Алексей Ракитин - Царская экспертиза

— Да, я знаю инструкцию министра внутренних дел по этому поводу, — кивнул Шумилов. — Что же было потом?

— Вы бы видели лицо этого прокурорского… Он стал виться как гадюка на вилах! Позвал начальника. Они меня в две глотки стали уговаривать. Да только нашла коса на камень — баста! Я слову своему не изменю. И что же им делать? Как выйти из положения? Единственный способ понять, кто прав — делать вскрытие. То есть именно то, чего, как я понял, Александре Максименко больше всего хотелось бы избежать. Получилось, что она сама себя перехитрила, — доктор неожиданно засмеялся.

— И что же? Вскрытие состоялось?

— Да, на следующий день. Проводил его врач тюремной больницы Виталий Германович Красса, да ещё по приглашению мадам Максименко два врача. Я, разумеется, там был, а кроме меня — помощник пристава Англиченков. От полиции значит. Прокурорских не было.

— Ну, разумеется, раз дело не возбуждено, то что им там делать? И что же вы увидели на вскрытии?

— Много чего, — вздохнул Португалов. — Официально вердикт был таков: Николай Фёдорович Максименко скончался от излияния кровянисто — серозной жидкости в грудную и сердечную полости.

— Откуда ж она взялась? Из крови инфильтровалась, что ли?

— Ну да. Помимо выделения серозной жидкости было обнаружено прободение передней поверхности желудка. На стенках желудка обнаружены повреждения, которые патолог счёл следствием изъязвления тифозной природы. Повреждения желудка могли вызвать ослабление деятельности сердца, что и привело к параличу.

— Ну — ка, ну — ка, помедленнее… — Шумилов напрягся. Он не был медиком, но в судебной медицине понимал достаточно для того, чтобы почувствовать всю необычность зафиксированной картины. — В огороде бузина, а в Киеве дядька. И прободение, и паралич… Во — первых, причём тут тиф, если речь идёт о прободении желудка? Тиф, насколько я знаю, на третьей — четвёртой неделе болезни способен вызвать перфорацию кишечника. Но причём тут желудок? А во — вторых, не слишком ли много всего этого для одного выпитого вечером стакана чаю? Расскажите, что лично вы видели.

— Я наблюдал, что при вскрытии правого плеврального мешка в нём были обнаружены примерно три унции серозной жидкости. В левом плевральном мешке её оказалось гораздо более: примерно полтора стакана, т. е. не менее десяти унций. Слизистая трахеи и бронхов покрыта большим количеством вязкой слизи. Это означает, что Николай Максименко должен был задыхаться. Селезёнка и печень больше положенных размеров. Я бы сказал так: печень раздулась от крови. Её буро — коричневый цвет был ненормален. Желчный пузырь заполнен желчью, спёкшейся в комках. Это тоже весьма необычно для человека, получавшего на протяжении последнего месяца достаточное количество вполне сбалансированной по медицинским показаниям пищи. Разумеется, были расширены лимфатические узлы в кишечной и грудной полостях, но это было нормальное явление для человека, только что перенёсшего брюшной тиф. И, наконец, самое главное: желудок Николая Максименко имел прободение, подобное тому, что можно наблюдать у язвенников. Но Максименко не страдал язвенной болезнью. По крайней мере, мне ничего об этом не было известно.

— Опишите вид этого прободения и его местоположение.

— На передней поверхности желудка в районе его малой кривизны, от привратника на расстоянии примерно трёх пальцев. Небольшое уплотнение, величиной с ноготь большого пальца руки. Границы чётко очерчены. В центре — сквозное отверстие размером с булавочную головку. Сращения с печенью, порой наблюдаемое у хронических язвенников, в данном случае не было. Это означало, что отверстие в стенке желудка образовалось совсем незадолго до смерти.

— Ну, а содержимое желудка? — продолжал выспрашивать Шумилов.

— Тёмная густая слизь, издававшая крайне неприятный запах. Никаких остатков твёрдой пищи.

— Понятно. Продолжайте, пожалуйста.

— Присутствовавшие на вскрытии тела врачи согласились со мной в том, что прободение стенки желудка произошло совсем незадолго до смерти. Но они были склонны объяснять это тем, что больной страдал от тифа. Я же не усматривал здесь прямой связи. Тиф, вообще — то, мог вызвать множественные прободения стенок кишечника, его потому и называют брюшным. Но мне была непонятна причина, спровоцировавшая обострение язвенной болезни Максименко, даже если таковая и была. Повторюсь, мне об этой болезни ничего не было известно, а ведь я наблюдал этого человека три года. На вскрытии я заявил требование о назначении судебно — химического исследования внутренних органов покойного. Прочие врачи отнеслись к этой идее весьма скептически, однако, Англиченков, надо отдать должное его объективности, меня поддержал. Органы были изъяты и направлены в новочеркасскую областную аптеку, где работает лучший местный провизор Адам — Михаэль Роллер. Он — то и принял к исследованию присланные образцы. Берётесь угадать, каким был результат его анализа?

— Роллер нашёл минеральный яд, — не задумываясь ответил Шумилов.

— Браво, Алексей Иванович, — Португалов поднял вверх руки, словно бы шутливо сдаваясь. — Что — то вы не очень похожи на юрисконсульта. Часом не доктор?

— Нет. Просто изучал когда — то судебную медицину.

— Хорошо, стало быть, изучили. Во всех органах нашли мышьяк! Слышите, во всех: в лёгких, сердце, печени, разумеется, в желудке. Вы, полагаю, прекрасно понимаете, что означает сие открытие.

— Разумеется. Мышьяк попал в желудок Николая Максименко когда тот был жив, и кровоток разнёс яд по всему телу. И что же, началось расследование?

— О — о, ещё какое! Впрочем, вам, вероятно, эта казуистика неинтересна, — отмахнулся доктор.

— Напротив, Иван Владимирович, подозреваю, что тут — то и начинается самое интересное. Должен вам признаться, что я некоторое время проработал в столичной прокуратуре. Так, пару лет буквально. Но и поныне время от времени провожу негласные расследования по просьбам знакомых. Поэтому я прекрасно понимаю, сколь важна эта, как вы выразились, казуистика. Правильно расставленные акценты меняют подчас всю картину. Расскажите мне, что было дальше.

— Меня вызывали на допрос, и я рассказал всё, что знаю об этом деле. Разумеется, упомянул и о своих подозрениях. Прямо сказал, что, по моему мнению, имело место спланированное убийство. И даже указал того, кому оно было на руку и вероятную причину, которая сподвигла убийцу на преступление.

— И какую же?

— Я считаю, что живой Николай Максименко мешал своей жене и её любовнику. Да, да, вы удивлены? У мадам Максименко был роман с домоправителем, с этим самым Аристархом. И длился он весь 1888 год.

— Вы — то откуда знаете это? Как вообще это можно утверждать с точностью?