Магнус Йонссон - Игра в куклы

– Но где же, черт возьми, Пабст? Они давно туда пошли?

Пол неуверенно мялся. У него возникло чувство, которое было у многих, сталкивавшихся с Вальдесом и Вернестремом: что он вовсе никакой не свидетель, а обвиняемый и его обвиняют в том, что он сделал что-то не так.

– Да, их уже давненько нет. Хотя они вроде собирались только быстро глянуть. Датчане уже начали проситься в туалет. Но я не могу открыть двери. Они не оставили ключа.

– Это хорошо, этих говнюков вообще не надо выпускать в туалет. – Вернестрем наклонился и вытащил из машины пустую пластиковую бутылку. Перешел ко второй полицейской машине и просунул бутылку в окно так, что она упала датчанам под ноги.

– Ссать можете в бутылку, чертовы датчане. – И хотя Вернестрем вряд ли это понимал, голос его неожиданно прозвучал очень похожим на голос Эрнста-Хуго Йерегорда в сериале «Королевство». Потом опять повернулся к Полу Свенссону. – Ты можешь продолжать исполнять роль полезного идиота и оставаться здесь. Скоро придет машина с умниками в костюмах и лупами в руках. Из уголовной полиции. Передай им, что мы занимаемся проверкой района и безопасностью. – Он сделал знак Вальдесу сесть в машину. Прежде чем Вернестрем сел за руль, Пол сделал ошибку, сказав следующее:

– А вы не подождете тех, других? Если вдруг что-то не так пошло возле дома?

Пол чувствовал себя маленьким и приниженным раньше, во время разговора с Вернестремом, но это не шло ни в какое сравнение со взглядом и пренебрежительной ухмылкой, которой тот ответил на его последний вопрос. Ухмылка отчетливо показывала, что он, Пол, – полный идиот, который вообще ничего не понимает в работе полиции. Он опустил глаза и отступил назад, подальше от шквала гравия, который хлынул во все стороны, когда полицейская машина рванула с места.

Вернестрем был доволен. Речь шла не об обычной краже со взломом, а об объявленном в розыск лидере нацистов. Даже если это был какой-то старый скинхед, прятавшийся в доме, то все равно интересно. Задание им по плечу! Он раскопал в бардачке вафельную шоколадку, и они радостно поделили ее между собой, медленно выруливая на заросший въезд в усадьбу Йоргена Кранца.

Мужчина в синей спецовке выругался и поехал дальше. Было близко. Очень близко. Впредь надо быть осторожнее. Хоть у них ничего на него и нет. Он рассчитывал на возможность появления полиции. Но не на то, что они встретятся ему в канаве еще до того, как он доедет до моста на остров. Или что целая куча пенсионеров будет стоять у обочины и заглядывать в темные окна его машины, когда он проезжал мимо.

Не лучше дело было и на съезде к мосту, где появилась вторая полицейская машина. Она не съехала на обочину, а стояла припаркованная у шоссе. Он замедлил ход. Полицейские были заняты чем-то другим. И просто помахали ему, чтоб проезжал. Рядом с полицейской машиной стоял старенький микроавтобус «Фольксваген» и такой же старый «Вольво 740». Вряд ли они были как-то связаны с Йоргеном Кранцем. Скорее наоборот. Молодые люди были одеты в черные джинсы, куртки с капюшонами, кеды или башмаки. На головах у них были палестинские платки, панковские прически ирокезы или дреды. И хотя у него был довольно ограниченный опыт контактов с молодежной культурой, он все же знал, что никакие правые экстремисты никогда в жизни не вырядились бы таким образом. Были ли это антифашисты из АФА или кто это был и что они делали на острове, было совершенно непонятно. Ему хватит и тех инфантильных нацистов, которые, вероятно, были в доме Йоргена Кранца. С раздражением он увеличил скорость. АФА, нацисты и куча полиции. Какая прелестная идиллия!

Мост на остров Смодаларе скрылся в зеркале заднего вида. Он обычно избегал ситуаций, которые не мог контролировать. Так он, по крайней мере, жил до происшествия с Анной неделю назад. Но потом возникла Линн и превратилась во все более беспокоящий его фактор. Ее иррациональное поведение и скрытые замыслы запутали все с самого начала.

Линн почти перепилила веревку, как внезапно открылись двери подвала. На пороге возник Йорген Кранц. Пока его глаза привыкали к темноте, она успела броситься на матрац в центре комнаты. Лежала неподвижно, ожидая, пока он спустится по лестнице. Он двигался рывками. Следы крови на его руках ниже локтя были хорошо видны. Взгляд беспокойный. Стресс. Он пнул ее ногой.

– Нам нужно уходить.

Поскольку она не сдвинулась с места, он схватил ее за руку и потянул на себя. Слюной брызнул ей в лицо.

– Или предпочитаешь, чтобы я сразу прострелил тебе голову, как твоим товарищам?

Он швырнул ее на пол и нацелил винтовку ей в лицо. Перед ней стоял как будто совсем другой человек. Глаза потемнели. Ничего не осталось от его прежнего любопытства. Ствол коснулся ее глаза.

Он улыбнулся и отвел дуло в сторону. Ласкающим жестом провел холодным металлом по ее щеке, потом медленно обрисовал им контур губ. Осторожно нажал, так что мушка ударилась об зубы.

– Ты только скажи.

Повесил оружие обратно на плечо, схватил ее за волосы и потащил к лестнице.

– Отпусти, подонок! – Она упиралась и одновременно дергала веревку за спиной. Он сильно дернул рукой. Обжигающая боль от того, что он чуть не вырвал ей волосы с корнями, придала ей сил. Уже подточенная веревка вокруг запястий порвалась. Она быстро подтянула ноги под себя и оттолкнулась. Сильно извернувшись, она вырвалась из его хватки и повернулась к нему лицом, когда он качнулся в сторону. Кулаком она изо всех сил ударила его в нос и побежала вверх по лестнице. До двери было совсем близко, когда последовал рывок за ноги. Она упала на ступеньки.

Дыхание парализовало от сильного удара ребрами об лестницу. Кашляя, Линн попыталась свернуться в клубок, когда Йорген продолжал тащить ее за ноги. Она инстинктивно повернулась на бок и вытянула руки, чтобы смягчить удары о бетонный пол. Краешком глаза видела, что он снял винтовку с предохранителя. Она закрыла глаза. Тело дрожало, и эту дрожь было не остановить. Все было кончено.

Не сводя с нее глаз, Йорген искал среди хлама брезент, одеяло или что-то подходящее, во что можно было бы завернуть ее тело. Сумма выкупа, который был готов заплатить за Линн АФА, больше не играла роли. Деньги – не самое главное. Были и другие способы наказать эту антифашистскую свинью. Сейчас имела значение только месть. Единственный способ вернуть его поруганную честь.

Вернестрем медленно вел машину по старым колеям, поросшим травой, когда вдруг раздался звук двух, почти слившихся в один, «выстрелов». Они пригнулись под защиту панели управления. Вернестрем нажал на тормоз. В наступившей тишине отчетливо было слышно шипение выходящего воздуха. Машина потихоньку наклонялась вперед.