Мария Петрова - Декабристы, не вернувшиеся домой

Через несколько минут появился Кип, и пришлось построиться парами, прежде чем зайти в лес. Интересно, конечно. Я такое впервые вижу. Не потому что мои стереотипы говорят о том, что парами ходят только дети из детских садов, потому что для них безопасность, похоже, важна не меньше чем все остальное.

– Надеюсь, ты любишь компьютерные игры? – спросил как бы между прочим Филип. Мы, почему то, шли впереди.

– Через раз. Они ведь разные бывают, – ответила я. – А вообще, я в них еще ни разу не играла.

– Правда? Тогда это отличный шанс. Тебе это понравится.

Как бы не так. Но мечтать, как правило, не вредно.

Лагерь, в который нас привели, находился в очищенном от деревьев месте. Для него была выделена большая местность, окруженная деревьями. Что же подразумевалось под самим словом «лагерь»: небольшое трехэтажное здание с синими полосами на белом фоне, немного дальше три поменьше и, конечно же, места для прогулок, выходящие в лес. Все, чтобы жить, наслаждаться жизнью, дышать воздухом, учиться, конечно же, и не доверять этому всему. За все то время, сколько мы общаемся, у вас уже наверняка начал возникать вопрос «нравится ли мне что-нибудь вообще?» Нравится, но я склонна относиться к большинству предложений в своей жизни скептически. Такова моя природа.

Пока мы шли, я заметила, что отряда всего три: дети, младше нас на 3 года, мы и подростки, которым лет по 19.

– По какой схеме они их сортируют? – спросила я у идущего рядом Филипа.

– Самым младшим по 12 лет, они сюда только приехали, они пока только адаптируются и учатся. Мы в среднем звене только первый год, мы в нем будем два, у нас уже задачи посложнее, а самые старшие, заканчивающие учебу, работают с более масштабными и серьезными миссиями.

– Какими еще миссиями?

Черт возьми, мне так никто до сих пор и не объяснил, что тут происходит. Это меня немного настораживало. А может, мне просто иногда нужно переступить свое неизменное «я» и попытаться принять то, что заставит мой мозг работать? Но при этом держать ухо востро. Эти мысли медленно сводили меня с ума. Размышления о том, как мне жить были очень некстати. Они и так – то большой пользы не несут, а тут еще и в такой момент, когда углубляться в себя было очень не вовремя. Не потому что я готовилась подсознательно получить пулю в спину, а, может быть, потому что я в то же время считала это ответственным? Началом чего-то нового и большого. Более значимого, чем все, что происходило со мной с начала самостоятельной жизни. В крайнем случае, я человек, мне дан мозг, а этого достаточно, чтобы решить любую проблему.

– Тебе объяснят, – ответил Филип. По-моему, за своими переживаниями я пропустила его длинную паузу, во время которой он думал над тем, что ему ответить. Не дождавшись ответа, он перевел на меня взгляд. – Ты какая-то напряженная. На тебя чистый воздух так действует? – сказал он без капли смеха, на полном серьезе.

Кстати, воздух здесь был действительно чище. Мне даже показалось, что в городе он был мутным, схожим с жидким дымом, здесь все было четче.

– Ваши сумки уже там,– сказал Кип и мы пошли к своему отделению. Там было много комнат и в каждой кровати по 2-3, аккуратно заправленных и небрежно заложенных сверху нашим багажом.

Филип был там, судя по всему, давно: его угол в комнате был украшен плакатами и гирляндами, которые пылились тут целый год. Тумбочка, развалившаяся от времени почти полностью, была завалена как внутри, так и снаружи ненужным хламом.

– Вас не заставляют забирать все это домой? – спросила я, раскладывая вещи.

– Зачем? Мы тут с июня до декабря.

– То есть в школу тут никто не ездит?

– Все плюнули на старые школы без нормальных учителей. Нас тут учат тому, что нам действительно пригодится в жизни, а не тому, что взбрело в голову толстякам из министерства.

Он сказал это с такой злостью, будто знал их лично.

– Ты тут один все время жил?

– Сначала с Диной Прайс, потом она съехала и я с тех пор один.

– Побоялась в одной комнате с мальчиком спать?

Я сама не отрицала мысли, что логичнее было бы поселить девочек с девочками, а мальчиков с мальчиками, но мне данная ситуация нравилась больше. Если честно, я больше доверяю мальчикам, чем девочкам. И вообще мне с ними легче общаться. Так, наверное, и должно быть. Все, что родители дали мне об отношениях между женщиной и мужчиной – это то, что дело женщины – рожать детей, а мужчины – содержать их. Своим советам они, видимо, никогда следовать и не собирались.

– Надеюсь, ты не спишь с дробовиком.

– На учет надо ставить?

– Придется.

– Блин, я что, убивать тебя им собираюсь что ли?

– Нет, это законы и придумывал их не я, поэтому лучше повиноваться.

Когда все мои оружия официально были законны и находились под ответственностью и контролем лагеря, а вещи уже были разложены в шкаф и книжный шкаф к небольшому количеству книг Филипа, время медленно шло в 2. В 13:30 в комнату зашла женщина со впалыми скулами и куда-то позвала меня. Не знаю, что породило во мне такое странное чувство, фильмы, жизнь до 12 или что-то еще, но всегда, когда кто-то звал меня куда-то или просил подойти, ничего не объяснив, я сразу готовила себя к самому худшему. К тому, что сейчас раскроется какая-нибудь правда обо мне, которую я о себе забыла или вообще, знать не знаю. То же чувство я испытывала и сейчас. Пока я шла за женщиной, ребята из соседних комнат оглядывались на меня через открытые двери и окна и смотрели вслед. Стоило мне заметить Макси, все стало замедляться. Я не могла забыть ее взгляда, колеблющегося между тем, решила ли она уже что-то, что со мной могут сделать, или все еще пыталась это предугадать, выиграть время и спасти меня от чего-то… неизбежного. Мне хотелось убежать. Мне совсем не нравилось то, что вот-вот произойдет. Хотя, что может случиться? С другой стороны, может быть, меня просто хотят ввести в курс дела? Зачем я так пугаюсь?

– Простите, мэм, – сказала я поравнявшись с женщиной. – Не могли бы Вы сказать, куда я иду?

– Сейчас придем, и ты все узнаешь. – ответила она, не уделив мне ни секунды внимания. Меня это мало обнадеживало, но начинать войну было рано. Слишком рано.

Женщина привела меня прямо к кабинету директора, находящемуся на третьем этаже того здания. Кстати, судя по всему, это была учебная часть. Но это если мыслить как человек, а так на учебную часть это было мало похоже. Или, последний вопрос, чему они нас там учат? Кого же я ожидала увидеть за дверью с надписью «директор»? Худую, знающую свое дело женщину, которая знает, что тебе ответить, полную ее противоположность или, как это бывает по классике, толстяка, которому есть дело только для бумаг? Наверное, я слишком наивна.

Я долго не могла себя заставить войти в хороший, красивый кабинет Кипа, смотря на это все с, надеюсь, не тупым взглядом. Он что-то писал, кидая редкий взгляд на бумагу, которую держал в другой руке. Я не хотела в это верить. Услышав тяжелый и нервный вздох женщины за спиной, я прошла на ватных ногах и села в мягкое белое кресло на колесиках перед столом. Вопросы сыпались на мою голову чаще, чем Кип поднимал глаза на текст. Но зато необоснованное волнение исчезло бесследно, хоть меня на тот момент не так уж и волновало.