Лора Ванхорн - Выход зубной феи

Химик был неприятно поражен этим перлом логики. Всем известно: когда красивая женщина начинает задумываться о смысле жизни, случаются Троянские войны и изобретение радия, что тоже не обещает спокойствия. Теперь он с трепетом прикидывал, о каких великих тайнах собирается полночи разливаться его дорогая Maman. Учитывая, что ее откровения обещали пролить свет на кадровую политику Районо, он ожидал леденящий душу историй о прорехах в бюджете, в которые случайно высыпалось что-то по мелочи, а потом засыпалось обратно, только с другой стороны и в подкладку. Такие нехитрые приемы чиновников-портняжек нередко приводили к внезапным назначениям и снятиям, но слушать об этой чехарде у кормушек не хотелось. С другой стороны химик торжественно обещал коллективу узнать, откуда же взялся их новый начальник, и по всему выходило, что унылую административную исповедь придется выслушать до конца и от начала. Назар Никонович поправил бабочку и приготовился внимать.

То, что рассказала ему баронесса, растрепало не только галстук, но и нервы Берина-младшего. Спустя каких-то полчаса он погрузился в мир бушующих страстей, будней военной авиации и трудностей с заселением в один номер в эру предразвитого социализма. Последние, кстати, обернулись счастьем для пораженного молодого человека: благодаря советскомуоблико морале он появился на свет в подходящих обстоятельствах, то есть в законном и удачном браке. Но для его царственной мамули путь наверх оказался тернист и долог.

Где-то между войной и Олимпиадой красавица Жанна начала свою блистательную карьеру с фабричной нищеты и копоти, которые позже трактовались ею как благородный налет старины и скромность аристократов в изгнании. Подобно многим амбициозным девицам ее возраста, прекрасная брюнетка знала один способ подняться к звездам: хорошенечко под них упасть. Но, если верхом мечтаний для ее подружек попроще был офицер-подводник или младший лейтенант из немецких частей, то ослепительная Жанна не соглашалась на чины ниже генеральских. Как известно, молодые и неженатые генералы перевелись еще при Наполеоне, поэтому без неудачных падений не обошлось. Можно даже сказать, удачных среди них вовсе не было.

На счастье, пытливой барышне, тянущейся к большим горизонтам, в минуту душевной невзгоды попалась книга о выдающемся американском изобретателе Генри Форде. Трижды этот гений конвейеров разорялся дотла, не имея средств даже на биг-мак без кетчупа, зато на последней попытке, вложив в нее всю злость от прошлых промашек, настырный деловой человек сорвал банк и стал всемирно известен, богат и уважаем. Вдохновленная Жанна сравнила свои убытки со страданиями Генри, которому после очередного фиаско приходилось лет пять-шесть выслушивать попреки от жены, и сначала копить ей на колечко, а уже потом на автомобильный завод. Сравнение однозначно было в ее пользу, так как ее благо даже от неправильного использования не сокращалось. Простительное заблуждение — по крайней мере, и людям поумнее в двадцать лет казалось, что их молодость вечна.

В этот момент в сложный пасьянс Жанниной жизни впервые вплелся не то дурак, не то джокер — есть разные трактовки таких персонажей — летчик-испытатель с рыбьими глазами. Судьбоносная встреча подстерегла ее на аэродроме, где немного взволнованная девушка ожидала вылета в Анадырь. Город на самом краю Земли был выбран не случайно, а с великим умыслом заарканить крупного золотодобытчика или короля контрафакта из моржовой кости. Недавно на станции Жанна познакомилась с развеселыми поварихами, едущими с полугодовой вахты на Дальнем Востоке и прожигающими теперь здоровье и накопления по дороге домой, в хлебосольную Малороссию. Окосевшие от плюсовых температур бабоньки вмиг признали в начинающей авантюристке родственную душу и полушепотом, с хохотком и подмигиваниями, поведали ей о скрытом от глаз местечковых клуш истинном раю, заповеднике суровых и богатых мужчин за краем света.

В крошечном северном городке, богатым на промысловую рыбу, чукчей и золотой песок не хватало только одного: женщин. Те редкие кадры, которые заносила туда жажда приключений или пограничная служба, ценились на вес палладия и разлетались с рынка невест как горячие пирожки. В этом заколдованном месте икра стоила дешевле кефира, бакланы срывали из-под окон неопытных командировочных замороженную курицу, а в магазин можно было съездить на оленях. Там запах золота просто ел глаза, а шкуркой соболя автомобилисты победнее протирали лобовое стекло своих украшенных самоцветами УАЗиков. Нимфа, подобная Жанне, не успела бы сойти с самолета, а вместо трапа к ней под ноги уже бы упал штабель анадырских воротил с предложением руки и сердца. Ей оставалось только дождаться лета, когда температура поднимется хотя бы до плюс тринадцати и можно будет одеть платье, чтобы сразу показать товар лицом.

Пришел июль и барышня засобиралась в дорогу. В это же время из точки Б навстречу ей устремился другой объект и столкновение их было предопределено. Подобно двум бильярдным шарам, раскиданным по разным углам "американки", они должны были стукнуться и высечь искру, чтобы игра сложилась в победный финал. Под воздействием умелого удара судьбы совершенно не знакомых мужчину и женщину вдруг понесло друг на друга, дабы навсегда изменить траекторию каждого из них и оставить четкие сколы на их литых холодных душах. В столичном аэропорту два энергичных вектора скрестились в пространстве: девица Валорская зацепилась о вытянутые ноги человека в синей форме с крылышками.

Собственно зацепилась она только взглядом, которого было достаточно, чтобы посмотреть выше и заметить приятную глазу композицию из золотых нашивок, полосочек, значков и прочей звездной атрибутики. И здесь Жанна, не знакомая с порядками в авиации, дала маху — не разобравшись в знаках отличия, она присвоила человеку в форме звание, прямо противоположное его текущему положению младшего офицера. Одна нашивка на лацкане не дает права даже моргать в присутствии командира с четырьмя полосками, не то, что приближаться к самолету, но наивная девушка посчитала широкую одинокую ленту аналогом крупной и единственной генеральской звезды на погоне. Мило, но неумно, за что и пострадала.

Назар Никонович ушам своим не верил, когда маменька, этот эталон расчетливости, неутомимый борец за классовые предрассудки, у которого свербит в носу, если собеседник является академиком только в третьем, а не в пятом колене, призналась ему, как полгода верила россказням альфонса на доверии, готовила себя в генеральши от авиации, а пока сдавала в скупку нажитое за прошлые попытки устроиться. Естественно, только потому, что ее самый молодой на территории Советского Союза генерал откладывал всю зарплату и особенно незарплату на постройку ко дню их с Жанной бракосочетания точной копии Воронцовского дворца, только в Гаграх и в пропорции 2:1. Размеры оригинала были малы его званию и широте любви к единственной и неповторимой. Жених начал скучнеть, когда у Валорской совершенно закончились деньги и уже немножко заканчивалась первая молодость: на днях ей должен был исполниться двадцать один год. Собственно, именно на свой день рождения она ждала оглашения даты их свадьбы, а дождалась только участкового, который мягко пожурил ее за тунеядство и пообещал помочь с трудоустройством хоть в Анадыре, хоть в Нижнем Тагиле, если Жанна не исправиться.