Екатерина Бердичева - Мой красный дневник

– Добрый вечер! – Борис без стука вломился в кабинет менеджера или, по-старому, управляющего, рестораном.

– А, Борис Александрович! – Поднялся ему навстречу сам Лев Семенович, настоящий хозяин сего чревоугодного заведения.

– Как приятно, что не надо представляться и что-то растолковывать! – Тут же разулыбался Борис. Однако глаза его оставались ледяными.

– Вроде ми с Вашим братом утрясли эту проблемку, а Ви опять нюхаете, ищете… Знаете, господин Панкратов, бизнес не любит огорчений. Ему праздник, удовольствие нужно, а не еврейский погром!

– Лев Семенович, простите за навязчивость, но, думаю, мы пришли сюда в последний раз и все будет тихо и гладко. Тем более, что нам нужен всего один человек: ваша уборщица.

– Тамила? Эта убогая? Зачем?

– К моему глубочайшему прискорбию, она украла сумочку невинно убиенной секретарши моего брата. А там был телефон. И в нем – контакты, личная и деловая переписка. Вы же понимаете, что нам не нужна огласка?

– А ви уверены, что ридикюль стянула она?

– Скажем так, на девяносто восемь и восемь десятых процентов.

– Я хочу присутствовать.

– Конечно.

– Моня, – поднял Гройсман трубку стилизованного под старину телефона, – найди поломойку и ко мне в кабинет!

Я зажалась в темный угол между одежной стойкой и стеной. Настольная лампа ярко освещала место в центре комнаты, сразу ослепляя глаза вошедшему. Гройсман сел за стол, а Борис встал рядом с входной дверью, но в тени.

Раздался робкий стук, а потом медленно открылась небольшая шель. И в ней заблестел глаз.

– Лев Семеныч! – позвал негромкий женский голос. – Можно войти?

– Входи, Тамила, да живее, – отозвался директор, – иначе твоя хроническая вежливость перейдет в мой хронический ринит.

Женщина тихо хихикнула и зашла внутрь, сморгнув от бьющего в глаза света. Борис бесшумно встал к двери.

– Тамила, а скажи-ка мне, дорогая, где сумочка, которую ты увела у разбившей голову клиентки?

– Я не брала! – Подпрыгнула женщина. – Не брала! Не было возле нее сумочки!

– А белая норковая шубка? – Ласково спросил сзади Борис. – От крови отстирала?

Она резко обернулась, прикусывая костяшки пальцев. Маленькие темные глаза растерянно бегали по лицу высокого неизвестного человека. Седые волосы выбились из-под сползшей набок косынки.

– Так она все равно ее бы выбросила! А я подкладку выпорола, испачканный край срезала, теперь дочка моя ходит…

– А теперь скажи мне, голубушка, – махнув Гройсману ладонью, чтобы не лез, Борис продолжил расспрос. – Кто вышел из туалета перед тем, как ты в него вошла?

– Так женщина. Не мужик же! Туалет-то женский!

– Опиши ее.

– Выше меня ростом. – Осознав, что шуба никому не интересна, Тамила успокоилась и уверенно продолжила: – Волосы черные, короткие, так, шапочкой. Лет за пятьдесят. Полная.

Она описала вокруг себя руками этакую бочечку.

– Платье черное с блестками. На руках – перчатки в сеточку. И большое кольцо с бриллиантом. И на шее тоже бриллианты. Так это она?! – Маленькая Тамила прикрыла руками рот. – Может, она и сумочку… того?

– Может. Садись-ка за стол и подробно все опиши, что видела. Тогда, возможно, Лев Семенович сможет забыть про шубу и еще кое-какие прегрешения… Да, Лев Семенович?

Директор закашлял.

Маленькая уборщица, кое-где коверкая русские слова, быстро исписала целый лист, поставила число и фамилию.

– Молодец, иди работай. – Выслал ее директор. – И смотри у меня!

Та испарилась.

– Значит, убийца найден? И что ви с ней будете делать?

– На войне, как на войне, мон шер. – Улыбнулся Борис, бережно складывая листочек, завизированный еще и Гройсманом. – А могу я попросить Вашего повара сделать горячий ужин с собой на пятерых очень голодных людей? А у вас есть в чем забрать?

– Да, Борис Александрович. Сделаем. Может, пока посидите в зале и покушаете?

– Леночка! – Извлек меня Боря из-за вешалки. – Кушать будем?

Я молча и с признательностью посмотрела на него.

– Вот теперь у нас есть то, чем можно припереть к стенке Татьяну Петровну, а там и Синельникова!

Мы, затоварившись в магазине продуктами на год вперед, а также горячими ужинами из ресторана, ехали по лесной дороге к нам в деревню. Борис позвонил своему брату и порадовал положительными находками, еще раз попросив сидеть тихо. Думаю, Александр достаточно умен для того, чтобы обеспокоиться целостностью своей шкуры.

Наша деревенька, своей единственной улицей уходя от проезжей дороги в сторону, блестела нечищеными сугробами, единственным фонарем на всю округу и теплым светом в нескольких домах, куда со своими детьми приехали на зимние каникулы дачники, и согревала морозный воздух белыми дымками печей. На душе сразу стало умиротворенно и радостно, как будто я снова вернулась в детство, в котором добрая и улыбчивая бабушка Глаша пекла в русской печке румяные пироги и варила вкуснейшие щи. Так жаль, что мои бабушка и дедушка, жившие в этом доме и обожающие свою единственную внучку, умерли один за другим. «Сердце», – говорила мама, а отец плакал.

Перед нашими воротами был расчищен от снега не только заезд, но и приличный кусок дороги. Борин мерседес, спокойно справившись с сугробами, замер на широком мостике через сточную канаву, идущую вдоль всего посада. Окна в избе ярко светились, и через легкие тюлевые занавески я разглядела отца, застывшего с книжкой у телевизора и мать, хлопочущую на кухне. Но вот она увидела свет фар, всплеснула руками, и весь дом пришел в движение. Захлопали внутренние двери, затопали шаги. А мы с Борисом уже доставали сумки с продовольствием.

И все-таки, я люблю приезжать сюда одна. Тогда мы остаемся здесь вдвоем: старый дом и я. Гладя его теплые стены, извиняюсь, что бываю слишком редко. Рассказываю, что люблю его. А он отвечает мне молчаливой и печальной нежностью. А глубинами моей памяти скользят призрачные силуэты моих дорогих бабушки и дедушки.

Сережка и Вероника выскочили на крыльцо первыми. В одних свитерах, но в валенках.

– Мам! Дядь Борь!

Сережка чмокнул меня в шеку и протянул ладонь Борису. А тот на секунду прижал мальчишку к себе. Вероничка приподнялась на мысочках и обняла меня за шею.

– Здесь теплый ужин. Только из ресторана. – Предупредил Борис Сережку и осторожно передал тяжелые судки, поставленные один на другой. – Неси бабушке!

– Вероника, здесь фрукты и хлеб. – Нагрузил мою будущую невестку.

Мама в дверях, ахая и суетясь вокруг счастливого Сережки, пошла с ним в дом. Подошедший отец взял сумки в обе руки.

– Все в порядке? Как дорога? – поинтересовался он.

– Хорошая. Зимняя. Елочки, сосенки. – Беззаботно ответил Борис. – Там, в синей сумке мясо, рыба и сосиски. Их надо бы в морозильник.