Маргарита Малинина - Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника

Мы вернулись через двадцать минут, как раз все успели умыться и позавтракать. Мы немного поиграли в карты вшестером, и вскоре за мной приехал Рашик. Я накинула куртку и спустилась в его машину, думая, что он повезет меня на стадион, но на самом деле он повез меня в… дом престарелых. Это я прочитала на табличке перед воротами по прошествии двух часов пути в бесконечных московских пробках.

— Что это? Зачем ты меня сюда привез?

— Настоящий танцор умеет танцевать не только в паре, но в двадцати парах! Идем. У нас будет… Ссссамбааа!

Была самба… И еще вальс, мазурка, ча-ча-ча, фокстрот, квикстеп… Меня научили всем-всем танцам. Я не думала, что пожилые так часто и с удовольствием танцуют. Хотя чего им остается? Семья отказалась от них, увезла подальше с глаз и пристроила в престижный комплекс, чтобы не было стыдно перед знакомыми. Даже можно было похвастаться. А старички нашли замену нехватки общения с близкими родственниками в еженедельных балах. Я видела, как один старик вошел в зал, еле передвигая ноги — он только что после инсульта. Однако, как только начал плясать с симпатичной старушкой, у него тут же порозовели щечки, он снял с лица какую-то трубку, через которую дышал, и просто сиял от счастья, делая все более уверенные и раскованные движения.

— У мэня здесь родители друга. Друг погиб, и я ихь здесь навещаю за него, — сказал Лукумидзе, когда мы только вошли.

Он меня с ними познакомил. Жизнерадостная грузинская пара. Они танцевали не только общие танцы, но еще и свои национальные.

Не знаю, для чего Рахат меня сюда привез, но через час я почувствовала себя на подъеме эмоций и танцевала действительно не только с ним, а будто бы со всеми, хотя партнера ни разу не сменила. И мне уже не казалось смешным, что он не может смотреть мне в глаза, не задирая подбородка. И мне не казалась смешной я сама. Мы слились в танце.

Потом у нас состоялся поздний ужин в ресторане европейской кухни, и домой я попала ближе к ночи.

Москва, день 16-й

Вчера ничего интересного не произошло. С Рашиком я не виделась, из дома по вине испортившейся погоды — весь день шел дождь — не выходила. Общалась с соседками (если пикировку невежливыми и едкими замечаниями можно назвать общением) и немного с Алексеем. А сегодня мы вместе с ним завтракали на кухне, и он позвал меня на совместную тренировку.

— Но я не вызываю на сегодня своего тренера, — сообщила я, пожимая плечами.

— Я тоже, — ответил Алекс.

— То есть… Ты предлагаешь танцевать вместе? — догадалась я. К горлу подступил приступ безумной радости, губы захотели растянуться в улыбке, но я приказала им этого не делать. С внешней стороны, надеюсь, я оставалась равнодушной.

— А что? Будем тренерами друг для друга. Тебя уже хорошо успел натаскать этот твой буйный горный джигит?

Я хихикнула.

— Рашик не такой плохой!

— Тебе виднее… Ну и имечко, однако. Рашик!

— Воркуете? — встряла влетевшая на кухню Настька. До этого заходила за очередной порцией бананов Евгения Ивановна и, конечно, тут же донесла третьей стороне о нашей утренней посиделке.

— Да, а что такого? — едва сдерживая раздражение, норовящее проскользнуть через сжатые зубы, произнес мой собеседник. Странно, отчего она его так бесит? Ну ладно я ее ненавижу, для этого у меня все основания. А он-то за что?

— Ничего, конечно, — пропела она, казалось, не заметив его негативного настроя. — А можно я с вами посижу?

— Настя, тебе что, заняться нечем?

— Почему же? — хлопнула она ресницами.

Мне это начало надоедать, было ясно, что от Кисляковой так просто не отделаешься, и я поднялась.

— Ладно, общайтесь, а я пойду почитаю.

Алексей догнал меня в коридоре. Схватил за руку, зашептал:

— Ты что, а как же наша совместная тренировка? Я не шутил!

Я вздохнула:

— Ну хорошо. Сейчас соберусь.

