Дональд Уэстлейк - Почему я?

— Милое местечко.

Дортмундер закрыл дверь.

— Из-за этой лыжной маски у меня чешется лицо, — пожаловался Джон и почесался.

Келп надел свою маску; его напряженные глаза блестели между резвящихся лосей на черном фоне.

— Но защищает от дождя, — сказал он.

— Здесь не падает. Сейф вон там.

Табличка «Закрыто. Мы отдыхаем, чтобы улучшить качество обслуживания» всё ещё висела в витрине, а судя по затхлости воздуха внутри помещения, здесь никто не показывался после визита полицейских в среду ночью, которые разыскивали Византийский Огонь. Владелец магазина на данный момент находился в тюрьме, его родственники были озабочены другими делами, а власти пока не нашли магазину применения.

Так, по крайней мере, им казалось.

— Сорок восемь часов, — сказал Дортмундер. — Видишь те часы?

— Но на них 12:40.

— Именно такое время они показывали и в среду ночью, когда я был здесь. 48 часов!

— Может они остановились, — предположил Келп и подошел, чтобы послушать тиканье.

— Они работают, — возразил Джон, раздражаясь. — Одно из случайных стечений обстоятельств.

— Работают, — согласился Энди.

Он вернулся и посмотрел на напарника, который уселся, скрестив ноги, как портной, на пол перед хорошо знакомым сейфом, и разложив свои инструменты вокруг.

— Сколько времени тебе понадобится?

— Последний раз я справился за пятнадцать минут. Сейчас быстрее. Будь начеку.

Келп подошел к двери и стал наблюдать за пустой улицей. Через двенадцать минут дверца сейфа издала звук плок-чанк . Дортмундер осветил фонариком карандашом пустые лотки и отделения, если не считать того старья, что он забраковал в прошлый раз, а также лоток, полный дрянных заколок — в форме позолоченных животный с полированными камнями вместо глаз. То, что надо.

Порывшись в кармане, Джон извлек Византийский Огонь и надолго задержал на нем взгляд. Яркость, прозрачность и чистота цвета. Глядя на него, казалось, что ты проваливаешься на километры вглубь этого чертого камня.

— Моя самая большая победа, — прошептал Дортмундер.

— Чего? — раздался со стороны двери голос Келпа.

— Ничего.

Джон положил рубин на лоток с заколками в виде животных; подозрительные павлины и львы взирали своими вытаращенными глазами на этого аристократа. Дортмундер перемешал содержимое лотка и задвинул его обратно.

— Как дела?

— Почти закончил.

Чок-вир ; он закрыл и запер сейф, закрутил ручку. Инструменты вернулись в специальные карманы в куртке. Он поднялся на ноги.

— Готов?

— Одну секунду.

Из другого кармана Джон вынул часы Мэй, нажал боковые кнопки: 6:10:42:11 и подошел к витрине. Осветив фонариком наручные часы, которые лежали за стеклом, он выбрал идентичные, в небольшой покрытой войлоком коробке с открывающейся крышкой. Он зашел за прилавок, подошёл к откатной двери на витрине, открыл её, и вынул из коробки часы под которыми лежала сложенная в несколько слоев бумажная ИНСРУКЦИЯ ПО ПРИМЕНЕНИЮ. Хорошо. 6:10:42:11 вернулись на витрину, где он и нашел их раньше. Новые часы в коробке с инструкцией оказались внутри его кармана. А лыжная маска вернулась на лицо.

— Теперь я готов, — сказал Дортмундер.

Это было во всех газетах. Начиная с первых утренних тиражей, которые вышли ночью еще перед тем, как Мэлоуни покинул город и направился домой, в Бей-Шор и, заканчивая поздними, которые попали на улицу, когда он утром уже вернулся в свой офис утром. Каждый мерзкий выпуск каждой мерзкой газетенки содержал одну и ту же мерзкую статью под заголовком «Цена легкомыслия Шерифа». В ней говорилось о теперь уже известном всем инциденте, когда Мэлоуни прервал телефонный разговор с парнем, укравшим Византийский Огонь.

Может это те придурки из ФБР рассказали о произошедшем прессе? Не стоит исключать и такой вариант, что у Мэлоуни имеется парочка врагов прямо здесь в Департаменте полиции Нью-Йорка. Все утро его друзья полицейские звонили ему, выражали соболезнования, говорили, что такое может случиться с каждым — и ведь эти сволочи были правы, могло — заверяли, что сделали все возможное, чтобы надавить на редакции более поздних изданий, но тщетно. Подонки знали, что они в безопасности, а главный инспектор Мэлоуни пошел ко дну и его можно пинать безнаказанно.

— Нет ничего более низкого, чем пресса, — сказал Мэлоуни и смахнул со своего стола на пол последний выпуск газеты.

Леон переступил через нее и произнес:

— Еще один телефонный звонок.

— Друг или враг?

— Тяжело сказать. Это снова тот мужчина, с Византийским Огнем.

Инспектор уставился на него:

— Леон, ты издеваешься надо мной?

— О, главный инспектор! — и Леон захлопал глазками.

Мэлоуни покачал головой:

— Леон, сегодня я не в настроении. Уходи.

— Он настаивает на разговоре с вами, — возразил помощник. — Цитирую, — и он придал своему голосу глубокий фальцет, — … для взаимной выгоды. Вот как он сказал.

Подожди-ка. Может, есть возможность исправить произошедшее, начать заново, запихнуть ту статью в трусливые издательские глотки? Взаимная выгода, хм? Приблизившись к телефону, Мэлоуни спросил:

— Какая линия?

— Вторая.

— Записать, отследить и обнаружить, — приказал Мэлоуни и уже более глубоким голосом добавил: — Я буду удерживать его на линии. — И когда Леон покинул кабинет, инспектор включил вторую линию:- Кто это?

— Вы знаете, — ответил голос.

Тот же голос.

— Джон Арчибальд Дортмундер, — произнес инспектор.

— Я не Дортмундер, — возразил Дортмундер.

— Ладно, — спокойно согласился Мэлоуни, присаживаясь в свое кресло для долгой милой беседы.

— Вы заблуждаетесь, — продолжил незнакомец. — Вы поймете, что Дортмундер не тот, кто вам нужен и будете продолжать поиск, пока не выйдете на меня.

— Интересная теория.

— У меня проблемы, — сказал голос.

— Мягко сказано.

— Но ты тоже в беде.

Мэлоуни напрягся:

— Не понял?

— Я читал газеты.

— Каждый сукин сын читает газеты, — ругнулся Мэлоуни.

— Возможно, мы могли бы помочь друг другу, — предложил голос.

Мэлоуни разозлился, в глубине души:

— Что ты предлагаешь?

— У нас обоих проблемы, — сказал усталый, потерявший терпение, пессимистичный и самоуверенный голос. — Может быть, вместе мы найдем выход из положения.

Леон на кончиках пальцев ног переступил газету на полу и положил записку на стол перед Мэлоуни, на которой было написано «Телефонная компания не может отследить звонок, номера не существует». Инспектор взглянул на записку и произнес в трубку:

— Подождите, — прикрыв микрофон, он поднял глаза на Леона и спросил: — Какого черта?

— Телефонная компания в растерянности, — ответил Леон. — Они заявили, что звонок поступил откуда-то с юга 96-ой стрит, но они не могут проследить его. Это что-то наподобие ретрансляции.