Лора Ванхорн - Выход зубной феи

— Витя. Мама звала меня Винтик, — протянул руку захмелевший Катанин. — Очень приятно.

Чародей с умилением посмотрел на своего нового друга и налил еще по одной. Кто же мог подумать, что под нейлоновым свитером милиционера скрывается такое мужественное и прекрасное сердце? Что в кои-то веки в его оккультные края забредет человек, который сам предложит помощь, а не попросит извести разлучницу, наказать соперницу и заодно увести у подруги приглянувшегося мужа. Не станет он просить гор золотых, алмазов пламенных и списания кредита, чудесного исчезновения недостачи из бухгалтерских книг, присушки начальника к своим жидким прелестям и отворота давшему в долг соседу, который посмел требовать денежки взад. Больше того, посланец Небес просто войдет и укажет этой вампирше, администраторше Мадлен:

— Гражданка, вы чего в темноте сидите? Убрались бы разок. Вам, наверное, не за такую пылищу деньги платят, — и милый человек указал на паутину и летучих мышей в углах. — Форточку открыть, алоэ-каланхоэ принести — и глаза бы у вас не так бы краснели. Хотя, — мужчина придирчиво оглядел диву в темном балахоне и с кровавым маникюром, — хотя извините, проветриванием не обойдешься. Где ваш директор, как его там?

— Если вы про магистра спектральной магии, экстрасенса и колдуна Верхней Гильдии Сириуса Господина Рафаэля, — капризно протянула администраторша, — то он принимает только по записи и только за деньги. С учетом вашего материального положения, — тут девица встала и перегнулась через стол, чтобы рассмотреть обувь гостя. Увиденное заставило ее крепко задуматься и взяться за календарь. — С его учетом могу поставить вас на март. Лет через десять — пятнадцать. Уложитесь?

— Не уверен, что дождусь, — нерешительно протянул Катанин. — Вас-то возможно. Пойдете как соучастник, а пара годков в колонии — поселении, говорят, очень оздоравливает. Это на сибирском-то воздухе! — администраторша потихоньку оседала обратно, а Виталий продолжал:

— А вашего этого господина мы вряд ли еще увидим. На зоне у них обычно карма портится. — и милиционер подмигнул девице, эффектно распахнув перед ней свое удостоверение. — Зовут-то тебя как?

— Мадлен, — промямлила оккультная барышня. — Оракулом здесь.

— Вот тебя раскорячили, — присвистнул опер. — Еще и с имечком не свезло… Мадлена…Марш дерзких ленинцев, что ли? — молодой человек с сомнением оглядел администраторшу и со вздохом добавил: — Да-а, вот так революция калечит жизни простых людей и даже женщин.

И пока барышня, огламуренная до розового пуха в мозгах, соображала, что это за ругательные слова, Катанин в последний раз погрозил ей бордовой книжечкой и смело двинулся дальше. Повсюду, на его взгляд, клубились метки запустения и крайне затруднительных финансовых обстоятельств всесильного мага. Паутина шикарной бахромой свисала с темных потолков, света не было— только по углам горели маленькие синенькие шарики, и то, видно, неисправные, так как время от времени заходились искрой. На задрапированных в черное стенах пылились обрывки каких-то то ли карт, то ли календарей диких народов, по углам висели квелые и безрадостные летучие мыши, в общем, все указывало на то, что хозяевам приходится туго.

Вдруг в конце коридора откинулась портьера и из-за нее выскочила тощая девушка в розовом комбинезоне и с дрожащей собачкой подмышкой. Обесцвеченные вавилоны на голове прелестницы сверкали россыпью страз, на шейке змеился шелковый платок с золотой медузой Горгоной, а все, что находилось ниже, было еще прекрасней. Катанин даже поперхнулся от неожиданности, когда, всмотревшись, понял, что девушке лет шестьдесят. На тщательно растянутой мордочке не имелось ни морщинки, фигура и наряд напоминали о младшей школе, зато влажные в желтоватую сеточку глаза выдавали возраст на все сто. Видно было, что необычная клиентка сеансом прикладной магии довольна чрезвычайно: она хихикала, целовала своего любимца, гладила себя по неправдоподобно персиковым щечкам и даже назло хирургам пыталась улыбнуться. Поравнявшись с Виталием, бабушка вдруг схватила его за плечо, притянула к себе и жарко шепнула прямо в милицейское ухо:

— Господин Рафаэль просто волшебник! Мужчина, вы — мой первый!

Опер, не терявший самообладания при опасных задержаниях, многочасовых допросах и даже тогда, когда его кошка окотилась одиннадцатью котятами, в ужасе замер. Потому-то он и не женился, чтобы ненароком не подцепить такого вот крокодила! Современные женщины стали мастаки по части камуфляжа. Статная рыжеволосая бестия с четвертым размером, отмытая и переодетая в халат, может запросто оказаться почти лысой замухрышкой с навечно запеченным выражением татуированных бровей. В бабкином случае все было относительно без обмана. Старая перечница, издалека манившая девичьей осанкой, при близком контакте не оставляла места для иллюзий. Платок приоткрывал кусочек морщинистой шеи, плотный грим кое-где шел трещинками, а в темном киселе глаз читался полувековой опыт, и то после совершеннолетия. Иначе виделся Катанину его первый раз!

— Гражданка! — сглотнув, выдавил из себя Виталий. — Я при исполнении. К тому же такой невинностью типа вашей мужчин пугают, а не завлекают.

— Какая невинность, что вы мелете? — вытянулась девушка-старушка. — Я говорю, вы мой первый встречный! Господин Рафаэль сказал, на него перейдут все мои маленькие недоразумения. Ну, бессонница, склероз. И за это…

— Еще веселее! — опер раздраженно оборвал везучую бабулю. — Большие недоразумения я даже боюсь себе представить. Или этот шарлатан редисочный, Рафаэль, милостиво перенес их на второго? Тогда бегите скорее, там в приемной сидит одна, дожидается. Ей как раз для смаку не хватает ночного энуреза.

Дама в розовом обиженно скуксилась, а ее песик и вовсе попытался тявкнуть на грубияна. Катанину пришлось строго глянуть на это недоразумение насекомоводства, и собака тут же проворно юркнула в фонарики хозяйских рукавов. Клиентка мага, фыркнув, поплыла к выходу, но у самого порога обернулась и бросила в удаляющуюся спину опера:

— Хам! Хорошо, что не такому перейдет моя квартира и коллекция мейсоновского фарфора. И склероз!

Теперь уже Катанин в легком волнении повернулся к розовому комбинезону:

— При чем здесь квартира? Не склероз это у вас, уважаемая. Какое-то другое слово есть, когда не соображают.

— А вот и нет, — пропела пенсионерка. — Вот и не угадал! Квартиру я должна завещать тому, кто возьмет на себя мое родовое проклятие и кое-что по мелочи, — Виталий интенсивно заморгал, пытаясь вникнуть в комбинацию, и старушка, поняв его замешательство, охотно пояснила:

— То есть первый встречный забирает склероз и пятна с ауры, а я ему квартиру! И это еще недорого получается!