Борис Акунин - Дорога в Китеж

— Лофадь. Фональ. Пианица. Вуна. Обвако.

Ну, теперь осталось только уплотнить Россию, думал счастливый Ларцев.

Уговор есть уговор. На следующий день (верней, дело было уже вечером) Адриан Дмитриевич в условленное время вышел из гостиницы и направился к поджидавшей у входа карете.

Думал он не о предстоящей встрече с контрреволюционными заговорщиками, а о том, что Маруся пока еще ведет себя странно. Родители весь день пытались ее разговорить. На какие-то вопросы девочка отвечала, и вполне толково, а какие-то будто пропускала мимо ушей. И не все в ее речи было понятно, чуть не половину букв ребенок произносил по-своему.

— Это вы? Садитесь, садитесь, — поторопил голос Сергея Юльевича из совершенно темного экипажа. Фонарь, обычно зажигаемый в вечернее время, почему-то не горел.

Ларцев уже поблагодарил коллегу письменно, но счел необходимым выразить признательность снова, теперь на словах.

— Я вам очень обязан, Сергей Ю…

— Никаких имен! — рявкнула карета с другой стороны строгим басом. — Наденьте вот это на голову.

Рука в перчатке протянула шелковый мешок.

— Правила конспирации, — извиняющимся тоном сказал Сергей Юльевич. — Я тоже в футляре сижу. Нас сопровождает член организации, который не представился. Таков порядок.

— Познакомимся, когда дадите присягу, — пообещал неизвестный. — Сели? Едем.

Карета тронулась.

— Пока расскажу вам, господа, то, что можно знать кандидатам. Вы вступаете в тайный орден «Священная дружина». Его цель и задачи, а также методы деятельности, насколько я понимаю, вам известны. Иначе вы бы не ехали туда, куда едете.

— Убивать революционеров, не обращаясь к закону? — уточнил Ларцев.

— Это крайняя мера. К ней мы будем прибегать лишь в том случае, если враг почему-либо не может быть арестован. Например, арест вызовет скандал в обществе. Или же объект скрылся за границу и его не выдает тамошняя полиция. Если нужно, «Священная дружина» исполнит приговор хоть в Швейцарии. У нас огромные возможности и неограниченные средства.

— А куда и зачем мы едем сейчас? — спросил Адриан, думая, что он пообещал Сергею Юльевичу лишь поехать с ним и выслушать «хороших людей».

— Я уже сказал. Давать присягу. Ее примет лично господин попечитель ордена.

— А если я… — «не захочу давать присягу», хотел спросить Ларцев, но Сергей Юльевич толкнул его коленом, и Адриан пробормотал: — Ясно.

«Ку-клукс-клан какой-то, — мрачно подумал он. — Надеюсь, кресты по ночам жечь не будем?»

Ехали минут двадцать, но Ларцев с его отличным чувством ориентации без труда определил, что последний отрезок пути, состоявший из четырех поворотов, был повторен дважды.

Вышли вслепую. Сергей Юльевич чертыхнулся, чуть не грохнувшись с каретной ступеньки. Ларцев рисковать переломом ноги не стал. Сдернул с головы тряпку — сунул пышноусому человеку в плаще, обладателю баса.

— Посекретничали, и хватит. Или я поворачиваюсь и ухожу.

— Здесь уже можно, я сам собирался, — смущенно прогудел тот. — Тут нужно подниматься по ступеням…

Крыльцо было солидное, с двумя каменными львами.

— Это же дядин дом! — возмущенно вскричал Сергей Юльевич. — На что был нужен мешок?

Лакей в ливрее провел кандидатов через богато обставленные комнаты в гостиную. Там вокруг стола сидел десяток мужчин. Ларцев знал только одного из них — Вику Воронина, но тот покачал головой: не здороваемся.

Все кроме Сергея Юльевича и еще одного носатого господина с большими подусниками были немолодые, важные. Судя по выправке, по меньшей мере половина — военные, хоть одеты присутствующие были в статское.

— Это и есть твой человек дела? — спросил корпулентный плешивец, с прищуром глядя на Ларцева. Наверняка хозяин дома. Но главной персоной здесь, кажется, являлся не генерал Фадеев, а молодой человек с внушительным носом.

— Мы все тут люди дела, — сказал он значительно, и собравшиеся сразу стали смотреть только на него. — Я не против конспирации, господа, но давайте с нею не перебарщивать. Мы не какие-нибудь карбонарии. Мы хозяева страны.

— Верно, ваше высочество! — воскликнул сосед. — И мы не собираемся прятаться. Смысл таинственности в другом.

— Незримое больше пугает, — подхватил Фадеев. — Полицию, жандармерию, суд видят все. Мы же, подобно «Народной воле», будем невидимы. Наши удары обрушатся на врагов без предупреждения. Пусть разрушители России страшатся собственной тени.

— Нужна организация. Логичная, стройная, управляемая по-военному, — горячо заговорил Сергей Юльевич. — Дядя, я писал вам. Следует ввести систему пятерок. Только старший будет знать вышестоящую инстанцию. В каждой пятерке — разделение функций. Обязательно кто-то один с опытом боевого дела и крепкими нервами.

— Учредить исполнительный комитет, как у народовольцев! — перебил крутолобый старик с припухшими глазами.

Посыпались и другие предложения.

— Нужен тайный трибунал, с полномочием выносить приговоры!

— Затребовать у Департамента полиции копию картотеки революционеров!

— Лично я готов возглавить резидентское бюро в Париже, господа. У меня там особняк, это поможет избежать лишних издержек.

— Ах, барон, за издержками дело не станет. Банкиры и заводчики обеспечат нас любыми суммами. Поручите это мне.

— Господа, господа, эмблема у нас уже есть, но нужен девиз. Была грозная формула «Слово и дело!», а я предлагаю: «Не слово, но дело». Как вам?

В оживленной беседе не участвовали только Адриан и Воронин. Вика внимательно слушал и кое-что записывал.

Об обещанной присяге никто не вспоминал.

В одиннадцать постучался дворецкий, сообщил, что накрыт ужин. Остались все кроме Ларцева, отговорившегося семейными обстоятельствами, и Воронина, сказавшего, что он должен ехать к обер-прокурору.

— Как тебе «Священная дружина»? — спросил Вика, когда они вышли на улицу.

— Ничего путного не выйдет. Когда государство защищают бандитскими методами, оно становится бандитским.

«Сергей Юльевич — человек умный, он скоро это поймет и не будет на меня в претензии», — мысленно прибавил Ларцев, вспоминая, каким укоризненным взглядом проводил его коллега.

— Именно так, — кивнул Воронин. — Государство — это Порядок, Революция — Хаос. Нельзя спасти Порядок, впрыскивая ему дозу Хаоса. Такая гомеопатия слишком рискованна. Мне затея первоначально показалась перспективной, но теперь я вижу, что вы оба правы.

— Кто это — «вы оба»?

— Мой начальник сказал то же самое, на свой божественный лад: бесы архангелу не помощники. Я уговорил его послать меня на разведку — посмотреть на затею Владимира Александровича вблизи.

— Владимира Александровича?

— Государева брата. Того, к кому обращались «ваше высочество». М-да, — задумчиво прибавил Воронин, — еще одного, теневого царя России не нужно. И вообще я прихожу к выводу, что всякая самодеятельность, даже самого похвального, верноподданнического толка приносит системе больше вреда, чем пользы. Ключевое условие Порядка — единый контроль. В том числе и над своими.