Александр Серый - Обрученные с дьяволом

— Мы убедились в другом: псих убивает.

— Не всех. Рискну предположить, что он расправляется с теми женщинами, кто доносит о случившемся в милицию.

Шеф внимательно посмотрел на меня, выпустил через нос нескончаемые потоки дыма и проговорил:

— Нам известны четыре факта, к которым можно его привязать с различными степенями допуска на ошибку: библиотекарь, официантка, секретарь, потерявшая работу, и Листова-младшая…

— Библиотекарь пропала в ходе расследования, официантка забрала свое заявление. Первую он, наверное, посчитал предательницей и убрал, а вторую — "простил", так как она раскаялась, — развил я мысль начальника. — Выпадает Довган, убитая, так сказать, в процессе…

— Отнюдь нет! — возразил Никодимыч. — Случайность! Он употребил наркотик, чтобы сломить сопротивление девушки, но не рассчитал дозу.

— Остается надеяться на то, что его больная психика не воспринимает Ингу женой, хотя девушка его и подставила.

— Я с тобой не согласен. Поэтому тишина вокруг Листовых в течение двух минувших дней меня очень настораживает.

— Утешимся тем, что псих занят нами и до Инги у него руки не доходят. — Я неожиданно вспомнил о еде: две сосиски и мороженое — и это за весь день!

Никодимыч о пище не думал и утешаться не желал.

— Чей же труп мы нашли в печи?

Вопрос мигом испортил мне аппетит и я промолчал. Тогда шеф ответил сам:

— Либо — библиотекаря, либо той, о ком мы еще не знаем. Теперь, после пожара, опознание тем более нереально.

— Как сказать… — вырвалось у меня.

— Что ты имеешь в виду? — мигом насторожился Никодимыч, глядя на меня с подозрением.

Я сходил в свой кабинет и, вернувшись, положил на столешницу перед шефом золотую цепочку с подвеской в виде ромба. В центре его зеленел маленький камешек. Мой начальник утратил дар речи. Сперва на его лице отразилось удивление, которое сменило негодование, вылившееся в крик:

— Поросенок!!! И ты молчал?!

Посчитав его возмущение справедливым, я слабо оправдался:

— Угроза сгореть заслонила все остальное… По дороге домой у меня болела башка — вообще ничего не соображала, пропитавшись гарью… Потом — Коробейников, переговоры с Листовой, с психом… Честное слово, забыл!

Лукавил я самую малость… В конечном счете, цепочка едва не стоила нам жизни: если бы я сразу выбрался на крик шефа, а не потерял секунд пятнадцать на три попытки снять украшение со скелета, то вдвоем мы бы успели перекрыть и дверь, и окно, не дав психу возможности нас запереть и поджечь. Как лицо, проявившее мужество и героизм, я имел право преподнести плоды своего подвига поэффектнее — в нужное время и в нужном месте. И, вот, преподнес… Вместо ордена — полная обструкция, переходящая в прямое оскорбление моего достоинства!

Никодимыч сердито сопел, вертя в пальцах находку.

— Надо показать ее старшей сестре библиотекаря!

— Сам знаю! — произнес я с обидой, помня об изумрудном кольце, отнятом насильником у первой из известных нам жертв.

— Вот и покажи. Сегодня же!

— А "Рапид"?

— Успеешь. Клуб ночной, открыт до четырех утра. Сначала зайдешь к сестре, а затем — в ресторан.

— Меня жена из дома выгонит!

Я неожиданно вспомнил, что даже не знаю, где сегодня Настя: то ли у мамаши, то ли успокоилась и вернулась в семью.

— Не выгонит. Квартира, ведь, на тебя оформлена, — рассудил практичный начальник.

Он сменил гнев на милость. Как все вспыльчивые люди, Никодимыч быстро заводился и столь же быстро затихал. Отдав мне подвеску, шеф засобирался. Я сел к телефону.

— Да? — раздался Настин голос.

— Привет, это — я!

— Надо же…

— Мне придется задержаться, милая.

— Понимаю… Ночные рестораны со стриптизом — тоже исключительно в интересах работы! — Она повесила трубку.

Чем плох небольшой город, так тем, что в нем все тайное становится явным. И очень скоро! Какая же сволочь, видевшая меня вчера в "Рапиде", доложила об этом Насте?!

Солнце медленно, но верно катилось за горизонт. Жара спала. Многие горожане, прятавшиеся от нее днем, выбрались на вечернюю прогулку — те, кто не смотрел по телевизору "Санта-Барбару". Они спешили надышаться воздухом в течение той пары часов, которые оставались до наступления ночи. Воздух в городе, кстати сказать, в последние годы заметно посвежел: сказывались простои на основных предприятиях, резко ограничивших выброс дряни в атмосферу.

Сверившись с адресом, почерпнутым шефом из уголовного дела, я доехал на троллейбусе до площади с фонтанами, а далее отправился пешком. Набережная утопала в зелени. Хрущевки, образца начала шестидесятых, пережившие проектные сроки эксплуатации, прятались за деревьями — своими ровесниками. Некоторые экземпляры тополей и берез достигали высоты четвертого, а то и пятого этажей.

Цепочка домов приятно радовала глаз повторяющейся расцветкой: бледно-желтый, розовый, травяной. Вероятно, руководитель отделочников, подбиравший краски, относился к числу завзятых автолюбителей, но, стесняясь своего увлечения, сделал светофорную гамму менее сочной.

Талановой Алле Владимировне выпала честь поселиться с семьей в розовом. Выглядела женщина лет на сорок, что противоречило метрике: по ней Талановой недавно исполнилось тридцать пять — моложе меня!..

Поначалу Алла Владимировна отнеслась к моему визиту с недоверием. Еще большее недоверие проявил ее супруг, долго и тщательно изучавший мою ксиву.

— Не слыхал! — подвел итог он.

О чем? О частных детективах вообще или обо мне в частности? Страдая с детства болезненной скромностью, я приписал его вывод первому и пояснил:

— Мне необходимо кое-что выяснить о Вале.

— Вам что-нибудь известно? — Таланова замерла, глядя на меня с надеждой.

— Я бы предпочел беседу тет-а-тет, — уклонился я от прямого ответа.

Супруг недовольно крякнул, но под требовательным взглядом жены забрал девочку с косичками лет двенадцати и ушел вместе с нею во вторую комнату.

— Вам знакома эта вещь? — произнес я вполголоса, показывая Алле Владимировне подвеску.

Кровь отлила от лица женщины. Она жадно схватила цепочку и, охнув по-бабьи, села на стул.

— Откуда она… у вас? — Слова давались Талановой с большим трудом.

— Выпейте успокоительное, — забеспокоился я.

— Нет нужды… — Алла Владимировна справилась с собой и будто окаменела. — Садитесь, в ногах правды нет.

Я воспользовался приглашением. Стены комнаты сплошь закрывали полки и стеллажи, ломившиеся от книг.

— Солидная библиотека!

— Валины в основном. У них списывали по ветхости. Она забирала, восстанавливала и вот… — Поднявшаяся рука безвольно упала на колени женщины. — Мы забрали, когда поняли…

Она запнулась.

— Что поняли?