Дарья Калинина - Сервиз для безумного чаепития

Саша молча посмотрел на Киру. И та прочла ответ в его глазах.

– Ой! Мне страшно! А вдруг она того…

Ирочка обвела взглядом вокруг себя.

– Квартира невелика, – заметила она. Мы ее живо обыщем.

– Только не будем расходиться! – взмолилась Кира. – Мне страшно! Если Шурыгина мертвая, я не хочу найти ее одна!

Ирочка тоже не хотела. Да и Саше, несмотря на всю его мужественность, совсем не улыбалось обнаружить тело пожилой дамы. Так втроем они и ходили из помещения в помещение. Осмотрели обе комнаты, побывали на кухне, посетили санузел, даже в кладовку заглянули, но и там никого не оказалось.

И Кира с облегчением сказала:

– Кажется, Шурыгина и впрямь куда-то ушла.

– Наверное, обманщица и ей что-нибудь наврала, чтобы выманить актрису надолго из дома. Да?

Но Саша ничего не ответил, он лишь показал пальцем на потолок.

– Намекаешь, что Шурыгина на небесах? – огорчилась Ирочка.

– Мы еще не заглянули на антресоли.

В квартире Шурыгиной потолки были высокими. Просто грех было их не использовать. И какой-то хозяйственный человек – мастер на все руки – умудрился соорудить в коридоре между кухней и прихожей небольшой тоннель над головой проживающих в квартире граждан. Антресоли – хорошо известное старшему поколению место, эдакая подвесная кладовка. В это открытое или снабженное с обеих сторон дверками пространство очень удобно было запихивать всякие коробки, старую технику и даже консервы. При обычной тесноте советских квартир эти метры над головой для многих становились настоящим спасением.

– Это последнее место, где может найтись Шурыгина. И чутье мне подсказывает, что она там.

Саше подсказывало не столько чутье, сколько стоящие у стены коробки. Один взгляд на них говорил о том, что коробкам этим не один десяток лет. Старые, покрытые пылью, они были уже не желтыми, а коричневыми от старости. Мумии картонной промышленности прошлых лет.

– Ну что? Я полезу. Пожелайте мне удачи.

– Удачи! – хором произнесли девушки.

Саша придвинул табурет. Теперь он без труда мог заглянуть на антресоли. Дверцы тут не было, антресоли прикрывались тряпичной шторкой. Слой пыли на ней был поврежден, тряпка выглядела так, словно кто-то недавно трогал ее руками. Да, совсем недавно на антресоли уже кто-то лазал. Помешкав, все-таки ему было страшновато, Саша отдернул тряпку. Прямо перед его глазами оказалась дамская ножка, обутая в красивую домашнюю туфельку.

Сам не помня как, Саша оказался на полу. Возле него закружились встревоженные лица Ирочки и Киры. Они кружились все быстрей и быстрей, и чтобы не видеть этого безумного хоровода, Саша закрыл глаза.

Когда Саша вновь взглянул на этот мир, круговерть у него в глазах уже прекратилась. Зато обе девушки смотрели на него. Ирочка смотрела на него с тревогой. А вот в глазах Киры читался укор.

– Нашел время, чтобы в обморок падать!

– Что там, Сашенька?

– Нога.

– Человеческая нога? – с недоверием переспросила Кира. – И что тут такого страшного?

– Сама подумай! Ноги отдельно от туловища не бывает, – накинулась на нее Ирочка. – Если нога там, то и вся Шурыгина тоже на антресолях лежит.

– Как это лежит? Зачем ей там лежать?

Ирочка соображала лучше подруги и воскликнула:

– Ее туда эта самозванка запихнула! Убила, а тело запихнула! Чтобы мы его не увидели!

Тут уж и Кира схватилась за голову:

– Кошмар! Дикий ужас! Трупы над головой!

– Замолчи.

Но Кира не желала замолчать.

– Зачем только я в это все ввязалась!? – стонала она. – Сидела бы себе тихо дома, лила бы слезы, глядишь, кто-нибудь получше Игоря бы сам рано или поздно нашелся. А теперь что? Теперь нас всех посадят!

– За что?

– Как? А труп? Ты же нашел труп Шурыгиной на антресолях!

– Но мы ее не убивали.

– Да? А как мы это докажем?

– Пусть доказывают те, кто будет нас обвинять. А пока не доказана наша вина, мы считаемся невиновными. Презумпция невиновности, слышала о таком?

Мудреное словечко немного убедило Киру в том, что все еще обойдется. Но сравнительно спокойна она была ровно до того момента, пока не сообразила, что полицейские могут про эту самую презумпцию ничего и не знать. И Кира снова запаниковала. Впрочем, к этому времени сделать было уже ничего нельзя. Саша вызвал полицию. И полицейские запретили кому-либо из свидетелей покидать место преступления.

– Все! Сидим и ждем!

Полиция приехала довольно скоро. Соскучиться друзья не успели. Полицейские ввалились в квартиру компанией из трех человек.

И первый – самый упитанный – деловито спросил:

– Где тело?

– Там! – И Саша показал на антресоли.

Один из сотрудников помоложе и постройнее полез туда. Саша и остальные полицейские наблюдали за его действиями с тревогой.

– Фролов, доложи результаты обследования.

– Тело имеется, – послышался голос. – Женское. Одета во что-то очень симпатичное и кружевное. На ногах чулочки.

– Ты по делу докладывай. Она жива?

– Холодная вся, – доложил сотрудник, щупая ногу. – И твердая. Окоченела, что ли, уже? Давно она тут лежит?

Саша пожал плечами:

– Этого мы не знаем. Нашли мы ее только что.

– А чего на антресоли полезли?

– Мы сначала всю квартиру осмотрели. Хозяйку искали. Внизу не нашли, вот и полезли наверх.

– А зачем искали-то?

– Когда мы приехали первый раз, то застали тут самозванку. По дороге назад по некоторым признакам поняли, что нас обвели вокруг пальца. Да еще Вера позвонила. Вера – это дочь хозяйки. Вера тревожилась за свою мать. Поговорив с ней, я понял, что стал жертвой обмана: нас принимала и с нами разговаривала вовсе не Шурыгина, а совсем другая женщина. А когда исчезла настоящая хозяйка квартиры, мы не в курсе. Может, незадолго до нашего первого появления, а может, и раньше.

– Понятно. Так, ну что будем делать?

– Экспертов зовем. Ясно, что тут без криминалистов не обой…

Полицейский не закончил фразу да так и замер с открытым ртом. Потом он издал несколько звуков, словно подавился и теперь его рвет. Впрочем, не по себе стало не ему одному. Все присутствующие с дико вытаращенными глазами смотрели на полицейского, копавшегося на антресолях. Он все еще стоял на табурете, вот только теперь в его руках была нога. Красивая женская нога в ажурном чулке с подвязкой и хорошенькой туфелькой из бархата.

– Твою же дивизию! – выругался кто-то из сотрудников. – Павел, это ты как же ее так?

– Не знаю. Оторвалась.

– Оторвалась! Она что там разложилась уже вся?

– Не похоже. Запаха совсем нету.

– Расчлененка?

– Нет, крови совсем не видать. И сама нога какая-то странная!

– Дай мне ее сюда.

И когда полицейский передал ногу, его коллега воскликнул:

– Пашка, дубина! Да она же деревянная!