Маргарита Малинина - Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника

— Понятно, — хмуро выдала я, потому что услышанное оптимистического взгляда на свое будущее не прибавило. — Значит, все беды красивых, умных, успешных женщин от элементарных мужских лени и трусости. А куда мы все-таки путь держим?

Алексей резко затормозил.

— Да мы, в общем-то, уже пришли. — Огляделся. — Вот неплохой скверик. Почти безлюдный и несильно грязный.

Следующий час пролетел незаметно. Мы превосходно чувствовали себя в обществе друг друга, и любой третий был бы сейчас лишним, будь то хоть профессиональный танцор, хоть тренер или же миллионер, готовый поделиться пачкой долларов только за минуту нашего внимания. Нам никого не хотелось. Нам никто не был нужен в тот час, кроме нас самих и звучащей музыки. Последняя бралась не из полетов фантазии и силы воображения, а из конкретного, физически ощущаемого телефона, который он сунул мне в карман куртки, предварительно настроив в нем плейлист. Это была самба. Откуда она взялась в его сотовом, я не знаю, но тем не менее, песен было очень много.

— Ну хоть какая-то польза от этого… — прошептал то ли мне, то ли самому себе партнер.

Музыка лилась негромко, потому я его услышала и не смогла проигнорировать столь провокационное заявление.

— От чего? От танца?

— Что? — Оказалось, что правда самому себе. — А, нет. От конкурса. Первые дни я не мог понять, что я здесь забыл. Теперь понял.

— И что же ты забыл?

— Тебя.

Я смущенно замолкла. Затем, чувствуя, как сильно горят щеки, набралась смелости и ответила:

— Ерунду не говори. Ты пришел сюда за тем же, за чем и другие — за выигрышем.

— А все ли пришли сюда, только чтобы выиграть, Юля? — спросил он совсем другим тоном, уже не сладострастным, а каким-то дознавательским, с хитрецой в качестве приправки.

Кровь от щек сразу же отхлынула. Я похолодела. Что он знает? И знает ли? Может, он продолжает свою игру в любовь? И именно это имел в виду? Ну конечно, откуда ему знать про миссию .

— А как же иначе, — откашлявшись, пробормотала я, сама не веря в то, что говорю.

Пауза. В телефоне заиграла новая мелодия.

— Нет, — покачал он головой, так, точно до этого размышлял о чем-то сокровенном, но теперь сделал окончательный вывод либо принял окончательное решение. — Однозначно. Я здесь не за этим. Изгаляться перед камерами и учить какие-то номера на потеху публике, чтобы срубить немножко бабла и сомнительной славы, не по мне. У меня достаточно денег. И всяческие шоу я ненавижу.

— Ты ненавидишь шоу? — сглотнув, переспросила я, уже понимая, что продолжать эту странную тренировку я не желаю. Что-то случилось, что-то где-то переключилось, и все пошло не так. Он не должен был это говорить. Он единственный, кто не должен был…

Я отстранилась.

— В чем дело? Что с тобой? — проявил он беспокойство.

Я вгляделась в лицо человека, стоящего напротив. Выражение встревоженное и заботливое. Правда волнуется за меня. Может, я ошиблась? Может, я зря?

— Ничего. Просто пора возвращаться.

— Ты обиделась на меня? Я ничего такого не сказал. Просто согласись, что нормальные, образованные, развитые люди не станут смотреть такую фигню…

— Нет, нет, я не про это. Я замерзла, вот что.

Ветер усилился, как всегда бывает, когда тихое утро заканчивается, и начинается наполненный эмоциями день, и пальцы ввиду отсутствия перчаток уже покраснели от холода. В иное время я бы их уже не чувствовала, но теплота Лешиных рук не давала мне пропасть совсем. Однако и нос начал шмыгать, а слезящиеся от ветра глаза уставились в затянутое приползшей откуда-то с северо-запада огромной ленивой тучей небо, и уста сообщили:

— Мне нужно в помещение, иначе я снова затемпературю.

— А ты болела? — удивился парень.

— Да. Перед шоу у меня была простуда. Но Рашик вылечил. — Вспомнив чудо-микстуру, я хихикнула. — Однако повторно пройти через его лечение я не желаю, отнюдь!

— Хорошо, пойдем.

Он взял мою ладонь в свою и до самого дома не отпускал.

Москва, день 17-й

Я проспала. Не могу понять, что произошло. Точно помню, что проверила активность будильника перед тем, как лечь. Он изнывал от желания зазвонить в десять утра. Однако я проснулась от шума хлопающих дверей, а это означало, что уже одиннадцать, и к нам явились третьи лица — стилисты, визажисты, парикмахеры… Когда же я отучу себя быть совой и стану жаворонком? Впрочем, не так, полноценной совой я также не являюсь, потому что не люблю слишком поздно ложиться. Короче, я просто соня.

Соня почапала в ванную, но была перехвачена предусмотрительной девушкой-стилистом, которая так рявкнула «некогда!», что я не была готова ей перечить, ни в этом вопросе, ни вообще когда-либо еще в будущем.

Оставшись без завтрака и почищенных зубов (ничего, когда-нибудь же уйдут они из квартиры, эти пиявки, вот и почищу), я бросилась рассказывать о своем образе и демонстрировать наряд. «Бросилась» в кавычках, конечно, то есть я должна была броситься, но я лишь тупо моргала глазенками, стоя перед ними всеми, и сперва мычала, а затем лишь изредка вставляла какие-то слова или же качала в ту или иную сторону головой. Наконец они поняли, о чем им толкует невыспавшийся и оттого туговатый на соображалку конкурсант, и одобрительно закивали.

— Лечить на кушетке, прямо во время танца — это изумительно! Отлично придумано! Браво! — расщедрился на похвалу высокий мужчина в очках, мне стало дико неудобно и захотелось раскрыть тайну, что это вовсе не моя идея, но я вовремя поймала взгляд Киры и ее движение головой: нет. Нет так нет.

— Одевайся! — кинула мне девушка в лицо мое же платье. Ай-яй-яй, как это невежливо…

Зевнув пару раз, я потопала в ванную, с удовлетворением подумывая о том, что как раз, прикрываясь сборами, можно будет быстренько умыться и почистить зубы.

Мой замысел удался. Правда, под конец она начала уже стучать в дверь и вопить «Сколько можно собираться?!», но тут я резво выскочила. И она… обомлела. И еще несколько человек, находившихся в тот момент в коридоре.

— Что? Что-то не так? — испугалась я, так как они все стояли, разинув рты.

— Нет-нет! Это превосходно! Кто помог вам выбрать этот наряд? — проснулся в помощнице профессиональный интерес.

— Мне? — Я возгордилась собой и, глянув в большое зеркало, стоящее в коридоре, поняла, что зарделась, прям как спелая вишня. — Мой тренер! Ну и сама, конечно!

— Хороший тренер, — хихикнула шустрая девушка. — Стало быть, мне здесь больше делать нечего. Если хотите, ваш общий визажист наложит качественный макияж. А я пошла. Пока!

Услышав шум, в коридоре показались все участники. Среди прочих улыбающихся и довольных лиц я отчетливо увидела одно завистливо-негодующее — Настино. Ну конечно, в кои-то веки на первом плане, в свете софитов — я! Я, а не она.