Кэролайн Данфорд - Смерть в хрустальном дворце [litres]

– А ваше какое дело? – рявкнула женщина.

– Мне нужна только правда, какой бы она ни была, – сказала я. – Скажете мне правду, и я отдам вам ваш контракт с «Босенбис», и вы сможете делать с ним все, что пожелаете. Можете и дальше работать по этому контракту, а можете разорвать его на мелкие кусочки и порвать с Портером.

Мисс Эндерсон склонила голову набок.

– Если он у вас есть и вы предлагаете мне сделку, то я расскажу вам все, что вы хотите знать.

Бертрам достал его из кармана. Мисс Эндерсон прыгнула к нему, чтобы выхватить контракт, но я ей помешала это сделать.

– Мне не нужно, чтобы вы рассказывали нам сказки, мисс Эндерсон. Мне нужна правда, и только правда. Если я не смогу найти подтверждений вашего рассказа, то контракт вы не получите.

– А как вы собираетесь получать подтверждение? – поинтересовалась мисс Эндерсон. – Если Клаус мертв и больше подтверждать некому?

– Есть Фридрих Готтлиб, – сказала я.

Мисс Эндерсон вскочила на ноги.

– Я тысячу раз говорила Клаусу, что этот его ни к чему не приспособленный сынок хочет от него только денег. Почему еще его беспокоили наши с Клаусом отношения? Ведь Клаус изменял не его матери, и вообще он незаконнорожденный.

– Интересно, – буркнул себе под нос Бертрам.

– Ваши взаимоотношения с Портером и фон Риттером. Пожалуйста, поясните, – попросила я.

Мисс Эндерсон подошла к креслу и открыла потайной ящичек, достала оттуда сигарету и попросила у Бертрама прикурить.

– Я не курю, мадам, – сказал он. – Пожалуйста, ответьте на вопрос моей дамы.

На мгновение лицо мисс Эндерсон стало жестоким и насмешливым. Она сама прикурила, затянулась сигаретой, потом закрыла глаза и выпустила дым. Наконец она заговорила.

– Хорошо, если уж исповедоваться, то я вам расскажу все. Портер вполне сносный мужичок. Сейчас на подъеме, вращается в нужных кругах.

– Но собирается вас бросить? – спросил Бертрам.

– Совсем нет, – ответила мисс Эндерсон. – Он любит, чтобы во всем был порядок. Жена у него для того, чтобы рожать детей. Я для развлечений. Это его слова, не мои. Но только для меня это совсем не развлечения, черт его подери. – Она задумалась, даже глаза слегка остекленели. – Платит он хорошо, но любит, чтобы все происходило вполне определенным образом.

– Я думаю, что такие детали нам не нужны, – заметил Бертрам.

– Хорошо. Вообще-то я не рассказываю никому о своих любовных связях. Давайте я объясню на примере. Вы выступаете с одним и тем же номером в сотый раз и при этом думаете, можно ли растянуть рыбу, которая лежит у вас на кухне, еще на один день. В таком случае все возбуждение, которое вам давало приключение вначале, уходит. – Мисс Эндерсон затушила сигарету в маленькой серебряной пепельнице и встала. – Не понимаете? Он скучный. Никакого веселья. А я оказалась привязанной к нему этим ужасным контрактом до конца собственной жизни. Я, конечно, пыталась провентилировать вопрос, но Элджи не любит перемен. – Она провела ладонями по собственным предплечьям. – Он любит, чтобы все было жестко, если понимаете, о чем я. И мне он четко показал: все, что стало его, останется его до конца жизни. Без вариантов.

– Значит, фон Риттер был вашим шансом вырваться из этой ловушки?

Мисс Эндерсон поморщилась и, к моему удивлению, шмыгнула носом.

– Наверное, я сама так думала вначале, но Клаус был хорошим человеком. Он любил посмеяться и знал, как относиться к женщине. Самым смешным оказалось желание Портера показать меня Клаусу в «Босенбис». «Посмотрите, что у меня есть!» Так хвастаться как раз в его стиле. Он демонстрировал меня Клаусу, потом там еще кто-то появился, Портер отправился с ним что-то обсуждать, а я осталась с Клаусом.

– И вы придумали план за один вечер? – спросил Бертрам. – Не рассказывайте нам сказочки.

– Это было несколько месяцев назад. Клаус неоднократно приезжал к нам в страну по делам, ну и мы с ним сошлись. Я объясняла ему, что это нарушение моего контракта, но он казался безобидным старичком. Я не думала, что он на самом деле захочет… этого самого. – Она мотнула головой. – И вот тогда я поняла, что нельзя судить о книге по обложке. Клаус оказался настоящим Казановой, скажу я вам. Этот человек знал, как доставить удовольствие женщине. Говорил, что у него большая практика в этом деле. Но дело было не в этом. Если хотите, можете в лицо назвать меня лгуньей, но мне он нравился. Нам было весело вместе, а когда он предложил отправиться с ним в Германию и быть там с ним… Я сравнила возможную жизнь с Клаусом с моей жизнью с Элджи… Ну, выбор был очевиден. А теперь этот бедняга взял и умер. Надеюсь, что ушел он скандально. Он сам бы хотел такого конца.

Она печально улыбнулась, в глазах стояли слезы.

– На самом деле мы думаем, что он был убит, – сказала я.

– Портером, – добавил Бертрам, надеясь, что это сообщение нам поможет.

Нам потребовался почти час, чтобы ее успокоить, – у мисс Эндерсон началась истерика. Но мы с Бертрамом оба убедились, что она собиралась сбежать с фон Риттером, а в характере Портера было отомстить. У себя в спальне она показала мне синяки, оставленные на ее теле Портером после того, как он обвинил ее во флирте. Все они находились в таких местах, чтобы в обычной одежде оставались незаметны. Портер очень тщательно за этим следил. И все они, судя по виду, были очень болезненными. Когда мы объяснили мисс Эндерсон, что нам от нее нужно, она с готовностью согласилась это сделать.

Поймать кэб в столице Англии в полночь не так просто, как можно было бы подумать. Просочиться мимо швейцара в гостиницу, где остановилась делегация, состоящая из дипломатов, практически невозможно. К счастью для нас, со жребием не повезло тому сотруднику, с которым мы разговаривали в Хрустальном дворце, и именно он дежурил ночью. Под нашим руководством он собрал оставшихся членов делегации в пустынном холле на первом этаже. Я на всякий случай предприняла дополнительные меры предосторожности – заставила швейцара, которому становилось все более любопытно, запереть все двери.

Дитрих Габерман спустился первым. Можно было бы подумать, что он всего несколько минут назад вышел из офиса. На нем был прекрасно отутюженный костюм, на лице – никакой сонливости, а ведь дело приближалось к полуночи. Он поклонился нам обоим.

– Предполагаю, что дело важное? – вежливо спросил он.

Бертрам кивнул и предложил ему присаживаться. Габерман сел и очень аккуратно положил одну ногу на другую. Следующим появился Фридрих Готтлиб в зеленом фланелевом халате, из-под которого торчала полосатая пижама. Он совсем не был счастлив. Он остался только благодаря присутствию полиции.