Лиза Уингейт - Пока мы были не с вами

Эдисто, Южная Каролина

Наши дни

Я распахиваю дверь коттеджа. Внутри тихо, и только лунный свет наполняет комнаты. Я прижимаю телефон плечом к уху, нашариваю на стене выключатель и жду, что дядя Клиффорд ответит на только что заданный мною вопрос. Он заказывает еду через окошко для автомобилистов и потому ставит мой вызов на удержание.

Я тону в ярчайших воспоминаниях о том, как приехала сюда поздним вечером в гости к бабушке и мы были здесь только вдвоем. Коттедж выглядит совсем как тогда: лунные лучи вырезают на полу контуры пальмовых листьев, воздух пахнет соленой водой, припорошенными песком коврами, лимонным маслом и деревянной мебелью, которая очень долго простояла в доме на берегу моря.

Я шевелю пальцами и будто чувствую, как она дер-жит меня за руку. Должно быть, тогда мне исполнилось одиннадцать или двенадцать лет — переходный возраст, когда всякие прикосновения на людях становятся своеобразным табу, но здесь, в нашем волшебном месте, это было нормально.

Сейчас, стоя на пороге, я пытаюсь удержать это ощущение нежности и комфорта, но мой нынешний визит наполнен совсем иными чувствами. Горькое и сладкое. Знакомое и чужое. Все оттенки взрослой жизни.

Дядя Клиффорд возвращается на линию. После долгой прогулки по пляжу и ужина в ресторане на набережной я решила, что разговор с дядей — единственная возможность продвинуться в моих изысканиях, по крайней мере этим вечером. Трент Тернер бросил меня, уехав на джипе с парнем в униформе. Я ждала в машине неподалеку, но «Агентство недвижимости Тернера» оставалось закрытым до самого вечера.

Пока что эта поездка выглядит пустой затеей.

— Что ты хотела узнать, Эвери? Что там с домом в Эдисто? — интересуется дядя Клиффорд.

— Мне просто интересно, часто ли вы с папой приезжали сюда с бабушкой Джуди? Я имею в виду, когда были маленькими,— я стараюсь сохранять непринужденный тон и не наводить его на какие-либо подозрения. В молодости дядя Клиффорд был агентом ФБР. — У бабушки были здесь друзья или кто-то, кого она приезжала навестить?

— Погоди... дай подумать...— после некоторого размышления дядя просто говорит: — Знаешь, я понял, что не так уж часто мы туда приезжали. В детстве мы бывали там чаще, но когда стали старше, предпочитали отдыхать в доме бабушки Стаффорд на Полис- Айленде. Он побольше, и лодка есть, и там чаще всего гостили кузены, с которыми можно было поиграть. Обычно мама ездила в Эдисто одна. Ей нравилось там писать. Знаешь, она ведь немного упражнялась в поэзии и некоторое время вела в газете колонку светской хроники.

Я на мгновение застываю от удивления.

— Бабушка Джуди вела колонку светской хроники?! — ее еще называют еженедельными сплетнями.

— Ну конечно же не под настоящим именем.

— Тогда под каким?

— Если я тебе скажу, мне придется тебя убить.

— Ну дядя Клиффорд! — если мой отец — человек строгих правил, то дядя Клиффорд всегда был бесшабашным гулякой и любил пошутить. Из-за него у тети Дианы полная голова седых волос, которые, как и положено благовоспитанной даме с Юга, она регулярно красит.

— Пусть секреты твоей бабушки остаются секретами,— на минуту мне кажется, что в его словах есть скрытый подтекст, но потом я понимаю: он, как обычно, подтрунивает надо мной. — Так ты остаешься в коттедже Майерсов, да?

— Да. Решила на несколько дней сбежать от забот.

— Ну тогда забрось удочку и за меня.

— Ты же знаешь, я не рыбачу. Фу! — мой окруженный девчонками бедный отец очень старался сделать хотя бы одну из нас заядлым рыболовом.

Даже дядя Клиффорд сразу понял, что это гиблое дело.

— Ну теперь я вижу, что хоть в чем-то ты пошла не в бабушку. Она обожала рыбачить, особенно в Эдисто. Когда мы с твоим отцом были маленькими, она брала нас с собой к человеку, у которого была небольшая плоскодонка. Мы плавали по реке и проводили полдня за рыбалкой. Не помню, кто с нами тогда ездил. Полагаю, кто-то из ее друзей. У него был маленький светловолосый сынишка, с которым мне нравилось играть. Имя начиналось на Т„, Томми, Тимми... нет... Тр... Трей, ну или, может, Трэвис.

— Трент? Трент Тернер? — тот Трент, что работает там сейчас, уже третий в семье, его отец тоже Трент, и возрастом он примерно как мой дядя.

— Да, возможно. А почему ты спрашиваешь? Что- то не так?

Внезапно я понимаю, что слишком далеко зашла со своими расспросами и разбудила дремлющего в дяде детектива.

— Нет. По большему счету, просто так. В Эдисто я начала задумываться о жизни. О том, что очень хотела бы приехать сюда с бабушкой Джуди, погулять и поболтать о ее жизни, пока она еще может вспомнить что-то из своего прошлого, понимаешь?

— Ну, это один из жизненных парадоксов. Нельзя иметь сразу все. Можно вон того чуть-чуть, и вот этого немного, а третьего уже не дано. Мы вынуждены идти на компромиссы, которые, как нам кажется, выгоднее всего. А ты уже добилась достаточно многого для девочки — я имею в виду, для женщины каких-то тридцати лет.

Иногда я задумываюсь, не слишком ли мои родные завышают мои способности.

— Спасибо, дядя Клиффорд.

— С тебя пять баксов за консультацию.

— Пришлю чек по почте.

После завершения разговора я, распаковывая одинокий пакет с едой, купленной в супермаркете торговой сети BI—LO, который когда-то знала как «Пиггли-Виггли», обдумываю его слова.

«Можно ли найти какие-то зацепки в том, что сказал дядя Клиффорд?»

Ничего не приходит на ум. Ничего такого, что могло бы куда-нибудь меня привести. Если маленького мальчика на плоскодонке звали Трент, это говорит мне, что у бабушки были какие-то личные контакты со старшим Трентом Тернером, что я и так уже поняла. Но если они вместе рыбачили и брали с собой своих детей, то моя версия о шантаже становится натянутой. Никто не пойдет на рыбалку с шантажистом и, очевидно, не возьмет на нее родных сыновей. Никто не берет детей и на встречу с тайным любовником. Особенно если дети уже в том возрасте, чтобы хорошо запомнить такую прогулку.

Может, старший Тернер был всего лишь другом бабушки. Может, в конверте лежат фотографии... что-нибудь совершенно невинное. Но тогда почему дедушка, будучи уже при смерти, заставил внука пообещать, что конверты попадут в руки только их владельцам?

Я выдвигаю и обдумываю различные версии, пока переношу свой багаж в спальню, открываю чемодан и устраиваюсь на ночь. Затем сама же громлю их в пух и прах, как делала на совещаниях в конференц-зале на своей старой работе.

В результате у меня не остается почти ничего. На меня наконец накатывает усталость от долгого дня, и я готова к вечернему душу и хорошему сну. Может, завтра меня осенит гениальная догадка... или я все- таки встречусь с Трентом Тернером-третьим и вытрясу из него всю правду.