Через полчаса мы вышли на обдуваемую прохладным октябрьским ветром улицу. Дороги были грязными после вчерашнего дождя, и я поморщилась оттого, что забыла закатать на один отворот джинсы, чтобы те не запачкались. Короткие полусапожки были на толстой подошве, но совсем без каблука.

— Мы на стадион? — спросила я, когда Алексей свернул на ту дорогу, следуя которой, к стадиону ну никак не выйдешь. То есть было ясно, что меня ведут вовсе не туда, но куда — непонятно. — Или…?

— Или, — кивнул он. — Сейчас там тренировка идет. У Роба и, кажется, у твоей Киры.

— Ах, ну да! — стукнула я себя по лбу. Как можно быть такой тупой. Совсем забыла, что без предварительной записи на лакомый кусок асфальта никак немыслимо ступить.

Алексей завел разговор о нас. То есть не о нас, как о каком-то неразделимом целом, а о нас, как о двух людях в отдельности. Короче, спрашивал многое про меня и рассказывал кое-что про себя, иногда как прямой ответ на поставленный мною вопрос, а временами и по собственной инициативе. Из услышанного я сделала вывод, что девушки у него сейчас нет (то есть он так прямо это не сказал, но говорил все время о бывших, а о «нынешней» ни разу) и наркотиками балуется изредка и по особым поводам (наверно, чтобы как-то скрасить дни вынужденного одиночества — подумалось мне). С работы ушел, сказал, что не поладил с начальством, и как моя личная догадка — уж не из-за тех ли самых наркотиков не поладил? Может, врет по поводу «изредка»?

Про себя я тоже отвечала открыто, потому что не нашла особых причин что-то таить. Конечно, про передряги, в которые мы зачастую попадаем с закадычной подружкой Катькой и из которых Борису Николаевичу приходится нас вытаскивать, умолчала, а про прочее скрывать нечего: учусь там-то, работаю здесь-то, родители такие-то. Парня сейчас нет. И вообще редко так бывает, что он бывает… И я совсем не знаю, почему так происходит.

— А я тебе объясню.

Ой! Неужели я и это вслух сказала? Когда ж меня долечат-то?!

— Ч-чего? — икнув, переспросила я. Вдруг мне послышалось?

— Того. Когда нормальный мужик видит перед собой красивую, умную, стройную девушку, он к ней никогда не подойдет по своей инициативе, — изрек великую мудрость соучастник шоу «Спорт для неспортивных». Можете швырять в меня камнями — но это действительно так. Ввиду сего я согласно закивала и затаенно притихла, ожидая разъяснений: что это происходит — я знаю, все у меня на глазах, а вот ПОЧЕМУ так происходит, мне никто пока не рассказывал. — Все очень просто. Каждый мужик, как бы он собою ни гордился, как бы ни превозносил и ни любил себя, больше всего на свете боится получить откровенный отказ от женщины. Схема построения данной мысли в голове мужчины проста, как это облако на небе: поскольку женщина красива, умна и так далее, короче, поскольку она самая лучшая, значит, у нее куча поклонников. Раз у нее куча поклонников, значит, она кого-то уже выбрала, и давным-давно. Если у нее кто-то уже есть, значит, она мне откажет. Да еще и посмеется в лицо, дескать, ну и губищу раскатал, урод, закатывай обратно. Ведь у любого, самого потрясающего, допустим, на твой взгляд, мужчины в любом случае с десяток комплексов, как явных, так и скрытых. Допустим, ему когда-то уже отказала девушка, и сейчас он считает, что все позабыто, но этот камень уже прочно поселился в душе мужчины и неявно для сознания давит изнутри на самооценку, мешая повторять неудачный опыт. Другое дело, девушка обычная. Невысокая, курносая, полненькая, к примеру, или очкастая, неброско одетая, в общем, ничем не примечательная. Или вовсе некрасивая. Вот к этой можно и подкатить. Опять же, сказывается опыт, и свой, и знакомых: такие девушки даются проще и быстрее, без лишних материальных затрат и потерь времени, потому что они прекрасно знают о своей обыденности, о том, что она одна из миллиардов, а ей тоже не хочется быть одной, потому что этого не хочется никому. А вот за красоткой, даже если она сейчас ни с кем не встречается, нужно ухаживать, долго и упорно, да еще без каких-либо гарантий достижения результата. Просто за ней точно так же могут ухаживать многие, и не факт, что она выберет именно тебя.