Дональд Уэстлейк - Почему я?

— Звучит слишком глупо, чтобы в это можно было поверить.

— Но они все же пытаются отследить вызов, — сказал Леон, без особой надежды в голосе. — Они попросили удерживать его на линии как можно дольше.

— Леон, ты издеваешься? — спросил Мэлоуни.

И не дожидаясь ответа, он нажал на кнопку со второй линией и услышал… гудки. Сукин сын пропал.

— О, Боже, — воскликнул инспектор.

— Он отключился? — спросил Леон.

— Я снова потерял его.

Взгляд Мэлоуни устремился вдаль, а в это время телефон на столе Леона снова зазвонил и тот убежал. Инспектор наклонился вперед, локти уперлись в стол, руки обхватили голову и понеслись невероятные мысли: Может мне пора на пенсию, как сказали, те чертовы газеты.

Вернулся Леон.

— Это снова он. На этот раз он на первой линии.

Мэлоуни так быстро накинулся на телефон, что чуть было не проглотил его.

— Дортмундер!

— Я не Дортмундер.

— Куда ты пропал? — спросил инспектор, пока Леон, пританцовывая, вернулся к своему телефону, чтобы еще раз позвонить в телефонную компанию.

— Ты поставил меня на удержание, — произнес голос. — Больше так не делай, договорились?

— Но ведь это заняло всего секунду.

— У меня проблемы со связью, — продолжил голос. (На заднем фоне послышался, возможно, еще один недовольный голос). Так что просто не включай режим ожидания. Никаких гаджетов.

— Гаджетов? — настоящее бешенство и накопившееся неудовлетворение переполнили Мэлоуни. — И об этом говоришь мне ты, тот, кто свел меня с ума своими звонками.

— Я просто…

— Ладно, не важно. Я звонил тебе на таксофон, на улице, днем, ты отвечаешь, но в будке никого нет! А прямо сейчас, в эту самую минуту ты разговариваешь со мной, и телефонная компания не может отследить звонок! Это честно? Разве мы играем в какую-то игру?

— Мне просто не нравиться режим ожидания, — возразил голос, который прозвучал сердито и этим «успокоил» плохое настроение Мэлоуни.

— Только не вешай трубку, — попросил инспектор, сжав трубку так, как будто это было запястье его абонента.

— Не буду, — согласился голос. — Только не ставь меня на удержание.

— Договорились, — сказал Мэлоуни. — Никаких удержаний. Я сейчас присяду, и ты мне все расскажешь.

— Мне не нужен этот рубин, — сказал голос.

— И?

— Я снова сделаю тебе большим человеком в штаб-квартире и не важно, что пишут газеты. Вот, что я хочу — сделку.

— Ты отдашь мне кольцо? Взамен на что, на неприкосновенность?

— Ты не сможешь обеспечить мне защиту, никто не сможет, — ответил грустный голос.

— Мне жаль, приятель, — сказал Мэлоуни, — но ты прав.

Странно, но он почувствовал желание помочь этому бедному сукину сыну. Нечто в его усталом голосе затронуло его душу, воззвало к человечности. Может быть только потому, что он подавлен всеми этими скандальными статьями. Он понимал всю абсурдность ситуации, но все же его душа была более близка к этому низкосортному воришке, чем к кому-либо другому, имеющему отношение к делу. Он представил себе, как агент ФБР Закари допрашивает этого клоуна и против его воли сердце дрогнуло:

— Чего ты хочешь?

— Все чего я хочу, — ответил голос, — это другого грабителя.

— Не понимаю.

— Ты работаешь в полиции, — объяснил голос. — Ты можешь создать имя, выдумать парня, такого, который на самом деле не существует. Например, Фрэнк Смит. Затем ты заявляешь, что поймал грабителя, что его зовут Фрэнк Смит, что кольцо у тебя и все кончено. В результате никто не злится на меня.

— Неплохой ход, Дортмундер, — сказал Мэлоуни.

— Я не Дортмундер.

— Но существует одна проблема, — продолжил инспектор, — где же этот Фрэнк Смит? Если мы и выдумаем парня, то кого мы покажем прессе, а если найдем реального, то план быстрее всего даст сбой.

— Может, Фрэнк Смит кончает жизнь самоубийством в следственной тюрьме, — предположил голос. — Ведь такое случается.

— В деле замешено будет слишком много людей, — возразил Мэлоуни. — Мне очень жаль, но ничего не выйдет. — И он описал ситуацию. — Это должен быть реальный мужчина, с документами, имеющий отношение к закону и преступному миру. Но в то же время его никто и никогда не должен найти, он никогда не должен заявиться с алиби или … Боже правый!

Голос с внезапной надеждой спросил:

— Нда? Что?

— Крейг Фитцгиббонс, — ответил Мэлоуни с почти религиозным трепетом в голосе.

— Кто это, черт возьми?

— Парень, который никогда не объявиться, чтобы назвать нас лгунами, Дортмундер.

— Я не Дортмундер.

— Хорошо, конечно. Я помогу тебе, вот и все. Я удивляюсь сам себе. А теперь, что насчет кво ?

— Чего?

— Византийский Огонь, — объяснил Мэлоуни.

— А, это. Ты получишь его, — ответил голос, — как только сделаешь заявление.

— Какое заявление?

— О полицейском прорыве в расследовании. Неопровержимое доказательство, что вора Византийского Огня зовут Крэйг как-то там. Арест ожидается с минуты на минуту.

— Хорошо. Что потом?

— Я верну тебе кольцо, своим способом. Не напрямую.

— Когда?

— Сегодня.

— А если ты не сделаешь этого?

— Еще один полицейский успех, очередное неопровержимое доказательство, что это не Крейг Некто.

— Хорошо, — кивнул Мэлоуни.

В кабинет вошел Леон и очень эмоционально и скептически пожал плечами, тем самым изобразив большинство работников Нью-Йоркской компании «Белл телефон». Мэлоуни кивнул и отмахнулся, его уже интересовало другое.

— Ты должен выполнить свою часть сделки, Дортмундер.

— Зови меня «Крэйг».

Каждые полчаса Дортмундер созванивался с Мэй, которая взяла на работе выходной, чтобы слушать все выпуски новостей по радио («Дайте нам двадцать две минуты, и мы откроем перед вам весь мир» так они вещали). Джон хотел бы сделать это лично, но здесь, в изоляционной трубе, вне зоны сигнала телефонной компании, далеко от мегаполиса, такого понятия как радиоприем не существовало. Как собственно и ТВ.

— Возникли беспорядки в Юго-Восточной Азии, — проинформировала его Мэй в 10:30.

— Угу, — ответил Дортмундер.

— Неспокойно и на Ближнем Востоке, — сказала она в 11:00.

— Следовало ожидать.

— Проблемы в кубинской части Майами, — объявила женщина в 11:30.

— Ну, во всем мире неспокойно, — заметил Джон. — Даже у меня не все гладко.

— Сотрудники полиции установили личность преступника, ответственного за кражу Византийского Огня, — заявила Мэй в полдень. — Сводку новостей прервала информация о проблемах в бейсболе.

В горле у Джона пересохло.

— Послушай, — сказал он и отпил глоток пива. — А теперь расскажи мне.

— Бенджамин Артур Клопзик.

Дортмундер взглянул на Келпа в трубе так, как будто тот был виновником всех проблем. (Энди посмотрел в ответ, выжидающе и насторожено).