковыляла до нее:

— А теперь скажи, кому из вас шесть лет? Тебе или Володе?

— Он уже всем рассказал про Леню — отцу, Тертию, кухарке. Даже Обормоту, — с возмущением и отчаянием выпалила барышня.

— За Обормота не беспокойся. Во двор мы его не пускаем, соседские коты ничего не узнают.

— Володя в клочья рвет мое счастье.

— Пойми, он хвастается, гордится тем, что вас познакомил.

— Кто? Он? Это вранье!

— Он признался, что очень переживал, вдруг ты останешься старой девой.

— Я?

— Джульетта-то вышла в четырнадцать. А твоя тезка по фамилии Ларина — в пятнадцать.

— Володя слишком много читает. Из-за этого у него мозги набекрень.

— И не только у него. У нас это семейное. Пошли!

— Нет!

— Завтра я еду в Лигово ставить амальгаму и обещаю, что возьму с собой только тебя.

— И мы там снимем дачу?

— Нет!

— Я требую…

— Я тысячу раз уже объясняла. Усадьба Волынских построена на костях. Ты сама только что призналась, что боишься покойников.

— Свежих. Истлевших — ни капельки.

— Послушай, я обещаю, мы снимем дачу. Потому что отец наотрез отказывается ехать за границу.

— Слава богу!

— Но не в Лигово. Более того, совершенно в другом направлении.

— Но почему? Я должна видеть Леню каждый день.

— А так ли он хочет тебя видеть каждый день? Может, ты у него вовсе не одна. А в Лигове воленс-ноленс ему придется. А вот, например, в Сестрорецке… Посмотрим, как часто он будет туда приезжать. Это станет испытанием ваших чувств.

— Ты хочешь насильно нас разлучить. Потому что он не богат.

— Какая ты глупенькая! Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Всю жизнь. Совсем не так, как дядя Леша. Говорила я ему: «Наталья — тебе не пара».

— А мне не вздумай. Без тебя разберусь.

— Как Нюша? — поинтересовалась у Прыжова Сашенька, когда двинулись к кладбищу. Володю держала за руку, старшие дети шли впереди.

— Спасибо! Беременность переносит лучше, чем Наталья. У той бесконечная водянка и судороги, Илья Андреевич посещает ее буквально каждый день.

— Тоннер?

— Да, я попросил его помочь. Бывшая теща меня даже на порог не пускает.

— Что, и деньги твои не берет?

— Что ты? Деньги для нее — святое.

— А саму Наталью видишь?

— Как-то подкараулил у часовни Ксении Блаженной. После нашего разрыва Наталья стала еще более религиозной, ни одной службы не пропускает. Но говорить со мной не стала. Сказала: иди прочь. Вот я делов-то наворотил! Сам удивляюсь. Но ты ведь про Нюшу спрашивала… Нюша — умница. Всему научилась быстро. И гроссбух теперь сама ведет, и с извозчиками управляется. Даже лошадей сама закупает.