Александр Серый - Обрученные с дьяволом

— Вы хотите знать, возникают ли искажения не только в детстве, но и в зрелости?

— Да.

— Конечно возникают. В тридцать — сорок у человека со слабой половой конституцией, которая постепенно угасает, разыгрывается фантазия и ему достаточно попасть в ситуацию, потрясающую своей необычностью, чтобы заложить основу патологической системы. Справедливо взглянуть на проблему и шире: при низкой психической устойчивости и волевом уровне к патологии может привести просто сильный стресс, травма головы и т. п. Пример наглядный хотите?

— Давайте, разрешил шеф.

— В судебно-психиатрической практике известен такой случай… Молодой парень по приглашению знакомой студентки мединститута зашел в морг. Девица хвасталась, что трупы для медиков — привычное дело: мол, мы сидим рядом с ними, чай пьем… Парень старательно демонстрировал служащим морга свою выдержку, хотя по жизни был робким, стеснительным и, как позже признался, все же боялся покойников…

— Мне нередко приходилось видеть смерть, но в морге, честно говоря, всегда чувствую себя погано, — вставил реплику я, чтобы обо мне не забыли.

Валя не забыл и проявил солидарность.

— Я тоже не испытываю положительных эмоций… — сказал он. — Так вот. Парень до того момента не имел опыта половых отношений, никогда не видел "живьем" раздетую женщину, а в морге перед его взором предстало несколько обнаженных женских тел. Одно, молодое, настолько поразило его воображение, что у юноши наступило сильнейшее половое возбуждение и оргазм. Вспышка закрепилась условным рефлексом. Иные способы удовлетворения природных рефлексов перестали работать. Едва он вспоминал "картинку" морга, как начинался сексуальный подъем.

— И чем кончилось дело? — Шеф почесал нос. По этому жесту я понял, что в его голове идет напряженный мыслительный процесс, параллельный нашему разговору.

— Парня задержала милиция в том самом морге при попытке полового акта с трупом… — ответил Гурвич. — В вашем случае весьма вероятно, что преступником движет комплекс, возникший и связанный с какой-то личной трагедией. Принимая во внимание кольцо на безымянном пальце, можно предположить, что трагедия касается области брачных отношений.

— А конкретнее? — теперь вопрос задал я, испытывая волнение пса, почуявшего кошку, гуляющую где-то поблизости.

— Ну, не знаю… Возможно, погибла его невеста. Или грубо отказала ему перед самым моментом заключения брака… Вы мне дали слишком мало информации, чтобы говорить более определенно.

— И это так его потрясло?! — усомнился Никодимыч. Мой начальник никогда не относился к натурам романтическим.

Вероятно, Валентин истолковал сомнение собеседника по-иному и принял его за недоверие к своей компетентности. Он горячо проговорил:

— Поймите, что людей, изначально наделенных неустойчивой психикой, выводят из равновесия даже поправимые, по мнению нормального человека, события! Скажем, провал при поступлении в вуз… Разумеется, событие, толкающее разум человека в пучину мрака, не является разовым и единственным. Чаще требуется цепочка событий, на конце которой стоит последнее — роковое!

— Наверное, многое зависит и от самого человека? Его характера, мировоззрения… — дружелюбно сказал Никодимыч. Если слова медика и не убедили шефа, то он это умело скрыл, дабы снова не травмировать Валю недоверием.

Гурвич искренне обрадовался пониманию:

— Правильно! Добрый, мягкий человек, воспринимающий чужую боль, как свою собственную, опасности не представляет. Но вокруг нас много и других: с буйной фантазией, воображением, эгоизмом, равнодушием к беде ближнего… Среди ваших знакомых есть такие, кому нравится мучить вас неизвестностью, доводить до белого каления мелкими придирками?

— Есть! — громко выпалил я, преданно глядя на любимого начальника.

Никодимыч намек понял, посуровел и полез за новой сигаретой.

— Дайте, пожалуйста, и мне. — Гурвич потянулся к пачке.

Шеф не только угостил, но и услужливо подставил Валентину пламя зажигалки.

— Спасибо!.. Добавлю, что причинный фон преступления часто накладывает отпечаток на его антураж. Здесь — это кольцо, надеваемое на палец жертвы…

Валя замолчал.

— Что вы еще можете нам сказать? — просительно обратился к медику Никодимыч.

— Ну-у… — Хозяин дома задумался, отгоняя дым рукой. — Планирование преступления. Ваш преступник этим отличается от так называемых олигофренов.

— Кого?! — Шеф услышал новый для себя термин и захотел пополнить свой словарный запас.

— Дебилов, — объяснил Гурвич. — Им свойственны дефекты речи и мышления, низкий запас знаний и слов. Движения олигофренов замедленны, неловки, угловаты. Здесь же, напротив, ловкость и хорошая ориентация в пространстве. Вообще, ваш экземпляр, по-моему, заметно отличается от наиболее распространенных категорий лиц, страдающих психическими расстройствами…

— Чем? — заинтересовался шеф, машинально бросив в рот кусочек сыра.

— Насколько я могу ориентироваться в рамках вашего скудного материала для исследования, он не обладает отчужденностью, выключенностью из нормального общения. То есть, у него высокие адаптивные способности. — Валя допил воду в стакане. — Рецидивы же проявляются периодически — приступами. Такая особенность существенно затрудняет поиск. И все же угадывается общая для маньяков особенность — запрограммированная психология. Как ребенок познает мир, так маньяк познает процесс преступления. Оно для него не более, чем детская игра.

— Ничего себе! — не удержался я, услышав столь фривольное сравнение.

— Да-да! — убежденно произнес Валя. — Мальчишка разбивает часы, чтобы узнать, почему они тикают. Еще отмечу признак, характерный для преступников с помутненным разумом — внушаемость. Неосторожным словом или действием его очень легко подтолкнуть к совершению насилия.

— Словом с чьей стороны? — Шеф обожал конкретику во всем.

— Иногда — жертвы, но чаще — случайного лица из его окружения. Извините, ребята, но это, наверное, все, чем я вам пока способен помочь. — Гурвич выразительно развел руками. — Дадите мне новые факты — попробую, опираясь на них, выдать вам характеристику преступника.

Не спрашивая разрешения начальства, я ляпнул:

— Обязательно дадим, коль появятся.

Никодимыч сердито засопел… Господи, язык мой — враг мой! Лучше бы новых фактов не было. Я виновато опустил глаза на скатерть.

— Извините за докучливость, — витиевато выразился шеф и поднялся. Я тоже встал.

— Бога ради! — всплеснул руками Валентин. — Всегда готов к сотрудничеству.

Провожая нас к выходу, хозяин рассеянно выдал:

— Знаете… Нравится вам или не нравится, но для науки вопрос пока остается открытым: маньяк — это преступник или больной?