Александр Сидоров - Шкипер Юша. Зверские детективы из зоопарка

— У тебя нюх тоньше, ты у нас легавый, — буркнул шкипер.

— Не нарывайся! А то сам будешь парашу обнюхивать.

На удивление, Юша не огрызнулся. Видать, угроза не пустая.

— Так я продолжу. Сам знаешь, плохие вести ходят парой. Где убийство, там и второе. Но пока пропавший Вдовин — на мне. Да еще наследница. Вдруг что-то видела, слышала. Лишний свидетель. Так что Крупинина под ударом. А заодно под подозрением.

— Чего ты несешь?! — возмутился дядя Толя. — Это ж Амалия!..

— Да хоть магнолия. Обязаны подозревать, пока не доказано обратное. Понимаешь, какого уровня дело? Речь о десятках или даже сотнях миллионов. И тут ты, с твоими судимостями. Попадешь под обмолот.

— Задолбал ты. Понял, не пингвин. Скажи лучше, как Амалия, охрана у ней надежная?

— Я тебе и так выше верхнего сказал. За такое с нас погоны срывают. А ввожу в курс, чтобы сориентировать, какая информация мне нужна. Если можешь, аккуратно пробей между братвы. Подумай об Амалии.

— Подумать, оно не вредно, — кивнул шкипер.

— Значит, договорились? — радостно спросил Левашов.

— Об чем? — охладил Юша. — Не в огорчение, Петрович, но я с ментами договоров не имею.

— Я с тобой в открытую, а ты… — расстроился майор. — Как же так?

— Да вот так. Жопка об жопку — и кто дальше отскочит. Иди, Петрович, без горя. Чапай думать будет.

На том и расстались.

После ухода следака Юша взял паузу. Снял с полки томик Брема, полистал картинки. Потом вдруг спросил меня:

— Шурик, ты в Бога веришь?

Я даже жвачкой поперхнулся.

— Шо ты шнифты вылупил? Я ж не интересуюсь, как ты овец трахал. Я ж о высоком…

— Не знаю, дядь Толь. Не особо задумывался.

— Хреново. Вот и я тоже. Но шо-то там в воздусях все ж таки порхает. И чудеса, брат мой Шурик, в жизни случаются. Был у нас на зоне профессор вроде Симоновича… По-мелкому загремел, жене калган раскроил с ревности. Так он вспоминал: пишу я как-то талмуд за древности, за Междуреченск, тигров с ефратами… короче, порожняк всякий. И срочно приспичила ему редкая книжонка, шо-то за тьму египетскую. В библиотеках пошукал — нема! А без нее — вилы. Ну, горе горюет, пошел в лабаз [Лабаз — магазин.] кефирчиком отовариться. Бац! — рядом с мусоркой книжки-журналки разбросаны. И середь них эта самая фараонская шмутотень. А таких книжонок не больше десятка по Руси. Еще при Гуталине весь тираж порубили, че-то там Есе не глянулось. И как такой поворот растолковать?

— Вы к чему? — не понял я.

— Да к тому, шо, кажись, дал мне Господь набой…

— На какой бой? — тревожно спросил я.

— Наколку мне Господь дал, непуть ты мохнорылый! Помнишь енота, что тебя в машине за малым не загрыз?

— Ну, дядя Толя…

— Знаешь, кого енотами в бандитском мире кличут?

Вообще-то есть у меня приятель, консультант в компьютерном магазине. На их языке «енотами» называют тех, кто два часа продавцу мозги выносит, а потом уходит с пустыми руками. Но я промолчал. Чтобы «в блуд не попасть», как Юша говорит.

— За «черных риелторов» слыхал? Которые у лохов хаты отбирают по беспределу. Заставляют переписывать на других, а потом бывшего хозяина… — Юша сделал неопределенный жест и чпокнул.

— Убивают? — догадался я.

