Кирилл Иванов - Петля инженера. Солянка

Георгий Гаврилович вскочил со стула и зашагал по паркетному полу, громко отбивая чечетку своими лакированными штиблетами. В кабинете сидел полный мужчина в белоснежной рубахе, плотно натянутой в области живота, и тяжело дыша смотрел на хаотично разбросанные по столу папки с документами. Время от времени он подергивал воротник и кричал:

– Катенька!

– Да, да, да, Самуил Матвеевич! – отвечала Катенька, голосом канарейки.

– Катенька! Почему так жарко?

– Так жара на улице! – с наивным недоумением отвечала Катенька.

– Так ведь у нас висит кондиционер!

– Он ведь уже неделю как не работает. Ждет ремонтников.

– Черт бы их побрал! Так и помереть не долго. – бранился Самуил Матвеевич, злобно треплющий ворот своей рубахи. Несмотря на то, что он испытывал серьезный дискомфорт в связи с поломкой, в сложившейся ситуации был ряд положительных моментов. Работа в душном помещении заставляла его подчиненную расстегивать плотную блузку ниже границы приличий.

– Присаживайтесь! – сказал он, указывая рукой на стул переминающемуся с ноги на ногу Георгию Гавриловичу.

– Вы Кулебяка? – спросил он прищурившись.

– Солянка! – с нескрываемым недовольством ответил Георгий Гаврилович.

– Ах, гражданин Солянка, простите великодушно! Совсем заработался. Меня зовут Самуил Матвеевич Мендель. Вы знаете, по какому делу мы вас вызвали? – жеманно произнес он, открывая папку с документами.

– Не имею ни малейшего понятия. – соврал Георгий Гаврилович.

– Ну как же вы не знаете? Мы вас уже несколько дней ждем! Речь пойдет о наследстве вашего покойного брата…

– Ничего об этом не знаю, мы с братом не были близки, и мне ничего от него не нужно!

– Однако, он оставил вам в наследство приличную сумму. Но если вы отказываетесь…

Эти слова волшебным образом подействовали на Георгия Гавриловича, растопив его напускное равнодушие.

– Нет, нет! О какой сумме речь? – встрепенулся Георгий Гаврилович.

– Один миллион рублей.

Георгий Гаврилович поднял брови и с недоумением спросил:

– Почему такая ровная сумма? Почему не триста тысяч, или не миллион пятьсот?

– Эту сумму определил покойный. Все остальное имущество он пожертвовал в благотворительные фонды, в основном в фонд защиты животных. Большая часть, конечно ушла на покрытие семейных долгов, но и зверушкам перепало. А вам вот, миллион деревянных! – разводя руками ответил Самуил Матвеевич, растянув на лице учтивую улыбку.

Георгий Гаврилович потер руки и взмахнул карманным гребнем по редким волосам.

– Он конечно был не самым лучшим родственничком, но деньги мне не помешают! Говорите, что я должен делать?

– Ничего сложного, расписаться вот здесь и выполнить небольшое условие, установленное покойным.

– Что это еще за условия у вас?

– Не у нас… условия получения наследства диктовал ныне покойный ваш брат. Он всего лишь хотел, чтобы вы ни копейки не давали его сыну, который, по словам покойного, вел неподобающий образ жизни.

– Какой, какой? – переспросил Георгий Гаврилович подозрительно прищурившись.

– В народе про таких говорят «вертопрах». – с учтивой улыбкой архаично выразился Самуил Матвеевич; он испытывал симпатию к устаревшим выражениям, и получал громадное удовольствие от их употребления – особенно если собеседник сумел его понять.

– Похоже на моего брата, всех учил жить. Последние годы, наверное, совсем из ума выжил. – бормотал себе под нос Георгий Гаврилович.

– Сенильный возраст; впрочем, это совсем не мое дело… – Самуил Матвеевич откашлялся, поправил очки и снова уставился на лист бумаги.

– Делить ли деньги, это дело ваше, я лишь соблюдаю формальности и по закону вынужден ознакомить вас со всеми имеющимися документами и их содержанием.

– Он совсем ничего не оставил сыну?

– Ничего.

– А квартира, он ведь жил в родительской квартире? – возмущенно спросил Георгий Гаврилович.

– Ушла с молотка. Даже не пытайтесь вернуть, я все проверил. – холодно ответил нотариус.

Самуил Матвеевич отлично знал, что стало с квартирой, ведь он лично участвовал в фальсификации документов для продажи, с чего получил свои дивиденды. Любые денежные махинации заставляли его ладони нервно потеть, но что-то внутри приятно клокотало, заставляя беспокойно крутить в руках предметы канцелярии. Каждый раз, когда внутри Самуила Матвеевича возникало теплое шкодливое чувство, он, сам того не понимая, оценивающе взглядывал на собеседника, опасаясь, что тот услышит его мысли и лихорадочно вытирал пот со лба.

Георгий Гаврилович задумался. Он видел сына своего брата еще совсем маленьким. Это был поздний ребенок и отец его очень любил. Мальчика звали Николай и теперь ему было уже двадцать шесть. Еще, тогда, в своем малом возрасте, маленький Колька все время сидел на руках у отца, не желая ходить своими ногами. Георгий Гаврилович хорошо запомнил счастливую улыбку своего брата Александра, держащего на руках трёхлетнего плачущего Кольку. Запомнил он и уставшее, покрывшееся глубокомысленными морщинами лицо брата, все так же держащего десятилетнего Кольку на руках, во время их последней встречи, много лет назад.

– Наверно этот кобыленок так и ездил на отце, до конца его дней… – сказал в слух Георгий Гаврилович.

– Что, простите? – переспросил Самуил Матвеевич.

– Ничего, извините, задумался.

Георгий Гаврилович уже долгое время не видел родного брата Александра. Им всегда было тяжело понимать друг друга. Лучший период в отношениях пришелся на момент угнетающей безработицы в жизни инженера. Но в тот момент, когда потасканный временем Георгий Гаврилович, вновь вернулся к привычному и горячо любимому ремеслу, натянутые за многие годы жизни, отношения с треском лопнули, как резинка от застиранных кальсон. Со времени последней ссоры прошло уже много лет, но за это время ни один из участников конфликта не изъявил желания встретиться, не звонил, и не писал писем. Упрямство было ярко выраженной отличительной чертой представителей их семьи. Причиной конфликта, как и полагается, стала разность взглядов. Александр был затворником. Он любил вечера на даче, природу в ее девственной первозданной форме, не тронутой сальной рукой своих соплеменников. Любил растения и животных, шныряющих в лесах по воле инстинктов. Что Александр не любил, так это людей, с их религиями, идеологиями и деньгами. Для гражданина коммунистической страны, он был истинным вольнодумцем, настоящим юродивым среди истовых адептов культа, старательно возводящих Город Солнца. Он считал всех этих красных фигляров в мундирах шарлатанами, хитрыми ловцами наживы, готовыми устроить вокруг себя пепелище, сидя верхом на горе пиратски завоеванных сокровищ. Ему было наплевать на то, кто сейчас сидит на главном троне, и мнит себя владыкой сущего. Скорее всего этот человек был очередной сволочью, потирающей маленькие ручки, словно енот-полоскун, затевая новую войну или политический конфликт. Только живой ум Александра, отсутствие интереса к политике и незаурядные таланты в профессии уберегли его от гибели в советские годы.