Александр Козлик - Дневник начальника следствия из «Матросской Тишины»

Неважно, что потерпевший не может указать конкретно, кто его ударил, т. к. находился он в пьяном виде и бушевал – на виновника указывает следователь.

Неважно, что оперативники, получившие чистосердечное признание о 50 совершенных кражах у ранее неоднократно судимого за аналогичные преступления только записали его показания, а дальнейшие следственные действия проводил следователь. В суде была доказана только одна кража, а значит, виновны в фальсификации уголовного дела оперативники. Не руководство, не следователь, только оперативники. А определил это следователь, расследовавший данное уголовное дело.

А что же суд? Наш самый «гуманный и справедливый» суд в мире? В 30-х годах прошлого века «тройка» так называемых судей отправляла колоннами людей в заключение, но даже они выносили больше оправдательных приговоров, чем в наше «демократическое» время.

И теперь, стройными колоннами пошли на «зоны» бывшие сотрудники милиции. «Зон» стало не хватать. Потребовались новые, и, по всей видимости, потребуются еще больше.

А что же наши следователи Следственного комитета? Они, наверное, работают с «чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой». Таким был лозунг в советское время в правоохранительных органах. Если бы так!

6 декабря 2010 года группа из 15 адвокатов адвокатской палаты гор. Санкт-Петербурга обратилась с письмом к Президенту РФ Дмитрию Медведеву с обращением, в котором просит разобраться с деятельностью выездной бригады Следственного комитета. На пресс-конференции свое решение они назвали «криком души», т. к. ранее были использованы все правовые методы борьбы с беззаконием. «В течение 4-х лет работает в городе Санкт-Петербурге бригада следователей под руководством Олега Пипченкова, и мы наблюдаем, как благое дело – борьба с рейдерством – делается незаконными методами», – заявил адвокат Филиппенко.

Олег Пипченков разработал схему, по которой работают следователи: «Сначала они находят ответ, т. е. назначают виновного, а затем под этот ответ подгоняют решение».

Понуждение обвиняемых и свидетелей к ложным показаниям. Ими стало широко использоваться досудебное соглашение с обвиняемыми с целью получения показаний на тех людей, которые могут придать делу общественный резонанс. (В настоящее время их очень интересует руководство милиции гор. Санкт-Петербурга, с которыми у них давний конфликт).

Фальсификация доказательств: из уголовных дел таинственным образом стали пропадать протоколы или появляются дополнения, которых ранее не было.

Искусственное разделение уголовных дел на несколько, что лишает возможности прокуратуру и суды оценить достоверность собранных доказательств.

Характерно, что из 10 уголовных дел в 6–7 делах свидетелями является одна и та же группа людей: Шенгелия, Панов, Рожков, которые «либо проходили мимо, либо им зачем-то обвиняемые рассказывали, что решили совершить преступление».

Таким образом, фальсифицируются уголовные дела, и лица, действительно совершившие преступления, уходят от уголовной ответственности или значительно облегчают свою участь.

Теперь возникает вопрос, кто же они «оборотни в погонах»? Если с сотрудниками милиции борются такие же преступники, то кто же будет бороться с ними?

Я связал эти два вопроса в связи с тем, что в последнее время следствие и суд злоупотребляют в понимании и толковании данных статей Уголовно-процессуального кодекса РФ, что влечет за собой, на мой взгляд, трагические последствия в виде исковерканных человеческих судеб.

Возьмем ст. 108 УПК РФ «Заключение под стражу»:

«Заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения.

При избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в постановлении судьи должны быть указаны конкретные фактические обстоятельства, на основании которых судья принял такое решение.

Такими обстоятельствами не могут являться данные, не проверенные в ходе судебного заседания, в частности, результаты оперативно-розыскной деятельности, представленные в нарушение требований ст. 89 настоящего кодекса…»

Исходя из данной статьи, при решении вопроса о такой мере пресечения, как содержание под стражей, главными являются невозможность(!) применения иной меры пресечения и конкретные фактические обстоятельства, на основании которых принято решение.

Это возникает, когда, например:

– Подозреваемый не имеет постоянного места жительства;

– Его личность не установлена;

– Нарушена ранее избранная мера пресечения;

– Подозреваемый скрылся от органов предварительного следствия или суда;

Как неоднократно указывал Верховный суд РФ, судебное решение об избрании такой меры пресечения, как заключение под стражу, может быть вынесено только при условии подтверждения достаточными основаниями для ее применения.

Что же мы имеем на практике? Приведу одно из постановлений суда, которое фактически являться штатным при принятии таких решений:

«Учитывая конкретные обстоятельства преступления, в совершении которого гражданин А. обвиняется, его значимость и наступившие последствия…, у суда имеются достаточные данные (какие?) полагать, что А., имеющий заграничный паспорт, находясь на свободе, может скрыться от предварительного следствия и суда, угрожать потерпевшим, свидетелям и иным участникам уголовного процесса или иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу».

Таким образом, в постановлении не указано ни одного конкретного факта, все основано на предположениях и сделано это вопреки и в нарушение действующего законодательства.

И далее: «При этом вопрос о доказанности вины обвиняемого не входит в компетенцию суда на данной стадии уголовного судопроизводства».

Пленум Верховного суда РФ постановлением от 29.10.2009 года № 22 обязал суды при решении вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу исследовать правомерность предъявленного обвинения, не касаясь проблем доказанности.

Из вышеизложенного следует, что следствие и суд решают вопрос об аресте, не рассматривая основного – доказана ли вина в совершении данного преступления.

В прошлом, в УПК РСФСР, несмотря на то, что вопрос об аресте решал прокурор, такого «безобразия» не было. Если следователь обращался за санкцией на арест, то, прежде всего, решался вопрос о доказанности вины, именно конкретные доказательства, а не предположения.