Александр Козлик - Дневник начальника следствия из «Матросской Тишины»

Вот и настал долгожданный день. Накануне приходила Лариса, сказала, что направили материалы в суд для продления ареста. Я ждал этого, только не понимал, с чем они пойдут в суд. Настроение, конечно, никакое. Вот и сегодня, вызывает утром меня психолог и спрашивает, как я себя чувствую. Я сразу понял, что-то произошло. Тогда я спросил у нее: «Вы что, меня освобождать собираетесь?» Она удивилась и спросила, откуда я знаю. Я ответил, что по закону так положено. Действительно, решили освобождать. Видно, прокуратура следствие не поддержала, на мое счастье. Пришел в камеру, ребята на прогулке были. Тут и слезы пошли. Но быстро справился, от счастья не умирают. Тепло простился с ребятами, и после обеда повели вниз. Там уже всех нас, пятерых, и собрали.

Освободили после 7 часов. На улице всех нас ждали родные, друзья и знакомые. Тюремная эпопея закончилась, но дело еще расследуется, и борьба продолжается.

Находясь в тюрьме, прочитал мемуары одного из декабристов: «Воспоминания Н. В. Басаргина», привожу его дословно:

«Тот, кто не испытал в России крепостного ареста, не может вообразить того мрачного, безнадежного чувства, того нравственного упадка духом, скажу более, даже отчаяния, которое не постепенно, а вдруг овладевает человеком, переступившим за порог каземата. Все его отношения с миром прерваны, все связи разорваны. Он остается один перед самодержавной, неограниченной властью, на него негодующей, которая может делать с ним, что хочет, сначала подвергать его всем лишениям, а потом даже забыть о нем, и ниоткуда никакой помощи, ниоткуда даже звука в его пользу. Впереди ожидает его постепенное нравственное и физическое изнурение; он расстается со всякой надеждой на будущее, ему представляется ежеминутно, что он погребен заживо, со всеми ужасами этого положения.

То, что я испытал и перечувствовал в первый день заключения моего в каземате, описать невозможно. С одной стороны, воспоминания прошедшего, еще столь свежие, с другой – весь ужас настоящего и безнадежное будущее. Ночью я несколько раз вскакивал со своего жесткого ложа и не понимал, где нахожусь. Сна не было, а какая-то тягостная дремота, еще более волновавшая мои расстроенные мысли. Я с нетерпением ждал дневного света и воображал уже, что помешался в рассудке. Утро застало меня совершенно изнуренным».

Прошло почти двести лет, но человеческие чувства и реалии нашей тюремной системы почти не претерпели изменений.

Крылатая фраза из кинофильма «Место встречи изменить нельзя» прозвучала из уст премьера во время его выступления перед народом. Кто бы сомневался, что это не так. Все – за!

Но, в этом же выступлении прозвучала и вторая фраза – о презумпции невиновности, существующей в нашем законодательстве.

Как это сопоставимо, и сопоставимо ли вообще?

Давайте вспомним, в какой ситуации и в связи с чем прозвучала эта фраза в кинофильме. Оперативник Шарапов был возмущен поведением оперативника Жиглова, который, не сумев поймать на месте преступления карманного вора, когда тот сбросил кошелек, поднял улику и незаметно сунул в карман вору. Затем пригласил понятых и составил протокол об изъятии кошелька из кармана вора. Таким образом, Жиглов сфальсифицировал основное доказательство вины. В ответ на возмущение Шарапова и прозвучала знаменитая теперь фраза Жиглова: «Вор должен сидеть в тюрьме».

Что же мы теперь имеем?

Или фальсификация доказательств по уголовным делам со стороны оперативников и следователей с целью привлечения к уголовной ответственности нужного им человека и закрытие глаз Фемиды на грубые нарушения Закона, или презумпция невиновности, в основе которой лежит уважение прав и свобод человека и неприкосновенность его личности. Ст. 1 Уголовно-процессуального кодекса РФ звучит так:

«Законы, определяющие порядок уголовного судопроизводства…

п.3. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства РФ, регулирующего уголовное судопроизводство. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные настоящим Кодексом, то применяются правила международного договора».

В основе же международных договоров лежат права, свобода и неприкосновенность человеческой личности, и если мы хотим жить по Закону, то его и необходимо придерживаться.

Фраза «Вор должен сидеть в тюрьме» неприменима для свободного демократического общества.

Необходимо повышать профессиональное мастерство оперативников, следователей, чтобы те не фабриковали доказательства по делу, а добывали их в строгом соответствии с Законом.

Иначе, именно они и определяют само понятие, кто «вор», а кто нет, исходя из своих внутренних убеждений. А из чего складываются эти убеждения, одному Богу известно.

Определить понятие, кто «вор», а кто, нет, должен только суд, но не с закрытыми глазами и ушами, а с оценкой полученных доказательств, только с точки зрения Закона. Не от того ли идут все наши беды в уголовном судопроизводстве, что суд закрывает глаза и уши на все нарушения Закона при проведении оперативно-следственных мероприятий и исходит из понятия, что «вор должен сидеть в тюрьме».

Ведь стоит суду занять объективную позицию, которая предусмотрена Законом («суд не является органом уголовного преследования» и «стороны обвинения и защиты равноправны перед судом»), положение в нашем правосудии резко изменится.

Да, вначале будет много оправдательных приговоров, как было в начальный период с судом присяжных, но именно они учат оперативные службы и следствие работать в рамках Закона.

Стоит суду занять независимую позицию, и мы повернемся к Закону лицом, а не спиной, в каком положении находимся в настоящее время.

Пора выбирать: или демократическое общество, где правит Закон и только Закон, или «вор должен сидеть в тюрьме». Другого не дано!

Речь о создании единого следственного комитета возникла еще в конце 80-х годов прошлого столетия. На страницах ведущих газет «Правда» и «Известия» была развернута большая полемика на данную тему. Выступали многие специалисты: ученые, практические работники, в т. ч. опытнейшие следователи Генеральной прокуратуры. В связи с развалом Советского Союза все это так и осталось только на страницах печати. Хорошо бы, конечно, обобщить все эти выступления, так как практически в работе следствия, во всяком случае в сторону улучшения, ничего не изменилось.