Александр Серый - Обрученные с дьяволом

— Ах, конечно! — Маэстро заулыбался. — Не знал, что его фамилия — Мухин. Приятный и вежливый человек. Конечно, новый Козловский из него не вырастет — поздновато и данные не те, но вполне… Вполне!

Никодимыч изложил эпизод с бородатым парнем, искавшим в апреле Ингу. Коробейников не отрицал, что отпускал Листову из танцевального класса по просьбе Мухина, но о чем они разговаривали, не помнит.

— Скажите, а на минувшей неделе Мухин не заглядывал? — спросил я.

— Погодите… — Руслан Сергеевич уперся взглядом в пол и пошевелил узкими губами. — В среду как будто…

— В минувшую среду?! — не поверил шеф.

— Да… — Маэстро, заметив его реакцию, растерялся. — Это что-нибудь значит?

— Наверное. — Никодимыч расстроился: похоже, его вчера надули не одни девушки…

Гость не ведал, по какой причине на скулах старшего сыщика заходили желваки, но правильно предположил, что это как-то связано с Мухиным. Видимо, Руслан Сергеевич обо всех людях думал хорошо, ибо поспешил встать на защиту самодеятельного певца.

— Сергей Харитонович живет рядышком, он одинок, а вечерами иногда так тоскливо. Я убедился на собственном опыте… — Вздох у Коробейникова получился жалостливым.

— У вас личная жизнь не складывается? — проявил сочувствие я.

Руслан Сергеевич поник и опустил голову.

— Бог нас всех сделал разными… — едва слышно произнес он. — К сожалению, общественная мораль — вещь косная. Грешно смеяться над человеком лишь потому, что его взгляд на мир отличается от вашего… Поверьте, быть изгоем — не сладко.

Маэстро потер колени и встал с дивана, избегая смотреть в моем направлении.

— Извините, я не хотел вас обидеть. — Мне сделалось неловко за свою бестактность.

— Я привык. — Коробейников смилостивился и подарил мне скорбный взгляд.

Никодимыч тоже поднялся.

— Последний вопрос, — задержал шеф гостя. — Окно в гримерной всегда открыто?

— Летом мы оставляем проветривать… Воры не заберутся: четвертый этаж все-таки.

— Спасибо! — поблагодарил Никодимыч, провожая Руслана Сергеевича к выходу.

— Я выполнил свой долг! — Маэстро пожал плечами и одновременно пожал шефу руку. Со мной он простился сухим полупоклоном головы…

Первым делом шеф отчитал меня, обвинив в неумении вести себя в приличном обществе.

— Стыдно! — укорял он. — Если за банкетным столом кто-то нечаянно опрокинет фужер, ты раскричишься на весь зал, тыкая пальцем в несчастного!

— Смотря по тому, куда опрокинет… Если мне на брюки, то тыкну не пальцем, а кулаком!

Иногда Никодимыч умел понимать шутки. В данном случае он перестал хмуриться и мелко-мелко рассмеялся.

— Зря ты… Нормальный мужик, — оценил гостя шеф.

— Кто там говорил о его педантизме? — Я взял со столика забытые маэстро очки и помахал ими в воздухе.

— Разволновался — бывает… Ничего, передадим с Ингой завтра или сами занесем. — Никодимыч нахмурился. — Мухин… Среда…

— В среду на занятиях кто-то подложил в сумочку Инги листок из журнала, — многозначительно произнес я.

— Помню… Придется снова пощупать Сергея Харитоновича. Правда, о среде я его не спрашивал — только о пятнице.

— Пощупать? Ну вот — начало сказываться дурное влияние голубого маэстро!

— Острить будешь на горшке, дитя! — насупился шеф. — Звони Листовым.

Тамара Михайловна обрадовалась мне, как родному. Она бодро сообщила, что псих по-прежнему на связь не выходил, и попросила инструкций на завтра, ибо ее утром ждут на работе, а дочери требуется идти на консультацию в академию.

— К которому часу? — спросил я.

— К двенадцати.

— В половине я сам зайду за Ингой — пусть ждет. Нажму звонок четыре раза: длинный — два коротких — длинный. Никому другому дверь не открывать — даже подружкам. Пусть закроется на оба замка и цепочку, а начнут ломиться — звонит в милицию.

— Что ей делать, если позвонит этот?

— Пудрить мозги, тянуть информацию…

— Какую?

— Любую… Любую, которая способна помочь его поймать.

Листова-старшая помялась и полюбопытствовала:

— Сдвиги есть?

— Сдвиги — у психа, у нас — все нормально!

Ответ ей не понравился.

— Спокойной ночи, — вяло пожелала наша клиентка.

Никодимыч тщательно запер свой кабинет. Раньше он этого не делал.

— У нас начали пропадать ручки со столов? — поддел я.

— Запри приемную и свою комнатуху тоже, — спокойно распорядился Никодимыч. — Завтра к восьми сюда придут рабочие ремонтировать кухню: я договорился со знакомым прорабом из стройуправления.

— А туалет? А ванная? У нас импортная крышка на унитазе и зубные щетки "Джонсон энд Джонсон"!

— Перестань ерничать! Я — к Мухину, а потом навещу Любиного Ваню, если, конечно, девушка дала тебе точные координаты.

— Почему — если? — Я даже обиделся, задетый за живое сомнением начальства в качестве моей работы. — И почему бы Ваню не предоставить мне?

— Во-первых, ты начнешь строить из себя крутого детектива в стиле Картера Брауна, и ваша беседа с Ваней наверняка выльется в потасовку, а во-вторых, для тебя есть другое задание.

— Какое?

— Дуй в "Рапид" и поговори с официанткой, на которую напали осенью. Если она, конечно, еще там работает.

— Где деньги на оперативные расходы? — потребовал я. — В клубе один салат стоит столько, сколько студент тратит на еду в течение двух недель!

Шеф проворчал что-то невразумительное. Ему пришлось идти в свой кабинет, а потом его заново запирать. Ощутив приятную тяжесть портмоне в кармане брюк, я успокоился.

На Гелином столе зазвонил телефон.

— Наконец-то! — воскликнул я. — Он наверняка желает выразить нам соболезнование по поводу того, что мы живы!

Для разнообразия трубку снял Никодимыч.

— А вы, друзья, трусоваты! — услышал я скрежет, уже ставший почти родным. — Двое да с пистолетами против одного и безоружного… Некрасиво.

— Ты откуда скрипишь, касатик? — ласково поинтересовался шеф.

— От самолета…

Самолет?! "ТУ-104" на пьедестале — дань уважения нашим производителям авиационных двигателей. Всего в двух кварталах от агентства! Нахал!!!

— С кольцом и бородатым ты славно придумал, — похвалил Никодимыч. — У тебя-то борода тоже настоящая?

— Сам не знаю! — По ушам ударило ржание механической лошади. — В печку лазали?

— Твоих рук дело, гнида?

— Она совершила грех! Предала меня — своего мужа.

— Скольких ты убил, недоносок?

— Хватит! — прорычал псих. — В следующий раз я буду точней — не выберетесь!

Никодимыч сел за Гелин стол и закурил. Сообразив, что уход шефа откладывается, я приземлился в кресло.

— Тебе не кажется, что мы играем с огнем?

— Почему — кажется? Не далее, как три с половиной часа тому назад мы имели возможность в этом убедиться, — ответил я. — Да и вчера пожар тушили…