Валерий Введенский - Напиши себе некролог

Анне Пшенкиной, к которой ушел от законной супруги Прыжов, от покойного мужа досталось извозопромышленное дело.

— А доход дело приносит?

— Еще какой! Я же говорю, Нюша — молодец.

— Тогда зачем так горбатишься? Света белого не видишь.

— Кто я, по-твоему? Мужчина или нет? Неужели буду законную жену содержать за счет сожительницы?

— Ну хоть на развод подай.

— А смысл? Во всем виноват я. И значит, даже после развода жениться снова не смогу. И что в итоге получится? Два незаконных ребенка? Нет уж…

Пройдя через ворота, они свернули вправо и зашли в церковь.

— Сначала она была деревянной, — стала рассказывать детям Сашенька, никогда не упускавшая возможности просветить детей. — Но в конце прошлого века ее разобрали и стали возводить каменную. По преданию, Ксения Блаженная очень помогала строителям. По ночам тайком приносила сюда кирпичи.

— Почему тайком? — удивилась Татьяна.

Сашенька пожала плечами.

— Потому что их воровала? — предположил младший.

— Не смей богохульствовать! — дала ему по губам княгиня.

Купив свечки, все подошли к распятию:

— А кто у вас похоронен на Смоленском? — уточнил у Сашеньки Прыжов.

— Костик Гневышев, одноклассник Жени. Сегодня ему девять дней.

Сделав несколько поворотов по дорожкам кладбища, процессия подошла к могилам Гневышевых. Лешич и Евгений сняли шляпы, Володя — кепи.

— Кто-то уже приходил, — сказал Женя, указав рукой на огромный венок из свежих роз на могиле Анны Сергеевны. Подойдя к нему, расправил траурную ленту и прочел на ней надпись: — «Простите…»

— Странно. Обычно пишут, от кого венок, — заметил Лешич.

— «Простите…» Кто мог подобное написать? — задумалась Сашенька.

— Как кто? Убийца! — предположил Володя.

Все вздрогнули, потому что схожая мысль посетила не только мальчика.

— Ерунда, — произнесла Сашенька. — Убийцы венки не присылают. Наверное, кухарка принесла, Степанида.

— Кухарка нарвала бы ландышей или наломала сирени. Гляди, сколько ее вокруг. Откуда у нее деньги на чайные розы? — справедливо возразил Прыжов.

— Может, Невельский принес, — задумчиво произнес Евгений.

— Невельский положил бы венок на могилу Костика, — не согласилась с сыном Сашенька. — Все! Хватит о ерунде! Давайте помолимся за упокоение их душ.

Володя торопливо перекрестился, и пока все, закрыв глаза, шептали слова молитвы, обошел могилу Анны Сергеевны, и там, где венок касался креста, заметил торчавшую из еловых веток картонку. Такие для рекламы цветочные магазины кладут в букеты. Он осторожно вытащил ее и громко зачитал: «Оранжерея Эйлиха на Большой Садовой, две сотни видов живых цветов и растений».

— Лешич, ты осматривал останки Капы Гневышевой? — спросила Сашенька, когда шли обратно к воротам.

— Почему спрашиваешь? Снова ведешь расследование?

Сашенька неопределенно пожала плечами, потому что друг сердечный Лешич вслед за ее мужем интерес княгини к криминальным историям не одобрял.

— Ну ты ведь не случайно спрашиваешь про кости, правда?

— Возможно, — опять уклончиво ответила княгиня.

— А если прибавить к этому твою вчерашнюю поездку в Лигово…

— Откуда про нее знаешь?

— Володя рассказал. Якобы лечила там зуб.

— Совсем не якобы. Знаешь, как было больно? Так что с костями?

— Капе Гневышевой они не принадлежали. Девица, останки которой нашли Крутилин и Яблочков, скончалась давно. Так давно, что тело ее успело истлеть, а вот кости еще нет. Пламя пожара их немного обуглило. Вот если бы в доме находилась Капа, живая или мертвая, сыщики нашли бы не кости, а ее обугленное тело.

— Ты сообщил свои соображения Крутилину?

— А как же! И в протоколе их написал. Но Иван Дмитриевич его порвал.

— Почему?

— Потому что Государь еще до моей экспертизы, узнав из газет о страшной находке на пепелище, велел провести панихиду по Капе Гневышевой в домовой церкви Зимнего дворца. Крутилин не посмел его разочаровывать. А я не стал с ним спорить. Все равно Капа Гневышева мертва!

— Ты в этом уверен?

— Да! Ведь Яблочков перед пожаром видел лужу крови на полу. Вероятно, преступник успел вытащить тело из дома и закопать в саду.

— А ты знаешь, что сто лет назад на месте той дачи жили лютеране, которые упорно не желали хоронить своих покойников на Волковском кладбище?

— То бишь я прав — ты ведешь расследование! Что ж! Молодец! Эти сведения все объясняют.

— Далеко не все. Где Капа? Живая или мертвая? Вдруг ее удерживают в плену разбойники? Или она потеряла память?

— Такое случается лишь в романах! Хорошо. Я вечером заскочу в сыскное, сообщу Крутилину о венке. Вдруг от него потянется ниточка?

— Ты тоже считаешь, что его отправил убийца?

— Возможно.

— Но зачем?

— Старое глупое суеверие: если вымолить у погубленных душ прощение, они помогут преступнику избежать наказания. И ведь хватило ему наглости сюда явиться.

— Он мог лично не приходить. Цветочные лавки теперь принимают заказы на доставку венков на могилу. Пожалуй, я сама заеду к Ивану Дмитриевичу.

— Но сперва заглянешь в цветочную лавку. Я прав?

— Конечно. Кому ее владелец больше расскажет? Полицейскому или богатенькой клиентке?

Как почти всякая женщина, княгиня Тарусова обожала цветы. Но не в горшках и кадках. Слишком уж много они требуют внимания, а еще пыль на листьях у них собирается. То ли дело цветы в букетах — порадуют денек-другой, а потом с глаз долой на помойку.

Однако, попав в оранжерею Эйлиха, неожиданно для себя решила купить комнатных растений. В конце концов, для полива и борьбы с пылью можно нанять дополнительную горничную. Зато как красиво будут смотреться эти фикусы, померанцы, антурии, аспарагусы и пальмы в квартире.

Хозяин оранжереи лично водил Сашеньку по своим владениям, радуясь богатой заказчице, которая к тому же вполне сносно изъяснялась на его родном языке.

— Я в России уже десять лет, — сообщил он.

— И до сих пор не выучили русский? — изумилась Тарусова.

— А где? Растения, а именно с ними я общаюсь день и ночь, говорить не умеют. А князь Юсуфов, у которого я служил, не хуже вас изъясняется по-немецки. Мы познакомились с ним много лет назад в моей родной Саксонии. Он восхитился моими умениями и пригласил в свой сад главным садовником. Скопив на его службе денег, я взял в аренду землю, построил теплицы, выписал посадочный материал и, засучив рукава, открыл торговлю. Взрослые растения на продажу пока что привожу из-за границы, но, клянусь, лет через десять буду торговать только тем, что вырастил сам.

— А почему не хотите вернуться на родину?

— Понимаете, мы, немцы, слишком рациональны. Никогда не заложим последнюю рубаху, чтобы купить даме букет. А русские способны и не на такие безрассудства.