— Не всегда. Кому-то дают развалюху в далеком Мухосранске. Вроде как хатенками обменялись — шалаш на Дом Советов. Но бывает, и кончают особо нервных, твоя правда. Так вот, потерпевших, которые без хат остаются, бандюки промеж собой «енотами» кличут. Вроде как енота из норы вытравливают.

— А при чем здесь енот в машине?

— Знамение небесное! Подсказка свыше. Опять же Каштанка под паровозом…

— Профессор Симонович? — догадался я.

— Ну…

— А я ведь заметил, как вы напряглись, когда Левашов насчет поезда…

— Да? — удивился Юша. — Был такой факт, не спорю. Вспомнился мне один случай по ту сторону шлюза…

«По ту сторону шлюза» на шкиперском языке значит — в колонии, за «колючкой». А если кто внутри зоны так говорит, тогда, наоборот, речь о вольном мире. «Шлюз» — это пространство между двумя воротами колонии. Там машины обыскивают и все такое.

История, которую вспомнил дядя Толя, случилась с ним в прежние времена, когда он был еще не Юшей, а Мельником (фамилия его Мельников, оттуда и прозвище). В бараке (общежитии зэковском), где жил дядя Толя, подъедался кот Потапыч. Несмотря на медвежью кличку, кот был сухой, поджарый.

— Зорро нашего видел? — спросил шкипер. — Одно лицо. То есть морда. Но Гликман не разрешил мне его Потапычем назвать. Говорит, у кошачьих в имени буква «р» должна быть. Так я влепил целых две.

Еще бы мне Зорро не знать. Кугуар здешний, разновидность ягуара. Злобный, как собака. А Юшу побаивается. Шкипер доволен: боится — значит, уважает. Зато меня эта тварь не уважает. На нюх не переносит. Может, ревнует к Юше, как Нюшка Фиделя?

К кошкам на зоне отношение хорошее, почти трепетное. Правда, не у всех. Есть и ненавистники. В отряде у Мельника среди таких числился тип по прозвищу Шифер.

— Шифер у него с крыши, по ходу, сыпался, — пояснил Юша. — Помесь верблюдка и ублюдка. Но терся промеж братвы. Хотя так, торпеда, а все равно черный.

— Почему торпеда? — не понял я.

— Такой у него был удел арестантский. Есть, к примеру, торпеды, которых в зад суют. Когда надо наркоту в зону загнать, бабло или, скажем, жопный чай, обертывают товар в целлофан и в очко запихивают. А есть и другая торпеда — амбал-толстолобик на блатном подхвате: прессануть кого, долг выбить, отбуцкать, как бабай ишака. Короче, для расправы. Вот Шифер, он из этих. Но лучше бы его кому в зад засунули…

— А «жопный чай» — это как? — полюбопытствовал я.

— Я ж толкую: завертывают чай и в дырке на зону проносят. А там народу сбывают. Но ежели кто узнает, каким манером чай за колючку попал… Уууу…

Что значит «уууу», я выяснять не стал.

— Однажды оперсосы лагерные удумали средство против побегов, — продолжил Юша. — В те времена побегушников развелось тьма. Видать, нашего «кума» за то и отдраили по самое не могу. Короче, заминировали «кумовья» запретку всю как есть… Полоса такая между главной стеной и колонией, от зоны отгорожена стальной сеткой, поверх — колючка. Каждый день землю в запретке взрыхляют, чтобы следы оставались, ежели кто пробежит на волю. Хотя я в мозгу не представляю, как через стальную сетку перелететь… Короче, поставили опера сигнальные мины. А нам втирали, что боевые. Так вот, для проверки Шифер отловил по зоне кошек — и давай их швырять через сетку! Кошаки по запретке носятся, как в дырку йодом мазанные, грохот — что твой Сталинград! Многие загинули — не от мин, так от инфаркта. А Потапыч выжил, только ссать чаще стал. Хорошо, что не в бараке. Меня тогда смотрящим на отряд люди поставили, пришлось бы разобраться со зверьком.