Дарья Калинина - Плюшевая засада

– Ну? – угрожающе спросил Слава. – Чем пахнет?

– Синяками и ссадинами, а еще выбитыми зубами, – покорился своей участи дядя Саша.

– Рад, что мы нашли общий язык. Показывай, где эти кусты!

Дядя Саша был полностью деморализован. Он провел друзей до зарослей ивняка, раздвинул их и указал на то место, где лежал смартфон. Это было совсем близко от дороги, которая в этом месте была низкой и скользкой. На ней отпечатался какой-то след. Казалось, что кто-то плюхнулся тут всем телом, поскользнувшись в грязи.

– Во время падения смартфон мог выскользнуть из кармана.

– Думаешь, это Анна Семеновна грохнулась?

– Не уверен. Упавший испачкался в грязи, которая потом падала с него маленькими комочками. И следы ее ведут с места падения из леса, а не в лес.

– Анна Семеновна упала, выронила смартфон и уже не могла связаться с нами и предупредить, что ее планы изменились и она уезжает.

– Куда уезжает? Не закрыв калитки дома?

– Значит, случилось что-то срочное.

– Нет, надо тут все получше осмотреть, покуда не стемнело.

Дядя Саша все громче бормотал про свои строчки, которые ему все же хотелось бы насобирать, чтобы хоть как-то заглушить моральную травму от потери смартфона, с которым он уже почти сроднился.

И Слава отпустил его.

– Топай! Свободен!

Дядя Саша утопал в сторону своего овражка, что-то возмущенно бормоча себе под нос.

И вдруг из-за деревьев раздался его крик:

– Нашел! Ребята! Тут она!

Друзья кинулись на его зов. И очень скоро поняли, что он не шутит и не дурачит их. В овраге лежало тело женщины. И с первого же взгляда Ната узнала в нем свою начальницу.

– Анна Семеновна! Что с вами!

Дядя Саша уже вовсю причитал рядом.

– Аннушка! Голубушка! Да как же это? Неужто мертва?

– Тише вы! Я не могу найти ее пульс.

– Убили! – зашелся в криках дядя Саша. – Убийство! Вон голова-то вся в кровище!

Волосы Анны Семеновны были испачканы кровью. Сама она была бледна и лежала неподвижно.

– Мертва!

И дядя Саша кинулся бежать прочь, не разбирая пути, топча и ломая молоденький березнячок. Когда он скрылся вдали, стало тихо. И Слава, приникнув к груди пострадавшей, сумел уловить биение сердца. Оно было слабое, но все же присутствовало.

– Врача!

Слава знал три заветные цифры, с помощью которых его сотовый оператор соглашался соединить его с медиками. И Ната преисполнилась уважением к своему новому товарищу. Вот она, хоть убей, этих заветных цифр не помнила. 003 или 303? Или еще какие-то другие? Она бы стала звонить 911, хотя тоже глупо, это в Америке работает, а у нас нужно набирать 112, или опять не так?

Но Слава точно знал как. Он быстро договорился с врачами, где будет их встречать, и убежал, велев Нате караулить, чтобы с Анной Семеновной ничего не случилось.

Какое-то время Ната честно выполняла полученное ею задание. Но время шло, а никто не появлялся. Лишь кукушка куковала высоко в кронах деревьев.

И Ната, совсем впав в отчаяние, спросила:

– Кукушка-кукушка, скажи, сколько осталось жить Анне Семеновне?

И противная птица тут же умолкла!

– Скотина ты! – с чувством произнесла Ната. – Самая настоящая скотина! Одно слово, кукушка!

Словно в отместку кукушка издала слабенькое «ку-ку» и снова замолчала.

– Один год всего! – расстроилась Ната. – И не стыдно тебе? У человека мать престарелая, ног под собой не чует. Как она без дочери обходиться станет? Помрет ведь!

Но кукушка и тут не устыдилась. И куковать не стала. А вскоре вернулся Слава с врачами, которые быстро осмотрели Анну Семеновну.

– Все ясно, – произнес врач, – травма мягких тканей головы.

И не успели Ната со Славой испустить облегченный вздох и немножко удивиться, что при таком легком ранении Анна Семеновна до сих пор не пришла в себя, как врач добавил:

– Также повреждены кости черепа.

И радостный вздох замер в груди у друзей.

А врач все не унимался:

– Возможно также частичное проникновение осколков костей черепа в ткани головного мозга.

Ну все! Полный конец! Ната со Славой стояли придавленные тяжестью услышанного ими диагноза. Это был приговор. Вердикт врача не позволял надеяться на быстрое выздоровление Анны Семеновны. Повезет, если женщина просто останется жива. Но после такой травмы возможны различные последствия, вплоть до паралича. И что будет делать мать Анны Семеновны, когда ей из больницы привезут парализованную дочь? Ведь погибнут обе! Тут волей-неволей, а вспомнишь жадину кукушечку.

– Неужели это все? – пролепетала Ната, которой было ужасно жалко свою начальницу. – Неужели конец?

Анна Семеновна была славная тетка. Никогда особенно не придиралась, всегда шла навстречу сотрудникам. Если видела, что у человека трудная ситуация, давала оплачиваемый отпуск, позволяла подработать. Это она настояла, чтобы у людей был в воскресенье выходной день, а в субботу укороченный, но оплачивающийся как полный. В общем, никаких претензий у Наты к начальнице никогда не возникало. И даже напротив, всегда распоряжения Анны Семеновны были лаконичными, простыми и всем хорошо понятными. Золото, а не начальница!

И сейчас Ната едва удерживала слезы, когда врачи уносили ее любимую Анну Семеновну в крайне тяжелом состоянии.

Но ее отвлек Слава:

– Посмотри, что я нашел.

Ната вытерла глаза, взглянула и вздрогнула.

– Откуда это у тебя?

– Тут лежало. Под телом.

– Откуда это здесь?

Ната почти с ужасом смотрела на замызганный грязью кусочек меха, который показывал ей Слава. Это был игрушечный заяц. Когда-то белый, со временем он потерял свой первоначальный окрас и сейчас производил жалкое впечатление. Но Ната была уверена, что она уже видела эту игрушку. С момента их последней встречи заяц еще больше посерел. Он был измазюкан в грязи так, что та отваливалась от его шерсти кусочками, но это был старый знакомец Наты, девушка была в этом твердо уверена. Заяц из комнаты Аленушки.

– Эта игрушка из дома Валентина Петровича.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Я нашла этого зайца среди других игрушек Аленушки.

– Может, просто похожего?

– Нет-нет. Это точно он. Вот и глаза – пуговицы, один зеленый перламутровый, другой черный. Это та самая игрушка.

– Как же он тут-то очутился?

– Не знаю. Я даже не помню, где его оставила. Из комнаты Аленушки я уходила с зайцем в руках, это я точно помню. А вот потом… Кажется, я оставила его где-то на втором этаже. Или я забыла его уже в кухне?

– Заяц оставался где-то в «Двух кленах»?

– Уверена в этом.

– А теперь он тут?

– Как видишь.

– Значит, сюда его принес кто-то из живущих в доме. Другого варианта нету! И тот, кто подобрал после тебя игрушку, тот и есть преступник!

– Но зачем кому-то из обитателей «Двух кленов» нападать на Анну Семеновну?