Кирилл Иванов - Петля инженера. Солянка

Рослый пожилой гражданин с плевком седых локонов, аккуратно зачёсанных от висков к облысевшей макушке, морщился, глядя на прилавок с сосисками. За стеклянной витриной прилавка были разложены аппетитные яства, обтянутые пищевой оболочкой, и даже у магазинной кошки, грациозно гарцующей вдоль продуктовых рядов, жадно текли слюнки. Она попрошайнически мурлыкала и кокетливо строила глазки владельцам торговых точек. Лицо пожилого человека было угрюмым и напряженным. В отличие от кошки, он не рассчитывал столоваться на дармовщинку. При виде цен на товары, его густые брови раздраженно пританцовывали, потрескавшиеся пухлые губы складывались в трубочку, а крылья величественного орлиного носа гневно раздувались. Он крутил головой из стороны в сторону, бросая взгляд на ценники то одним, то другим глазом, и раздраженно теребил съехавшие на кончик носа очки. Из-за угла соседнего отдела за ним тайком наблюдал молодой человек, делавший вид, что с особой тщательностью выбирает куриную тушку. На деле, он странновато крутил в руках умерщвленную птицу, поворачивая ее с боку на бок с видом знатока. К нему в руки попало ощипанное тельце птицы внушительных размеров; это был джерсийский гигант, и парень, деловито оценивая качество продукта, и даже глядя на внутренности через гузно, словно в подзорную трубу, косился на пожилого человека, небрежно пытаясь сохранить конспирацию. Вокруг суетились и толкались люди, слетевшиеся на распродажу в торговые ряды, торговцы смотрели на них с надменной зевотой. Маленькими перебежками от прилавка к прилавку, в полусогнутом состоянии, люди приценивались к товарам. Кто-то смотрел яйца на свет, кто-то стучал по арбузам, а некий странный покупатель в берете, заговорщически оглянувшись по сторонам, исследовал качество огурца, проведя несчастным овощем под носом, громко и протяжно шмыгнув. Пожилой гражданин, не обращая внимания на переполох вокруг, застыл в немом возмущении. Кошка подозрительно игриво обнюхивала его штанину, издавая кряхтящие звуки, и его желудок, в унисон с кошкой мурчал, ощущая рядом продукты питания. У пожилого человека, как говорится «сосало под ложечкой», но разум выражал протест деспотичным расценкам. Приложив немалое усилие, он тяжело сглотнул, вытянулся по швам и нервно потеребил ворот.

– Что за цены у вас, гражданочка? – спросил пожилой человек.

Крупная женщина, работница мясного отдела, надменно взглянула на него из-за прилавка. На ней был белый передник, из-под которого бесстыдно выступали исполинского размера молочные баки, гордо вывешенные на грудь, словно ордена за доблесть, в борьбе с демографическим кризисом. На голове продавщицы красовался глубоко сдвинутый на лоб кокошник с надписью: «МясТорг», из-под которого грозно выглядывали виртуозно выведенные синим карандашом витиеватые узоры бутафорских бровей. Женщина старательно чавкнула ртом и надула жевательную резинку в пузырь, в нетерпении глядя на покупателя. Приосанившись, она уперла руки в бока и исказилась в брезгливой гримасе:

– Покупать будешь? Или поглазеть пришел?

При слове «поглазеть» глаза мужчины невольно скользнули по откровенному декольте на блузе продавщицы, вызвав резкую вспышку эротической фантазии, в которой он был словно младенец у сосца партизанской мадонны. Пожилой человек покраснел и утерся платком. Женщина сразу же заметила робкий взгляд и спешно начала поправляться.

– Нахал! Извращенец! – взвизгнула она, и сутулый охранник, задремавший на посту, выпрямился на стуле, и выпучил стеклянные глаза, схватившись за кобуру для фонарика, наполненную карамельными конфетами так, словно внутри должен лежать вороненый наган. Все присутствующие оглянулись. Тайный наблюдатель небрежно отбросил тело убиенного джерсийца и приподнял брови.

– Все нормально, Федя, я разберусь! – сказала продавщица и наклонилась через прилавок.

– Меня зовут Люся. Заканчиваю в восемь. – шаловливо улыбнувшись шепнула она, и ловко засунула что-то в карман, в страхе отшатнувшемуся покупателю.

– Можно мне сосисок, кило… – растерянно сказал гражданин, опешив от неожиданности.

Получив в распоряжение прозрачный пакет с сосисками пожилой человек вышел на улицу. Немного покопавшись в кармане, он достал скомканную бумажку и развернув ее начал нервно поправлять очки. На бумажке был номер телефона. Он тут же смял несчастный клочок бумаги и занёс руку над урной, но, на секунду задумавшись, вновь его расправил и аккуратно сложил. Похлопав себя по бокам, человек запустил руку в глубь другого кармана и, тщательно исследовав содержимое, извлёк документ. Мелким текстом на нем было напечатано:

«Уважаемый, Георгий Гаврилович, вам необходимо явиться в нотариальную контору по указанному адресу, по вопросу наследства вашего покойного брата»

– Покойного брата! – в слух повторил Георгий Гаврилович поднимая очки на лоб. Все вопросы, касающиеся семьи вызывали у Георгия Гавриловича чувство тревоги и медленно наплывающего чувства недовольства. Он считал себя хозяином своей не самой интересной жизни, но, так или иначе, семья всегда исполняла роковую роль в его судьбе.

На минуту он погрузился в раздумья, но опомнившись, горько сплюнул и быстро зашагал по улице, по-солдатски размахивая руками и цокая словно конь набойками на протертом каблуке. Он немного прихрамывал и кряхтел при ходьбе; сказывалась старая трудовая травма, о которой никак не получалось забыть ввиду хорошо знакомой петербургским курильщикам метеозависимости. На небе бродили тучи, воздух был влажным и тяжелым, все говорило о том, что предстоят кратковременные изменения в погоде. В Петербурге стояло на редкость жаркое лето, улицы плавились от солнца, а у фонтанов выстраивались очереди из желающих подмыться бомжей, но на Георгии Гавриловиче был старый шерстяной пиджак в цвет широких брюк со стрелками, из-под которого выглядывала рубаха цвета фламинго. На ногах блестели контрабандные штиблеты, купленные у челночников при Горбачеве, и изрядно истасканные по кабакам в те же времена. Теперь Георгий Гаврилович надевал их только по особым случаям. В прошлом веке считалось, что для представителя рабочего класса у него был неплохой вкус, как на женщин, так и на одежду. Этому необыкновенному свойству характера он был обязан отцу, который даже на фронте отличался строгой аккуратностью гардероба, безупречным обаянием, манерами и, как следствие, успехом среди медсестер, одна из которых стала матерью Георгия Гавриловича.

Важно упомянуть о семье Георгия Гавриловича, которая всегда играла важную роль в судьбе нашего героя, вне зависимости от его желания.