Абир Мукерджи - Человек с большим будущим

– Конечно, – сказал он. – Неосмотрительно с моей стороны. Пожалуй, чтобы сломать шею, она должна была спрыгнуть с высоты на несколько футов больше. В любом случае, сомневаюсь, что смог бы ее задушить без всяких следов борьбы. Но, согласись, это мало что доказывает.

– Само по себе нет, – согласился я. – Сперва я подумал, что это сделала миссис Бозе, но, наверное, только у мужчины хватило бы сил переломить позвоночник. Были и другие обстоятельства. Меня не покидало ощущение, что наш дорогой Бьюкен знает о нашем расследовании гораздо больше, чем должен, и еще вспомним, что именно твой приятель Викрам отправил нас по тупиковому пути – охотиться на Сена. А уж когда я узнал, что миссис Бозе передали в подразделение «Эйч», мои подозрения превратились в уверенность. Ну какая им от нее польза? Да абсолютно никакой. Нет, они забрали ее, чтобы оградить от моих дальнейших расспросов. И откуда же они узнали, что она у нас? Наверняка у них везде есть глаза и уши, но самым очевидным кандидатом в осведомители был ты.

– Отлично, приятель. А ты недоверчивый, как я посмотрю. Неужели вообще никому не веришь?

Так оно и было. Порой я не верил даже самому себе.

– Так зачем ты это сделал? – спросил я. – Зачем было убивать девушку?

– Приказ, дружище. Она могла знать больше, чем тебе рассказала.

– А Маколи? Тоже приказ? Сколько именно заплатил тебе Бьюкен? Хватит, чтобы уйти со службы?

Лицо Дигби так перекосилось от злости, что он стал похож на средневековую горгулью. Потом он рассмеялся:

– Вот как, по-твоему, все было? Ты, со всем своим хваленым сыщицким опытом, – и пришел к такому выводу? Черт возьми, Уиндем, я был о тебе более высокого мнения. Говорят, ты один из лучших людей Скотланд-Ярда, но ты бы и задницу свою не нашел, не будь она у тебя в штанах. Поглядел бы на тебя сейчас Таггерт! Его драгоценный протеже – такой самоуверенный, но так ничего и не понял. Нет, приятель, Бьюкен тут совершенно ни при чем.

– Чепуха. Я все знаю об операции у какого-то коновала, знаю о гибели той девушки, Парвати, и знаю о том, как это повлияло на Маколи.

– И что же еще вы знаете, капитан? – насмешливо спросил Дигби.

– Знаю, что Маколи собирался во всем признаться. В ту ночь, когда его убили, он объявил это Бьюкену. И если Бьюкен боялся, как бы не выплыло, что у него есть живой внебрачный ребенок, то тем более он не мог допустить, чтобы Маколи рассказывал о ребенке умерщвленном. Поэтому он приказал тебе его убить.

Дигби рассмеялся и покачал головой:

– А ты, кажется, и правда болван, Уиндем. Поверь мне, Бьюкен ничего подобного не делал.

– Ты лжешь.

– Лучше бы тебе было остаться в Англии, – фыркнул он. – Ты вообразил, что все знаешь, но на самом деле о здешней жизни ты не имеешь никакого понятия. Да у Бьюкена этих внебрачных детей уже полдюжины! Господи, да один из его полукровок вообще управляет его проклятой джутовой фабрикой! И каким образом еще один ублюдок мог бы что-то изменить? Шума Бьюкен не боится – слишком богат, чтобы переживать из-за подобных вещей. Так какой ему вред от еще одного ребенка?

– Тогда кто это был? – спросил я. – Для кого ты это делал?

Дигби вздохнул, как будто я истощил остатки его терпения.

– Поразмысли сам, приятель: на кого еще работал Маколи? Кто потерял бы больше всех, выяснись однажды, что у него есть черный внебрачный ребенок?

Ответ поразил меня как удар под дых.

Дигби засмеялся:

– Вижу, наконец до тебя дошло!

И даже теперь, зная правду, я все-таки не мог в нее поверить.

– Губернатор?

– Именно, приятель. Наш добрый друг губернатор Бенгалии питает слабость к молоденьким индианкам. И это далеко не первый раз, когда они от него беременели. Конечно, Маколи всегда все улаживал. Старый добрый Маколи, верный Маколи. Правда, как выяснилось, не такой уж он был и верный.

Я почувствовал дурноту.

Должно быть, Дигби прочел это по моему лицу.

– Выше нос, приятель. В одном ты не ошибся. Маколи действительно говорил с Бьюкеном в ту самую ночь, угрожал, что пойдет в газеты, в полицию. Насколько я понял, Бьюкен попытался умаслить его, но Маколи был непреклонен. Когда он ушел, Бьюкен в панике позвонил губернатору и рассказал ему о планах Маколи. Губернатор позвонил мне и приказал найти Маколи и постараться его образумить. А если тот откажется внять доводам здравого смысла, я должен был принять надлежащие меры.

– А тебе-то какой в этом интерес?

– Разве не очевидно, приятель? Спасти карьеру. Я мог бы уже быть старшим инспектором. В общем, я предположил, что Маколи поехал в бордель, дождался, пока он выйдет, и попытался его урезонить. Он не стал меня слушать. Мы начали спорить, он хотел оттолкнуть меня с дороги. И тогда я перерезал ему горло.

– И ударил ножом.

– Нет-нет, не угадал. Перерезав ему горло, я оставил его в переулке и убежал. Позвонил губернатору и доложил, что случилось. Он велел не беспокоиться. Сказал, что поручит подразделению «Эйч» все уладить. Это они, дураки, придумали обставить все как теракт. Ударили его ножом и запихнули в рот эту идиотскую записку. Да любой констебль с опытом в Калькутте, будь у него хоть половина мозга, сказал бы им, что это мелодраматическая чушь. И уж по крайней мере записку нужно было писать по-английски. Но ты же знаешь этих выпускников университетов, только сошедших с корабля. Степень по восточным языкам – и они уже считают себя Клайвами Индийскими!

– А Сен?

– Это тоже была их идея. Викраму заплатили, чтобы он продал тебе эту историю.

– Получается, подразделение «Эйч» знало, где находится Сен? Потому его и нашли так быстро?

– Ну разумеется, они знали. Знали все последние четыре года! Это они дали ему убежать там, в Баласоре, когда погибли все его товарищи. Хотели посмотреть, на кого еще он может их вывести. То, что он как раз вернулся в Калькутту, – просто удачное стечение обстоятельств. Не будь Сена, взяли бы на роль козла отпущения кого-нибудь другого. Вообще-то, я думаю, подразделение «Эйч» предпочло бы оставить Сена на свободе, но иногда приходится жертвовать пешками, чтобы защитить короля.

Голова моя шла кругом. У меня с самого начала не было шансов. Губернатор – это воплощение британской власти в Бенгалии. Угрожать ему – значит угрожать всему британскому правлению. Теперь я не смогу обнародовать правду. Стоит губернатору захотеть – и на меня обрушится вся мощь империи. Не то чтобы в этом есть нужда: Дигби с его револьвером вполне достаточно.

Напрашивался вопрос, знал ли Таггерт. Если да, то почему он позволил мне продолжать копать? Может, и не знал, но я не сомневался, что какие-то подозрения у него имелись. Иначе зачем просить меня быть осторожнее? Он понимал, что если его подозрения справедливы, то даже он не сможет меня защитить. В конце концов, я пушечное мясо. Еще одна пешка.