Даринда Джонс - На зов тринадцатой могилы

К горлу подкатил ком.

— Ты ее любил.

Рокет не ответил.

— Рокет, мне очень жаль. Ты знал, что у нее был ребенок?

Он забрал у меня свою руку.

— Ее забрали. Нельзя нарушать правила, мисс Шарлотта. Иначе вас заберут. Их всегда забирают.

Моя грудь словно разломилась пополам, и оттуда полилось чистое горе. Неудивительно, что Рокет навсегда зациклился на правилах. Его заставили поверить, что Ильза ушла по его вине. Потому что он нарушил чертовы правила.

Когда я придвинулась поближе, Рокет крепко обнял себя и прошептал:

— Нельзя нарушать правила.

Таким я его и оставила — оболочкой того, кто когда-то был Рокетом. Может быть, очень скоро мы все умрем, но кое-что я все-таки сделаю. Ради Рокета. И ради Таниэля.

Попросив Рейеса помочь Гаррету с переводом, я отправилась к дому Таниэля. Солнце низко висело над горизонтом, украсив небо оранжевыми, розовыми и пурпурными лентами.

У дома стоял загруженный под завязку «раптор». Похоже, Таниэль сваливал из города. Хорошая, надо признать, идея.

Постучав, я заглянула в дом. Таниэль вышел из боковой комнаты с полотенцем на шее и мокрыми светлыми кудрями на голове. Подходя к уже открытой двери, он потер полотенцем волосы.

— Куда-то собрался? — поинтересовалась я.

На нем была футболка с короткими рукавами, поэтому на этот раз я увидела вырезанные на коже надписи. В отличие от деда, он записывал только имена, без фамилий. И это, вероятно, тоже хорошая идея, поскольку запас поверхности для вырезаний у Таниэля был ограничен.

Серые глаза засияли искренним весельем, но он быстро отвернулся. Так уж действует на некоторых мой свет.

— Ты сама сказала мне выметаться из города.

Я протянула ему солнцезащитные очки, которые купила по пути сюда, остановившись заправиться бензином и мокко латте. Даже растворимая мешанина кажется божественной на вкус, когда впереди маячит вечность без кофе. А я в такой ситуации уже второй раз за две недели.

— Было дело. — Таниэль дверь не закрыл, так что я вошла в дом. — И тебе действительно стоит поскорее уехать, но сначала я бы хотела кое с кем тебя познакомить.

— Мой лимит новых знакомств на год исчерпан, но могу записать тебя на январь.

Не обращая на него внимания, я по привычке пошла дальше по дому.

— Я сама ничего не знала, пока моя помощница не начала копаться в твоем прошлом. Оказалось, я знакома с твоим дедом.

Таниэль вовсю паковал футболки в спортивную сумку и вдруг замер, но не повернулся.

— Не хочешь с ним познакомиться?

— Мать говорила, что ее биологический отец умер.

— Мне бы хотелось с ней встретиться.

Судя по лицу, Таниэль засомневался в моих словах, но ничего. Просто он меня пока плохо знает.

— Где твой подельник? — спросил он.

— Занимается исследованиями. Мы пытаемся выяснить, как закрыть адское измерение.

— Которое сами же и открыли.

— Точно. Спасибо, что напомнил. Но пока все не покатилось в тартарары, я подумала, что ты, возможно, захочешь познакомиться с дедушкой. Он мне очень дорог.

— Когда-то это дерьмо меня интересовало, но те времена давно прошли.

Таниэль снял футболку, чтобы надеть сухую. Имена на торсе оказались не такими заметными, как я думала. Всего лишь тоненькие шрамы на твердой рельефной поверхности тела, над которым неплохо потрудились.

Застыв, Таниэль слегка повернул голову — только чтобы видеть, куда я смотрю. А я подняла руку и кончиками пальцев прикоснулась к свежей темной татуировке на спине.

— Что это? — спросила я огрубевшим из-за эмоций голосом.

Он снова снял футболку, чтобы показать мне полное изображение.

— Если верить моей матери, это послание.

Я забыла, как дышать, и просто пялилась на линии.

— Для кого?

— Понятия не имею. Мама просто снова и снова повторяла мне эти слова. Заставила запомнить их, когда я был ребенком. Перед тем, как заболела.

— Как она умерла?

Куки наверняка написала причину смерти матери Таниэля где-то в папке, но я была слишком поглощена тем, что касалось Рокета.

— От пневмонии.

Как и Незабудка.

Я отшатнулась, прикрыв ладонью рот.

Таниэль повернулся ко мне:

— Послание. Оно для тебя?

Я еще крепче зажала рот, чтобы не дергался подбородок.

Вверху спины Таниэля мелкими аккуратными буквами было написано «Сердце — самая сильная и самая слабая частичка любого тела». А ниже шрифтом покрупнее: «Всегда стремись к сердцу». Прямо посередине второй строчки внутри слова «стремись» было выбито черное сердце с капающей из него на соседние буквы кровью.

Эмоции нахлынули сокрушающей волной так быстро, что я покачнулась. Я стояла посреди гостиной Таниэля, а внутри все содрогалось, будто от землетрясения. Как я ни старалась сдержаться, слезы все же потекли по щекам.

Надев футболку, Таниэль осторожно шагнул ко мне.

— Миссис Дэвидсон?

Я огляделась по сторонам и поняла, что нужно делать. Но сначала надо убедить Таниэля.

— Зачем ты вырезаешь на себе имена умерших людей?

— Откуда ты знаешь, что они умерли?

— Ты унаследовал это от деда. Так зачем ты их на себе пишешь?

— Даже не знаю. Видимо, эти имена важны.

— Для чего?

— Не знаю.

Я шагнула ближе и положила ладонь на щетинистую щеку.

— Для чего?

— Это ее армия. Девочки. Я видел.

Мои глаза словно сами по себе закрылись.

— Повсюду огонь. Сплошное пламя. Пламя уничтожит мир, если она ничего не сделает, чтобы его остановить. Тогда-то она и призовет их всех. Сотни тысяч встанут за ее спиной, готовые к бою. Готовые убивать. Ради нее.

Пульс зачастил, и я стиснула зубы.

— Ты знаешь, кто она?

— Наверное, твоя дочь, — усмехнулся Таниэль. — Она должна это остановить. Она единственная, кому это под силу.

— Ты должен быть рядом с ней.

Он вернулся к сумке и вещам.

— Я не из тех, кому нравятся игры с огнем.

— Если у меня все получится, если я смогу помешать Мгле слопать наш мир, ты должен быть рядом с Пип.

Таниэль нахмурился:

— Ты назвала дочь Пип?

— Нет. То есть да, но это не настоящее имя. Куки говорит, все, кто появляется на моей орбите, появляются там не просто так. И ты в том числе.

— Куки? Ей ты тоже имя сама выбирала?

— А вот это на меня вешать не надо.

Глубоко вздохнув, Таниэль прислонился к верстаку.

— И что мне делать?

— Уезжай из города.

— Ты же сказала…

— Но сначала… — Я глянула на коллекцию ножей и достала из кармана куртки порошок. — Сначала мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

Бросив пакетик на верстак, я нашла клочок бумажки, наспех сделала набросок и протянула Таниэлю:

— Вот что мне нужно. Сегодня же вечером.

Он взял бумажку и, посмотрев на рисунок, поднял пакетик с порошком.

— Маловато для работы.

— Должно хватить.