Лиза Уингейт - Пока мы были не с вами

— Мы живем в мире, которым движет индустрия развлечений,— рассудительно замечает Трент.— В этой игре все ходы допустимы.

Я открываю рот, намереваясь наговорить кучу всего насчет нападок на мою семью, но вовремя спохватываюсь.

— Прости. Я не собиралась вываливать все это на тебя. Возможно, мне просто нужна еще одна поездка на пляж,— только проговорив эти слова, я понимаю, насколько двусмысленно они звучат.

— Может, лучше пообедаем?

— Что?

— Может, у тебя есть свободное время, пока я здесь, в Айкене? Я провел изыскания в бумагах деда и поговорил с людьми, которые помогали ему в поисках.

Один работал в суде в округе Шелби штата Теннесси в то время, когда все документы на усыновление были еще опечатаны. И выходит, он довольно много информации передавал дедушке!

Я возвращаюсь к этой истории. Запахи маленького домика в Эдисто дразнят мои чувства. Трубочный табак, старые вырезки из газет, иссохшие информационные доски, потрескавшаяся краска, выцветшие фотографии...

— Ты имеешь в виду те сведения, которые твой дедушка использовал, чтобы помочь принятым в другие семьи детям найти родных? Значит... ты решил выяснить, откуда он сам?

— Не совсем. Я искал сведения о родных Мэй Крэндалл. Думал, что, возможно, сумею раскопать что- нибудь про ее маленького братишку, Габиона, которого она так и не нашла.

Я поражена. Трент самый честный человек на свете. Гораздо лучше меня. Я так глубоко погрузилась в семейные проблемы, что отложила звонок в Комитет по защите прав пожилых людей на прекрасное завтра. Впрочем, я не просто так тянула. Я боялась звонить из-за полемики, которая началась после статьи «Старость у всех разная». Если бы в СМИ просочилась информация, что я помогаю обычной старушке, наши политические противники обвинили бы меня, что я пытаюсь ее использовать, чтобы поправить пошатнувшуюся репутацию нашей семьи.

Нет, нельзя, чтобы кто-нибудь видел, как я обедаю с Трентом. Я не могу принять приглашение, но и отказаться не в силах, поэтому просто продолжаю разговор:

— Очень мило с твоей стороны. И что ты нашел?

— Пока ничего существенного. В судебных материалах обнаружился адрес в Калифорнии. Я написал на него письмо — может быть, кто-нибудь там что-нибудь знает о двухлетнем мальчике, которого усыновили из Общества детских домов Теннесси в 1939 году, или сообщит, кто жил по этому адресу в конце тридцатых годов. Хотя шансов на успех немного.

— И ты приехал сюда, чтобы сообщить это Мэй?

— Не-е... Я не хочу обнадеживать ее раньше времени. Я вообще-то за вареньем приехал. После того как мы тогда попрощались, я поехал навестить свою тетю, она живет в пригороде Айкена. Она как раз консервировала ежевику. И сейчас варенье готово.

Я издаю короткий смешок.

— Два с половиной часа в дороге — довольно долгая поездка за вареньем.

— Ты просто никогда не пробовала ежевичное варенье моей тетушки. Ну и Ионе очень нравится к ней приезжать. У дяди Бобби все еще есть мул.

— Так Иона с тобой? — неожиданно идея пообедать с Трентом кажется вполне реальной: если мы сядем за стол втроем с симпатичным трехлеткой, никто не подумает ничего плохого. И журналистам не удастся раздуть скандал. Я мысленно пролистываю свои планы на вторую половину дня, пытаясь высчитать, что из графика можно сдвинуть и выкроить время...— Знаешь, что? Я с удовольствием с вами пообедаю.

— Отлично. Думаю, что все-таки смогу оторвать Иону от дяди Бобби и его мула. Скажи мне, где и когда. У тебя есть любимые места? Мы довольно уступчивы... если только не во время дневного сна. Вот тогда может получиться некрасиво.

И снова его фраза меня смешит.

— Когда у него дневной сон?

— Около двух часов дня.

— Ладно, тогда как насчет раннего обеда? Часов в одиннадцать? Не слишком рано? — Я понятия не имею, как далеко от города расположен дом его тети, но если там замешан еще и мул, тогда они не скоро окажутся поблизости. Рядом с «Магнолией Мэнор» уже давно нет ферм. Поместья превращены в дачи.— Выбери место, а я к вам подъеду. Только недорогой ресторан, ладно? Что-нибудь в стороне от людных мест.

Трент смеется.

— Мы не ходим в дорогие рестораны. Мы предпочитаем кафе с игровыми площадками для детей. Может, у тебя есть на примете подобное местечко?

Мой разум совершает краткое путешествие в прошлое и натыкается на замечательное воспоминание.

— Вообще-то есть. Старый ресторанчик для автомобилистов на открытом воздухе с небольшой детской площадкой, совсем недалеко от дома бабушки. Она брала нас туда, когда мы были совсем маленькими,— я сообщаю ему координаты, и мы обо всем договариваемся. И самое замечательное, если мы встретимся в одиннадцать утра — никто не будет искать меня дома!

«Я взрослый человек,— рационализирую я свои действия, делая разворот и направляясь к кварталу бабушки Джуди.— Мне не нужно чувствовать себя сбежавшим из дома подростком только из-за того, что я собираюсь пообедать с... другом. Должна же у меня быть какая-то своя жизнь, правда?»

Я немного отвлекаюсь на спор с самой собой, и мысли огибают углы вместе с автомобилем. Наверное, меня испортил Мэриленд, где я жила сама по себе и работала на должности, которая была моей и только моей, не привязанной к команде поддержки, к офисам в Вашингтоне и в родном штате, к избирателям, спонсорам и всему политическому сообществу.

Вероятно, я просто никогда не понимала, насколько хлопотное занятие — быть Стаффордом, особенно на родной земле. Наша коллективная идентичность настолько подавляющая, что в ней не остается места для индивидуальности.

Когда-то мне это даже нравилось... ведь нравилось же, правда? Я наслаждалась привилегиями, которыми обладала вместе с фамилией. Куда бы я ни направлялась, ступать мне приходилось по ковровой дорожке.

Но сейчас мне больше по душе карабкаться на вершины самостоятельно, не рассчитывая на чью-то поддержку.

Может, я просто переросла ту жизнь?

Мысль разделяет меня надвое, оставляя по половинке личности в каждой стороне. Я дочь своего отца, или я — это просто я? Нужно ли мне приносить в жертву одну ипостась ради другой?

«Это, наверное, просто... реакция на сильный стресс».

Остановившись на знаке «стоп», я смотрю на улицу, где раньше жила бабушка, на выбоину на дороге, где детьми мы после дождя шлепали по луже, на аккуратно подстриженную живую изгородь и почтовый ящик с железным конем на верхней крышке.

На подъездной дорожке бабушкиного дома стоит такси. В небольшом городке вроде Айкена это не совсем обычное явление.

Я притормаживаю на перекрестке и пару секунд смотрю на такси. Оно не сдает назад и не выезжает с дорожки. Может, водитель не знает, что там больше никто не живет? Или ошибся адресом?