Мария Толмачёва - Вирус

В машине сильно пахло перегаром и табачным дымом. Так что первым делом Миша отрыл окна, создав тем самым сквозняк.

Лили так крепко спала, что ни в коей мере не ощутила даже лёгкого дуновения. Она погрузилась в забвение, абсолютно оторвавшись от мира в настоящем времени.

Мерседес неспешно ехал по трассе ещё около часа, а потом свернул с дороги в сторону леса. Травяная гладь была разрезана двумя широкими линиями, идущими параллельно друг другу – следами некогда проезжавших машин. Автомобиль увеличил скорость и помчался по знакомой водителю дороге. Миша то и дело оборачивался на спящую Лили, но девушка всё ещё пребывала в отключке, так что у него не было причин волноваться, что после выпитой её бутылки водки она могла бы сейчас проснуться и активно бодрствовать. Лили лежала на левом боку, лицом к Мише. Одну руку она положила под голову, а вторая кистью касалась силиконового коврика для ног.

Машина остановилась перед высоким зелёным забором пяти метров в высоту. Широкая дверь распахнулась. Появились десять человек с оружием. Они начали было требовать открыть багажник, предоставить документы, но Миша подмигнул одному из вооружённых людей, он был порядка двух метров ростом с широкими, раскачанными плечами и массивными руками. Он тут же завопил:

– Отставить! Это ж Миша! – человек снял чёрный шлем и чёрную трикотажную маску с лица. У него были очень правильные черты лица: нос и рот были не слишком большими, и не слишком маленькими, глаза были выразительные, тёмно-голубые. Единственное, что мешало наслаждаться его красотой – шрам, разрезавший правую часть лица на пять почти ровно очерченных треугольников. След был уже прилично потемневший, но ещё давал понять, что появился он недавно.

Миша вышел из машины и протянул мужчине руку.

– Ты так вовремя, Миша. Как всегда, вовремя! Самый ценный сотрудник Поселения! – он хлопал Мишу по спине, тот довольно выпрямлял спину, с каждым прикосновение ладони мужчина с пистолетом в руке ощущая себя всё более важной персоной.

– Я, я,… – мямлил он, – сделал всё, как вы велели. С днём рождения, Отец!

– Слова – это прекрасно, Миша. И твои поздравления мне очень приятны. Но я бы уже хотел получить мой подарок. – Мужчина отошёл от машины, жестами объяснил команде вернуться за забор и открыть ворота. – Так где то, о чём мы договаривались?

– Но, если это сделка, вы должны выполнить все условия. – Миша сжал губы, переживая, что выразился нетактично. Но реакция мужчины его приободрила: Отец Поселения смеялся, возвеличивая смелость одного из своих детей.

– Разумеется, ты прав. Вот, – он достал из-за пазухи сложенный пополам зелёный конверт. Миша торопливо разорвал край и вытащил бумагу с подписью, проставленной красным цветом.

– Твой отпуск на неделю! – торжественно объявил Отец, пытаясь заглянуть в машину, но затемнённые пыльные стёкла ему мешали. Он прикусывал губу, сгорая от нетерпения. Этак картина вызывала одновременно смех и какое-то неприятное волнение.

– Она там, в машине, – кивнул Миша, – приятная, симпатичная. Здоровая – я брал тест, пока она спала. У неё иммунитет. Можно отправить работать в больницу поселения. Уверен, что она быстро освоится. – он замешкался, открыл багажник. – И ещё кое-что. Вот. – он достал пистолет. – последняя модель. Говорят, таких больше найти. Дополнение к подарку.

– Да-да, несомненно. Ты тогда можешь идти к себе, а об этом мы позаботимся.

– Лили, её зовут Лили, – подсказал Миша, скрываясь за зелёным забором.

– Лили, – прошептал мужчина, открыв заднюю дверь. Девушка лежала головой в его сторону, согнув в коленях ноги. На лицо упали несколько прядей выжженых волос. Отец смахнул их с её лица и провёл указательным пальцем по нежной коже, повторяя следы высохших солёных слёз. – Плачущие девушки – это прекрасно, -восторженно прошептал он, нагнулся над её шеей и глубоко вдохнул. –Водка. Отлично. Замечательный подарок.

Он провёл языком от её шеи до мочки уха. Девушка дёрнула рукой:

– Миша, отстань. Я ещё немного посплю. Мне так хреново… – протянула она и, повернувшись на другой бок, снова замолчала.

Мужчина выпрямился, тихо прикрыл дверь и, сев за руль, въехал за забор поселения. По широкой однополосной дороге он проехал через всю территорию. Вся она была поделена на участки, подписанные табличками. Всего территорий было четыре.

*1. Рабочая зона.

Тут трудились, не покладая рук, с восьми утра и до обеда люди инженерных профессий.

Политика поселения заставляла всех работать, но давала щедрые бонусы – личные вещи, еду более высшего качества и достаточное количество часов отдыха. Люди работали только до обеда, а после разгуливали по поселению или сидели с детьми по домам.

2. Зона больницы.

Больных на территории не было. Этого всячески старались избегать. Больных спроваживали в больницу, а затем выпускали за границы поселения в специализированные участки.

3. Жилая зона. Она представляла собой несколько десятков двухэтажных зданий с широкими панорамными окнами. Невооружённым глазом можно было наблюдать за жильцами, так как шторы были запрещены. Все люди должны были быть равны между собой. Они не имели права на тайны, потому что поселение – это их семья. А от семьи не бывает секретов.

4. Зона управления.

Огороженная низким кованым чёрным забором территория с двумя одноэтажными белыми домами. Первым по дороге встречалось здание суда, который, впрочем, если не был пустым, то всегда был местом обиталища более высокопоставленных бездельников, чем остальные жители поселения. А далее стояло здание, в котором работал Миша. Здание ищеек. Так их называли. Самопровозглашённым управленцем был высокий темноволосый мужчина со шрамом на пол лица, с которым читатель уже знаком.

Его звали тут Отцом поселения, но в ещё сохранившемся свидетельстве о рождении чётко пропечатанные буквы знали настоящее имя. Иногда, чтобы не забыть собственное имя, он доставал документ из старой записной книжки и читал, проводя пальцем по чернилам «Влад».*

Всюду сновали люди в одинаковой белой одежде. Девушки все непременно были в платьях, а мужчины в рубашках и брюках. Выглядело так, словно в раю решили построить маленький городок из фильмов жанра антиутопий.

На окраине участка остановился возле высокого двухэтажного коттеджа из тёмного дерева. Панорамные окна были завешаны плотными велюровыми шторами насыщенного чёрного цвета. Он вышел из машины, взял спящую Лили на руки, забросил её на плечо и, оглядываясь, зашёл в дом.

Девушку приземлили на огромный диван в гостиной, обитый чёрной кожей. Напротив него, что традиционно, стоял камин. На каменной полке над камином – телефонный аппарат, какими пользовались ещё сотню лет назад. Провод металлического чёрного агрегата прятался в стене дома и, видимо, соединял дом Отца поселения со зданиями управления и рабочей территории.