Александр Сидоров - Шкипер Юша. Зверские детективы из зоопарка

По жизни Коля работал художником-графиком. Но особенно любил изобретать разные шрифты: прямые, и косые, и с оттенками, и с прочими подвывертами. Приятелей у будущего Дикаря в богемной среде имелось немало, в том числе нетрадиционных. Не в том смысле, что гомосеков, а разных авангардистов. Особо выделялся один, который писал полотна… собственным пенисом! А поскольку "инструмент" во время творческого экстаза должен находиться в боевом состоянии, живописец держал вокруг себя восторженных девиц, которые всегда готовы прийти на помощь при помощи рук, губ (не исключая половые) и других частей тела. Шкипер не стал вдаваться в подробности, хотя любопытно всё-таки… В общем, однажды в мастерской членомаза Коля застал свою супружницу — стоящей перед мастером живой писи на коленях и… Короче, о защеканах вы уже в курсе, так вот — жена Коли демонстрировала высокохудожественное защеканство.

— Дядя Толя, ну хватит! — взмолился я. — Чтобы фаллосом картины малевать — это уже через край. Я не дурачок какой-то.

— Как говаривал мой еврейский кореш Миша Ашкенази: что нас, русских, губит, так это недоверие. В коммунизм верим, а в электричестве сомневаемся. Я в натуре говорю! Коля мне говорил, что выдумал эту мутотень вовсе не его дружок, а какой-то австралийский художник. Даже портрет премьер-министра своим прибором изобразил. А у кента Колиного, кстати, несколько выставок было, одна даже за бугром.

— И чем всё кончилось? — с недоверием поинтересовался я.

— Приятеля Колиного увезли в в травматологию. Но он не раскололся. Не в прямом смысле, а в смысле — Колю не выдал. И осталось бы всё междусобойно, если бы не Колина страсть — и к изменщице, и к искусству. Притащил свою мару домой, привязал к постели — и использовал…

— Подумаешь. А то он её раньше не использовал.

— …и использовал как наглядную агитацию! Ещё раз перебьёшь — в нюх вотру.

— Какая агитация? — не понял я.

— Такая! Заклеил халяве рот скотчем — и давай выкалывать срамные слова да выражения по всем её телесам. У тебя, гонит, вся сучность будет на лбу написана! И на других местах. Измывался культурно, в разных стилях: и в древнерусском, и в готическом, и с вензелями. Всю как есть расписал. Когда Колю судили, эта тёлка экспертизу проходила. Так эксперты говорят — ни разу не повторился! Штук пятьсот названий набил — и все разные. Шекспир, фуль тут скажешь. Многое я бы дал, чтобы такой букварь почитать…

— Это конечно, — согласился я. — А как же она теперь ходит?

— Известно как — в парандже. У нас в России-матушке ей шагу ступить нельзя, за террористку принимают. Они с мужем всё больше по европам трутся. Там роспись на роже не в диковинку, а смысл только русские туристы понимают. Но это терпимо.

— Позвольте! Она и замуж вышла? Кто же её такую взял…

— Да другой Колин кент! Колян до сих пор на зоне. Козырный кольщик, я тебе отвечаю, к нему очередь на полгода. А друган — тот на воле, коллега по ремеслу. Что ты! Он и сам теперь с головы до ног размалёванный. На Западе в его тату-салон такой наплыв — я-те-дам! Ходячая реклама, отбоя от клиентов нет…

— Им самим друг на дружку смотреть не тошно?

— Какое там — сношаются, как кролы! Особенно муженёк поддаёт. Говорит, пялю её — и читаю. Чем больше читаю, тем больше возбуждаюсь!

— Странная реакция, — заметил я.

— Это ты так думаешь, потому что не читал, — возразил Юша. — Недавно они в родные места приезжали. Как дела, спрашиваю, Ирка? Новая жизнь началась, отвечает. Я ей: шо за жизнь, когда на улицу без чадры выйти нельзя. А она: "Много ты понимаешь… Вон в Эмиратах женщины живут — не жалуются. А мы с мужем каждый год к туземцам на острова ездим, нас, как родных, встречают. По-русски они — ни бум-бум, я там — в авторитете. Один вождь племени от зависти на баобабе повесился". Во какие дела.

Пока мы мило беседовали об искусстве пенис-арта, Юша успел сменить рабочий наряд на красную майку, спортивный костюм "Пума" и белые кроссовки.

— Чего расселся? — бросил он мне и бодро продекламировал:

"Вперёд!" — воскликнул Дон Кихот,

И книжки двинулись в поход.

— Это откуда? — спросил я.

— Это классика, киндер! Неуч ты непролазный. Придётся тебя в школу вести, как Буратину.

Шкипер подхватил красную швабру наперевес и впрямь стал похож на Дон Кихота.

На выходе мы столкнулись с директором Гликманом.

— Вы куда? — подозрительно поинтересовался он. — На спартакиаду собрались?

— На мундиаль, Исаич, — сообщил Юша. — Похитителям страусов мундя выворачивать. Кто же, как не мы?

— Уже выяснили? — радостно изумился Семён Исаевич. — Так быстро?

— Мы не менты, у нас не забалуешь.

— Ефимыч, только без крови, — попросил Гликман. — Без фанатизма.

— Какой базар, — успокоил директора шкипер, и мы неспешно покинули пределы зоопарка.

Куда лежал наш путь, я не совсем понимал. Хотя Нина Ивановна Берия и назвала нам внесённые ею в журнал ФИО защекана, а также его должность — школьный охранник, однако номер школы пострадавший ей в суете не сообщил. Да фельдшерице оно и не надо было. Чистая формальность: помощь оказана, в журнале зафиксировано. А там — хоть трава не расти.

— Нам что теперь, все школы обходить? — спросил я.

— Думаю, хватит одной, — и шкипер сунул мне под нос швабру. На древке я прочёл мелко вырезанную надпись: "Инв.№ 27, шк.56".

— Ничего не понятно, — пожал плечами я. — При чём тут швабра и похищение Лизаветы?

— Швабра, друг мой Буратина, — это золотой ключик! — таинственно произнёс Юша и прибавил шагу.

Заветная школа оказалась недалеко, в двух остановках от зоосада. Вскоре мы уже стояли у её дверей, которые, видимо, должна была распахнуть золотая швабра.

В вестибюле нас остановил охранник. Однако следов укусов-ущипов на его желтушных и впалых щеках не наблюдалось. Да и сам он смахивал больше на засушенного кузнечика, чем на амбала, которого нам живописала фельдшер Нина Ивановна.

— Простите, вы к кому? — спросил нас кузнечик вежливо.

— Не прощу, — сурово отрезал Юша. — Извольте доложить по форме.

Кузнечик растерянно захлопал серыми глазёнками:

— По какой форме?

— По школьной форме! — и Юша весело расхохотался. — Расслабься, герой Шипки. Мы расследуем похищение страуса…

Кузнечик переменился в лице и стал метать в нас молнии, грозившие перейти в громы:

— Вы что, шутки шутите?! Я милицию вызову! Это режимный объект!

— Совсем башню переклинило? — посочувствовал Юша. — Какой режимный объект? Ты раньше что, космодром охранял? Я на полном серьёзе: мы из зоопарка, куда ночью совершено незаконное проникновение, похищен государственный страус. Вот документ.